§ 1.4. Мультидисциплинарные исследования в ландшафтной поселенческой археологии эпохи раннего Средневековья.
Оформившееся к середине 1980-х годов новое направление в поселенческой археологии Европы - ландшафтная археология - имеет истоки в экологической (энвироменталистской) школе 1920-1930-х гг., восходящей к таким адептам географического подхода к изучению археологических памятников и ландшафтов как О.С.Г.
Кроуфорд и С. Фокс (Клейн, 2011. Т. 2. С. 528-535). В нашей науке прекрасный пример подобного подхода демонстрируют работы Я.М. Паромова по изучению системы расселения на Таманском полуострове (рис. 1, 4). Помимо собственных полевых работ, автор использует классические методы ручной работы с аэрофотосъемкой и топографическими картами разных масштабов, сочетающиеся с традиционными процедурами пространственного анализа, которые позволяют ему весьма обоснованно реконструировать не только сами поселенческие структуры разного времени, но и особенности использования окружающего ландшафта для устройства земельных наделов и коммуникаций. Основной интерес Я.М. Паромова лежит в области античной археологии, но его наблюдения над эволюцией системы расселения на Таманском полуострове в эпоху раннего Средневековья также весьма ценны (Паромов, 2003). Для настоящего обзора представляет интерес описание ситуации с поселениями в ранневизантийскую эпоху (IV-VII вв.), когда наблюдается практически четырехкратное сокращение числа поселений по сравнению с предшествующим периодом (со 128 до 31) (рис. 13, 1) и почти полное исчезновение городских центров (Там же. С. 151), а также в хазарский период (VIII - начало X в.), в который происходит резкое и быстрое увеличение сельского населения (около 80 поселений) и возрождение основных городов (Фанагория и Таматарха) (Там же. С. 161) (рис. 13, 2).Прекрасным примером развития палеоэкономического направления в ландшафтное дает скандинавская археология, где с конца 1990-х гг. ширится количество исследований, в ходе которых изучаются системы расселения и использование окружающих поселение пространств в хозяйственных и ритуальных целях.
Подобный подход демонстрируют материалы упоминавшейся выше конференции «Поселение и ландшафт», прошедшей в Орхусе (Дания) в мае 1998 г. (Settlement and Landscape, 1999). Прозвучавшие на конференции доклады объединяло несколько направлений: трансформация ландшафтов и поселений в разные эпохи, проблемы выделения концентрированных и рассеянных поселений, неаграрные производства и животноводство на поселениях, подходы к ландшафту как социальному и ментальному явлению, трансформация ландшафта под влиянием власти, методы изучения поселения и ландшафта. В программной публикации Ш. Фабех, С. Хвасса, У. Нэсмана и Ю. Рингтед, открывающей издание (Ibid. P. 13-28), представлена краткая история развития поселенческой археологии в Дании, прошедшей несколько этапов, когда первоначально находившиеся под влиянием шведской географической школы, а затем «новой археологии» исследователи поселений с рубежа 1980-1990-х гг. потеряли интерес к теоретическим исследованиям и сконцентрировались на накоплении данных. По мнению авторов, прошедшая конференция дает новый толчок теоретическим дебатам, посвященным взаимодействию поселений и ландшафта в археологии.Серия региональных исследований отражает долговременное развитие систем расселения Западной Ютландии (П.О. Риндел) (Ibid. P. 79-99), Южной Германии (Ж. Фриз-Кноблах) (Ibid. P. 111-113), Южных Нидерландов (Ф. Теувс) (Ibid. P. 337-349). Несколько работ посвящены проблеме выделения концентрированных и рассеянных поселений Норвегии (Б. Мийре, А. Лиллехамер) (Ibid. P. 125-129, 131-137) и Дании (Д.К. Миккелсен) (Ibid. P. 177193). С этой точки зрения большую важность имеет теоретическая статья М. Риддерспорре, посвященная проблеме разделения изолированной фермы и деревни и особенностей организации пространства концентрированных и рассеянных поселений (Riddersporre, 1999). Автором предлагается определение изолированной фермы как отдельно существующего в пространстве домохозяйства в виде жилых и хозяйственных построек одной семьи, а деревни - как совокупности двух и более ферм.
Анализируя данные археологии и исторические сведения о системах расселения в Скандинавии, им предлагается теоретическая модель четырех типов организации поселений и окружающего пространства: а) совместные проживание и использование ресурсов; б) раздельное проживание и совместное использование ресурсов; в) совместное проживание и раздельное использование ресурсов; г) раздельные проживание и использование ресурсов (рис. 14). Приводятся примеры изученныхархеологически поселений, соответствующих предлагаемым моделям.
Экологический подход к изучению средневековой деревни демонстрирует также недавнее исследование Р. Шрега, посвященное эволюции системы расселения в Шварцвальде в эпоху Средневековья (Schreg, 2014). Автор использует упоминаемые выше разработки Р. Эберсбах для моделирования количество населения и использования ресурсной зоны в процессе освоения и забрасывания некоторых регионов Швабских Альп и Шварцвальда на юго-западе Германии.
К середине 1980-х гг. окончательно оформляется направление, названное «ландшафтной археологии» как комплексной методики изучения взаимодействия человека и окружающего ландшафта (Aston, 1985; One Land, 2001; Steuer, 2001; Гарбузов, 2007а; David, Thomas, 2008). Оно дает толчок новым комплексным исследованиям сельских поселений и их сельскохозяйственной округи с применением данных дистанционного зондирования, систематическим сбором подъемного материала, широкомасштабными археологическими разведками. Одна из характерных особенностей ландшафтной археологии является ее мультидисциплинарность, тесная взаимосвязь с методами естественных наук (археозоологией, палеоботаникой, палеопочвоведением, геоморфологией),
позволяющей осветить разные аспекты человеческой жизнедеятельности, адаптации и преобразования используемых ландшафтов.
Можно сказать, что поселенческая археология в Европе с момента своего зарождения формировалась как мультидисциплинарное направление, когда исследование памятников проводится с привлечением максимального спектра естественнонаучных методов.
Это отразилось уже в первых работах немецких и английских археологов, начиная с довоенного времени (Jankuhn, 1955. S. 28-45; 1965. S. 4). Одним из подобных методов, широко использующихся в том числе на поселениях Средневековья, стал метод фосфатного анализа, который позволяет по высокому уровню содержания фосфора в почве определить границы поселения, зоны содержания домашних животных и ареалы удобряемых пахотных угодий (Sjoberg, 1976). Первое применение фосфатного метода на памятниках археологии было организовано О. Аррениусом в Швеции в 1931 г. и В. Лорхом в Германии в 1940 г. Высокий уровень фосфатов внутри постройки может говорить о ее использовании для содержания скота; вне постройки - о человеческом проживании; на поле - о вносимых туда удобрениях.В 1980-е годы подобные исследования проводятся в Скандинавии. Так, в монографии М. Видгрена демонстрируются результаты изучения поселений I тыс. н.э. и окружающих их земельных наделов в виде системы внутренних и внешних огороженных полей, расположенных в провинции Эстергётланд (Швеция). Помимо археологических раскопок привлекались данные фосфатного анализа и палинологии. В результате была предложена модель расселения с моделированием пахотных и пастбищных угодий вокруг рассеянных поселений хуторского типа, возникшая на рубеже эр и существовавшая практически без изменений на протяжении всего I тыс. н.э. (Widgren, 1983).
С начала 1990-х годов подобным исследованиям был придан новый импульс благодаря бурному развитию методов почвоведения, ботаники и биологии, применяемых в археологических исследованиях. Примером тому может служить сборник статей по материалам Пятой международной конференции по средневековой археологии, прошедшей в Гренобле 6-9 октября 1993 г. (L’homme et la nature, 1996). Он включает в себя статьи, отражающие изучение флоры и фауны на сельских поселениях Франции эпохи раннего Средневековья (М.-К. Маринваль-Винь, С. Тибо, Ж.-Э. Ивинек, А. Эрвинк, Дж. де Мелемеестер) (Ibid. P. 11-19, 30-35, 36-41), а также изучение паразитов по данным археологических раскопок (Ф.
Буше) (Ibid. P. 42-45), реконструкции ландшафтов с конца римского времени до XVIII в. (И. Мишелен, В. Вернь, М. Денефль, Ж. Коэн) (Ibid. P. 57-62), изучение содержимого сосудов из меровингских погребений (К. Лоран, Л. Фешне, Х. Дутрелепон, Л. Верслип) (Ibid. P. 63-66), реконструкцию окружающей среды раннего Средневековья по данным палинологии (Ш. Леруае) (Ibid. P. 67-71) и продуктивности полей в древности и Средневековье по данным письменных источников (Ж. Коме) (Ibid. P. 87-91). Особый интерес представляют данные об отгонном скотоводстве в лесных массивах Южной Германии (Х. Кюстер) (Ibid. P. 118-121), сведения о вырубке лесов и выпасах в лесных массивах в процессе лангобардского завоевания Италии (Ч. Давите, Д. Морено) (Ibid. P. 138-142), а также обобщенное исследование аграрных систем юга Скандинавии с 200 по 1200 гг. (А. Ниссан Жобер) (Ibid. P. 76-86).Одним из прекрасных примеров мультидисциплинарного подхода для реконструкции сельскохозяйственной экономики населения римской провинции Нижняя Германия с I по VIII вв. н.э. в междуречье Рейна и Мезы служит фундаментальное исследование Л.И. Кооистры (Kooistra, 1996). В нем характеристика поселенческих материалов, сельскохозяйственных орудий и форм землепользования дополняется широким применением палеоботанических и археозоологических данных, на которых базируется данное исследование. Анализировались образцы с 21 поселения разных типов, представляющих собой обычные сельские поселения, торговые центры, виллы, военные и городские центры (Ibid. P. 15. Tab. 1). Автором подробно характеризуется методика выделения поселений со следами сельскохозяйственной занятости населения и без этих следов на материалах изучения макроботанических остатков, а также данные о прибавочном продукте в виде излишков урожая (Ibid. P. 16-22). Рассмотрены методы изучения макроботанических остатков зерновых и фруктовых растений (Ibid. P. 23-38).
Далее дается подробная характеристика сельскохозяйственной активности населения позднеримского и раннесредневекового времени в двух выбранных регионах - междуречья Рейна и Мезы в среднем и нижнем течении, отличающихся ландшафтными условиями (Ibid.
Chapters 3 and 4. P. 39-116), которые тщательно восстанавливаются по данным геоморфологии и палинологии. Проводятся реконструкции урожайности зерновых и количества населения при разных моделях сельского хозяйства. Последнее особенно интересно с методической точки зрения (Ibid. P. 66-70). Автором за основу берутся количественные оценки численности населения, предполагаемые по числу известных поселений. Так, сельское население в долине р. Кромме Рийн оценивается в 875-2000 чел. Далее проводится расчет необходимых годовых затрат пищевой энергии в килоджоулях при обычном составе семьи (1 муж., 1 жен., 2 детей 10-14 лет, 1 ребенок 5-9 лет). Расчет потребления мяса и зерновых проводится исходя из предположения о том, что на эти продукты приходится 90% получаемой пищевой энергии (3,276*106 килоджоулей для населения в 875 чел. и 8,537*106 килоджоулей для населения в 2500 человек). Далее осуществляются расчеты получаемой продукции при разных сочетаниях мясной и зерновой пищи (от 15:75 % до 75:15 %) с учетом разной урожайности, методов посева, количества скота и т.д. На основании этих данных реконструируется потенциальная система землепользования и производится расчет необходимых пахотных и пастбищносенокосных угодий при разных вариантах ведения хозяйства. Итогом становится расчет избыточного прибавочного продукта и возможность его получения населением разных эпох. Следует отметить сложность и умозрительность данного метода моделирования. Однако безусловная положительная особенность рассматриваемого издания заключается в обширном каталоге, в котором приводятся все результаты палеоботанических и археозоологических анализов полученных образцов на изучаемых поселениях (Ibid. P. 129-380), что делает работу проверяемой.На рубеже XX-XXI вв. появляются новые важные исследования в области ландшафтной археологии. Среди них стоит упомянуть работу Дж. Бинтлиффа, предложившего концепцию “сайта” и “офф-сайта” (Bintliff, 2000) как методики выделения зоны обитания на поселении (англ. site) и его хозяйственной периферии (англ. offsite) путем систематического сбора подъемного материала, активно проводившегося британскими археологами еще в 1970-1980-е гг. на разнообразных памятниках (Williamson, 1984; Wilkinson, 1989).
Некоторые результаты подобного подхода при широкомасштабной разведке памятников были изложены в статьях упоминавшегося выше сборника докладов конференции по поселенческой археологии Западной и Южной Европы (Дарем, Великобритания, 1993 г.) (Europe Between Late Antiquity, 1995). Так, например, статья К. Хазельгрова и К. Скалла посвящена изменению структуры сельских поселений в Южной Пикардии в течение I тыс. н.э. (Ibid. P. 58-70). В ней авторы рассматривают результаты исследования сельских поселений региона, проводившихся Даремским университетом в 1988-1992 гг. В качестве полигона была выбрана долина р. Эйсн, где исследователи пытались получить ответы на вопросы: были ли одни и те же поселения заселены в течение всего I тыс.; изменялись ли типы поселений физически или экономически; насколько серьезно и как быстро изменялся общий уровень расселения и эксплуатации ресурсов; когда происходили основные изменения (Ibid. P. 59). В качестве исследования были выбраны 4 транссекты размерами 2 х 10 км, на которых осуществлен систематический сбор подъемного материала. Авторы отмечают сложности в атрибуции и интерпретации подобных данных. В результате было обследовано около 650 полей общей площадью 40,4 кв. км; найдено 29 поселений доисторической эпохи, 20 раннеримских, 29 галло-римских и 26 средневековых памятников. Главным выводом работы служит наблюдение двух тенденций: существенное сокращение числа поселений в период поздней Империи и отсутствие преемственности между поздними поселениями галло-римского времени и раннего Средневековья. Основной формой поселений в меровингское время становятся рассеянные отдельные домохозяйства. Данный процесс связывается с притоком нового германского населения, экономика которого базировалась на семейных ячейках, живущих на самообеспечении. В развитом Средневековье происходит оформление концентрированных поселений типа современных деревень, что подтверждает вывод Ж. Шапело и Р. Фоссье (см. выше).
В этом же сборнике опубликована статья Дж. Бинтлиффа о происхождении традиционной деревни в Центральной Греции (Ibid. P. 111-130). Автор иллюстрирует два процесса изменения сельских поселений от античных городов, деревень и вилл к деревне Средневековья и от нее к современным концентрированным деревням нового времени. Основой для выводов послужили широкомасштабные разведочные работы, проводимые автором совместно с А. Снодграссом в Беотии с 1978 г. Систематический сбор подъемного материала позволил выявить сельскохозяйственную округу городов и систему сельского расселения. Показана преемственность некоторых поселений от поздней античности до позднего Средневековья.
Последователем данного направления в отечественной археологии является Г.П. Гарбузов, развивающий данную методику при исследовании поселений античного времени на Таманском полуострове (Гарбузов, 2007а; 2007б; 2008); одно из последних крупных исследований по изучению системы расселения и особенностям хозяйствования в Южной Тоскане (Италия) в эпоху раннего Средневековья, проведенных с помощью методики систематического сбора подъемного материала, принадлежит перу Э. Ваккаро (Vaccaro, 2011).
Все большую популярность завоевывает мультидисциплинарный подход, позволяющий с помощью методов естественных наук получать более детальную информацию о микротопографии поселений, в частности выделять зоны разной активности внутри построек (Milek, Roberts, 2013). Подобные методы, сформированные в рамках ландшафтной археологии, применялись и при исследовании некоторых поселений Кисловодской котловины (Борисов и др., 2013; Peters et al., 2014; Чернышева и др., 2014а, 2014б; 2014в)
Следует отметить, что в последнее время появилось немало работ, выполненных в рамках ландшафтной археологии и направленных на изучение системы расселения и хозяйствования средневекового населения в разных регионах России (Макаров и др. 2001; 2013; Алешинская и др., 2008; Кренке, 2011; Афанасьев и др., 2012) и Украины (Колода, Горбаненко, 2010). С середины 1990-х годов полигоном для отработки подобного мультидисциплинарного подхода становятся средневековые поселения Кисловодской котловины, на истории изучения которых следует остановиться особо.