§ 1.2.3. Исследование центров власти в европейской поселенческой археологии.
Отдельным направлением в изучении раннесредневековых поселений в европейской археологии можно считать исследования центров власти (англ. Central place, Power place; нем. Herrshaftssitze), по-разному выражавшихся в поселенческих и погребальных древностях изучаемого периода.
Изучение центральных мест, берущее начало в одноименной теории, разработанной Вальтером Кристаллером в начале 1930-х гг., который изучал экономику и географию южной Германии. На основе собранного материала в 1933 г. он опубликовал книгу «Центральные места южной Германии» (Christaller, 1966), в которой изложил свою теорию центральных мест.В соответствии с данной теорией существует оптимальная каркасно-сетевая структура населенных пунктов, которая обеспечивает доступ к объектам сферы услуг, максимально быстрое перемещение между городами и эффективное управление территорией. Система населенных пунктов обладает определенной иерархией, число уровней которой прямо пропорционально социальноэкономическому развитию территории. С ростом уровня иерархии населенный пункт предоставляет все больший набор услуг все большему числу нижестоящих поселений.
Система центральных мест (так называемая «сетка Кристаллера») имеет форму пчелиных сот (смежных шестиугольных ячеек). Центры некоторых ячеек являются узлами шестиугольной решетки более высокого порядка, центры ее ячеек — узлами решетки еще более высокого порядка и т.д. вплоть до наивысшего уровня с единственным центром.
Данная теория была развита другим немецким географом А. Лёшом (Лёш, 2007), предложившим в качестве главного фактора размещения поселений в пространстве закон бережливости усилий при преодолении расстояний; обе теории Кристаллера и Лёша составляют одну из основ современной экономической географии (Хаггет, 1968. С. 149-155).
Использование сетки Кристаллера в пространственном анализе было внедрено адептами «новой археологии» в 1960-1970-е гг.
Некоторые результаты использования теории центральных мест в археологии обсуждались на специальном семинаре в Оксфорде в 1982 г., результатом чего стал выход сборника статей «Центральные места, археология и история» (Central Places, 1986). В статьях авторов приводились примеры выделения центральных мест по археологическим памятникам раннего железного века, римского времени и раннего Средневековья на территории Англии. В теоретическом плане наиболее интересна статья Э. Гранта, в которой обобщаются разные подходы к выделению центральных мест в британской археологии, в которых используются решетка Кристаллера и полигоны Тиссена (Ibid. P. 13-26), Дж. Коллиза с критическим анализом проблем, возникающих при использовании теории центральных мест в археологии (Ibid. P. 37-39), а также подробный разбор основ теории В. Кристаллера, осуществленный М. Уагстаффом (Ibid. P. 119-122).Одним из ярко выраженных типов памятников с центральными функциями в эпоху Великого переселения народов и раннее Средневековье были укрепленные поселения на возвышенностях (нем. Hohenbefestigung,
Hohensiedlung или Hohenstation), например, знаменитое городище Рундер Берг возле Ураха (рис. 11). Достаточно полную публикацию материалов с этого городища, исследовавшегося еще в 1950-1970-е гг., вместе с детальной
реконструкцией строительных периодов по находкам из столбовых ям укрепления, можно найти в работе С. Шпорс-Грёгер (Spors-Groger S., 1998).
Исследователей давно привлекал вопрос о функциональном назначении данных памятников. Этому вопросу уделено самое пристальное внимание в работах М. Хёпера и Х. Штейера (Steuer, 1994; Hoeper, 1998; 2003; Hoeper, Steuer, 1999), в которых всесторонне анализируются материалы первой половины IV - второй половины V в. н.э. с городищ на Верхнем Рейне: Рундер Берг, Гайсскопф, Церингер Бургберг, Райссберг (GeiBkopf, Zaringer Burgberg, ReiBberg) и др. Исследование этих городищ проводилось университетом Фрайбурга в рамках специальной программы в 1980-1990-х гг.
Использовалась разведка с применением металлодетекторов, систематический отбор проб на фосфаты, картографирование найденных материалов; параллельно обследовалисьпозднеантичные памятники региона Верхнего Рейна.
Авторы приводят мнение, что основные исследованные городища на холмах были построены в IV-V вв. как резиденции аламаннской элиты, военные лагеря и центры металлургического производства. Они склоняются к характеристике этих городищ как мест обитания военных вождей - королей - служивших своеобразными центрами власти Верхнего Рейна в рассматриваемый период.
Интерес к памятникам типа Рундер Берг вызвал серию публикаций аналогичных укреплений, изученных в различных горных зонах Европы (см., например, материалы по Словении в работе С. Цигленечки - Ciglenecki, 1994). Наиболее свежая информация издана в виде трудов специальной конференции, прошедшей в апреле 2004 г. во Фрайбурге и посвященной проблемам исследования укрепленных поселений на возвышенностях (Hohensiedlungen, 2008). В объемном издании публикуются обзорные материалы об укреплениях на возвышенностях во Франции между Фань и Эйфелем (Ibid. S. 13-70), в Галлии (Х. Бёме) (Ibid. S. 71-103), в Эйфеле и Хунсрюке (К.-Ж. Жиль) (Ibid. S. 105-120). Х. Штейер и М. Хёпер опубликовали новый обзор исследований последних лет на укреплениях на возвышенностях в Шварцвальде (Ibid. S. 213-260); Д. Кваст приводит подробную публикацию основного памятника данного региона - укрепления Рундер Берг у Ураха (Ibid. S. 261-322).
Памятники, аналогичные городищам на возвышенностях Юго-Запада Германии, рассматриваются на материалах других горных областей Европы: Баварии (Й. Хаберштрох) (Ibid. S. 323-339), швейцарской Юры (Р. Марти) (Ibid. S. 341-380), провинции Реция Первая (М. Мартин) (Ibid. S. 389-425), Северных Карпат (К. Пиета) (Ibid. S. 457-480), Словении (С. Цигленечки) (Ibid. S. 481-532). М. Милинкович публикует данные об укреплениях на возвышенностях в Сербии (Ibid. S. 533-557), П. Шпехар - в Боснии и Герцоговине (Ibid.
S. 559-594), Ф. Глезер - в Каринтии и Северном Тироле (Ibid. S. 595-642), Ф. Бирбрауэр - в Южном Тироле (Ibid. S. 643-713), Ж.П. Броджиоло и Э. Поссенти - в Северной Италии (Ibid. S. 715-748), К. Читтер - в Центральной Италии, Ф. Теувс - на Нижнем Рейне (Ibid. S. 765-793). В заключительном обзоре Х. Штейер отмечает разнообразные функции, выполнявшиеся укреплениями на возвышенностях, на которых прослеживаются существенные различия военно-политического, социального и этнического характера. Однако все они выполняют функции центральных мест, а впоследствии также и сакральных (на многих возвышенностях в каролингское время были построены церкви); они служат центрами власти римских и варварских территорий в эпоху Великого переселения народов, а также позднее, в ходе процесса внутренней колонизации в позднее меровингское время (Ibid. S. 866-870).Особую роль в выделении центральных мест обитания как центров власти играют памятники позднеримского времени и раннего Средневековья Южной Скандинавии (Гудме, Упокра, о-в Зеландия, оз. Тиссо и др.) (Gudme, Uppakra,
Zealand), где были обнаружены яркие поселенческие и погребальные материалы, а также протогородские центры-эмпории Англии, игравшие роль центральных мест в VII-IX вв. (Хамвик (Hamwic), Ипсвич и др.). Сведения об этих древностях можно почерпнуть в сборнике статей, объединившем доклады 52-й конференции по археологии саксов, прошедшей в августе 2001 г. в Лунде (Швеция) (Central Places, 2002). Методические работы по выделению центров власти среди поселенческих памятников Средневековья, основанные на теории центральных мест Кристаллера, опубликованы Э. Грингмут-Далльмером и С. Мождзиочем (Gringmuth-Dallmer, 1999; Mozdzioch, 1999). Представляется интересным методический подход норвежского археолога Б. Мийре (Myhre, 1987), который осуществляет выделение территориальных образований по материалам вождеских захоронений Норвегии, маркирующих политические центры власти на этой территории. Эти центры выделяются за счет помещения в погребения импортных предметов (золотых, стеклянных и бронзовых сосудов и золотых украшений) (Ibid.
P. 170-171). Отдельно рассматривается вопрос обороны территории, который решается при помощи картографирования укрепленных поселений на вершинах холмов (Ibid. P. 171, 182). Анализ территорий и экономических ресурсов проводится с помощью построения буферных зон и полигонов Тиссена вокруг центров власти. Выявлено, что небольшие группы укрепленных поселений распространены на расстоянии до 20 км от центров, а меньшие группы объединяются в образования с расстоянием между крепостями до 25 км (Ibid. P. 182). Выделяется 9 центров на южном побережье Норвегии. Автором построены модели территорий с центральными поселениями и оборонительным укреплениями по периметру, а также модели обмена между политическими центрами (Ibid. P. 184-185). Полученные модели сравнивались со сведениями из более поздних письменных источников. Предполагается существование небольших племенных королевств в поздний римский период и эпоху Великого переселения народов (Ibid. P. 187).Внимание к выделению признаков центральности на скандинавских поселениях уделено на конференции «Поселение и ландшафт», проходившей в
мае 1998 г. в Орхусе (Дания) (Settlement and Landscape, 1999). Несколько публикаций посвящено выделению и анализу раннесредневековых центров власти и иерархии поселений на примере Норвегии (Д. Скре) (Ibid. P. 415-422), ЮгоЗападной Германии (К. Бюкер, М. Хёпер) (Ibid. P. 441-454) и др. С этой точки зрения большую важность играет теоретическая работа Ш. Фабех, в которой рассматриваются разнообразные аспекты центральности археологических памятников и ландшафтов на скандинавских примерах (Fabech, 1999). Схема иерархии скандинавских поселений, предложенная автором совместно с Ю. Рингтед в более ранней публикации (рис. 12), по сей день используется при анализе функции центральности поселений разного уровня. Построенная на анализе индивидуальных находок с памятников, она представляет собой трехступенчатую градацию из рядовых поселений, центров регионального и надрегионального значения, каждой ступени из которых присущ свой набор находок.
Данная схема соотносится с четырехступенчатой иерархией сельских поселений, предложенной в работе М. Видгрена, включающей мелкие, средние и крупные домовладения, а также центральные поселения в виде крупных домовладений со следами военных, культовых, ремесленных, торговых и пр. функций (Ibid. P. 456. Fig. 1).Однако задача выделения центров власти у некоторых народов раннего Средневековья затруднена отсутствием подобных укрепленных поселений и других ярких материалов, которые можно связать с варварской элитой. Об этом говорится в недавней работе Х. Штейера, посвященной выделению центров власти у тюрингов (Steuer, 2009). Начиная с определения понятия «центр власти», автор предлагает следующие критерии для выделения подобных центров, разработанные на археологических материалах Южной Скандинавии:
присутствие крупных дворов с зальными постройками для собраний и ритуалов, наличие укрепления, концентрация качественных ремесленных изделий (оружие, украшения) в окрестностях и относительно высокое развитие рынка, присутствие кладов из драгоценных металлов, присутствие среди находок предметов роскоши, сакральные термины в топонимике и гидронимике (Ibid. S. 203). Практически все эти критерии отсутствуют в древностях тюрингов, поэтому в качестве археологических примеров возможных аристократических центров власти в Тюрингии в позднее римское и меровингское время служат погребения с предметами роскоши, которые находятся на расстоянии от 25 до 50 км друг от друга, образуя округа радиусом в 30 км. Замки в качестве центров власти появляются лишь на позднем этапе в VII-VIII вв., поэтому автор считает, что центры власти тюрингов следует искать на сельских поселениях. Здесь может существовать два вида центров власти - крупные дворы внутри поселений и отдельные поселения с развитым ремеслом. В качестве примера упоминается появление господского двора (нем. Herrenhof) на поселении Лауххайм и поселения на возвышенностях у аламаннов в IV - середине V в., которые могут рассматриваться как центры власти не благодаря присутствию крупных построек, но и за счет находок ценных предметов и рукотворных укреплений и террас. Еще один пример бесспорного центра власти обнаружен в Эльзасе, где найдено крупное укрепление Одилиенберг у Страсбурга. Здесь на вершине горы перекрывается каменной стеной до 100 га ровной площади. Время возведения данного укрепления приходится на конец VII в. и совпадает со временем правления герцогов Этихонен.
Теоретические положения по выделению центров власти, подкрепленные яркими примерами, в том числе по материалам памятников раннего Средневековья, можно найти в прекрасном обобщение Х. Штейера по теории центральных мест в археологических исследованиях, вышедшее в недавно в виде статьи в «Германской археологической энциклопедии» (Steuer, 2007), где можно также найти обширный список литературы по этому вопросу. В этой обобщающей статье изложены основные особенности нескольких направлений исследования центральных мест, характерные для разных европейских школ: изучение иерархии поселений в Великобритании, выделение функциональных особенностей памятников в Германии и распределение поселений по степени богатства находок в Скандинавии.
Одной из последних работ, вышедших на эту тему, является публикация французской исследовательницы А. Ниссан-Жобер (Nissen Jaubert, 2010). В ней приводятся новые данные о поселениях с элементами высокого социального статуса эпохи раннего Средневековья, которые постоянно поступают с ростом охранных раскопок во Франции. Автор пытается выделить признаки присутствия элиты на поселениях, о которой известно по письменным источникам. Такими признаками могут являться элементы «римскости» как престижные символы власти у франков, присутствие большого количества костей диких животных или свиней, а также запасов вина и т.д. Особую сложность представляет выделение аристократических построек (дворцов), которые в раннем Средневековье строились из дерева и не дошли до нас. Исключения весьма редки и потому особенно ярки - например, раскопанные недавно дворцы визиготских королей в Тулузе (De Filipo, 1998. Цит. по: Nissen Jaubert, 2010. P. 242) или Толедо (Enciso, 2007). В северной части Франции аристократия в меньшей степени испытывала римское влияние, она проживает в деревнях, где выделяются крупные владения. Приводится пример раскопанного широкой площадью поселения Серри «Ле Руэль» (Serris “Les Ruelles”), где обнаружена резиденция VII в. в виде каменной постройки больших размеров (9 х 30 м) с находками оконных стекол, большого количества костей свиньи (70-80%, тогда как в других местах преобладают кости крупного рогатого скота); найдены также кости павлина и бобра, осетра и устриц, византийские весы, серебряная фибула, столовая посуда для вина. Автор приводит другие примеры существования аристократических резиденций на поселениях франков в Северной Франции. Во всех подобных сельских усадьбах знати имеются очень большие хозяйственные ямы для запасов и крупные постройки типа амбаров. Другой пример элитных поселений - на холмах, которые отличаются от римских вилл, расположенных в низинах; при этом архитектура поселений на холмах имеет позднеримские черты. Близость к власти подчеркивается присутствием религиозных центров - часто поселения элиты сопровождаются часовнями и церквями, тогда как сотни раскопанных в последние 20 лет рядовых деревень эпохи раннего Средневековья не сопровождались церквями.
Живой интерес к археологии центральных мест и выделении господских дворов и построек на поселениях продолжается и в настоящее время. Свидетельством тому прекрасно изданный сборник докладов конференции по изучению господских дворов и иерархии власти в регионе южного и восточного побережья Северного моря в I тыс. н.э., посвященной памяти исследователя неоднократно упоминавшегося поселения Феддерсен Вирде Вернера Хаарнагеля, которая проходила в Бад Бедеркеза (Германия) в 2007 г. (Herrenhofe und die Hierarchie der Macht, 2010). Раскопками В. Хаарнагеля на поселении Феддерсен Вирде была вскрыта усадьба с признаками пребывания элиты (так называемый «господский двор» или «магнатская ферма»), особенности которой подробно рассмотрены в статьях П. Шмида, Ш. Бурмайстера и А. Вендовски-Шюнеманна, Й. Эверсена (Ibid. S. 21-75). Публикуются сведения об элитных захоронениях, сопровождавшихся деревянной мебелью римского производства, найденных в окрестностях Времена в Нижней Саксонии (М.Д. Шеен) (Ibid. S. 77-85). Признаки пребывания элит на поселениях римского времени и раннего Средневековья рассматриваются на примерах из Северных Нидерландов (Й.А.В. Николаи, Р. Янсен, Г. Фоккенс,) (Ibid. S. 119-132, 133-146), памятников на оз. Тиссо, Гудме на о-ве Фюнен, а также Лейре (Lejre) на о-ве Зеланд в Дании (Ж.Ф. Бикан, П.Ё. Сёренсен, Т. Кристенсен) (Ibid. S. 147-154, 225-236, 237-254), поселений Борремозе (Borremose) и Тьёрринг (Tjorring) в Ютландии (Й. Мартенс, Э. Мёллер- Йенсен) (Ibid. S. 181-195, 197-223). Рассматривая крупные и мелкие усадьбы поселения Норре Снеде в Ютландии, М. Келер Хольст реконструирует систему оград, которая сопоставляется ею с существовавшими поблизости земельными наделами в виде «кельтских полей» (Ibid. S. 155-179). Подробный анализ изменений в системе наделов на протяжении существования поселения позволяет автору смоделировать изменения в земельных правах собственников на протяжении трех поколений. Особняком стоят упоминавшаяся выше публикация
А. Ниссан Жобер о выделении мест пребывания элиты на меровингских поселениях во Франции (Nissen Jaubert, 2010), работа Х. Хамеров, посвященная изучению «магнатских ферм» англо-саксов в Англии (Herrenhofe und die Hierarchie der Macht, 2010. S. 275-283) и публикация материалов раскопок поселения пшеворской культуры Рава Мазовецкая (Rawa Mozowiecka) в Центральной Польше, на котором была также найдена богатая усадьба (Ю. Сковрон) (Ibid. S. 285-299).
Обобщению данных о местах пребывания элиты в Скандинавии эпохи викингов посвящена недавняя публикация Д. Скре (Skre, 2011). Автор базируется на теории центральных мест В. Кристаллера в изложении Дэвида Кларка, пытаясь прояснить функциональные особенности поселений, делающие их центральными, и уровень иерархии центральности исследуемых поселений по степени их важности. Прослеживается динамика изменения в размещении центральных мест от сельских поселений к городам.
Постоянное обращение к проблемам выделения центральных мест на памятниках римского времени и раннего Средневековья Северной Европы, очевидно, неслучайно. В последние годы обострился интерес к теоретическим основам данной теории, разработанной более 80 лет назад в рамках экономической географии. Ряд спорных моментов в использовании теории центральных мест в археологии обсуждается в сборнике докладов конференции, посвященной изучению торговли и системе связей областей Северной Европы в I тыс. н.э., которая прошла в Бад Бедеркеза (Германия) в сентябре 2008 г. и была издана в виде первого выпуска обновленной серии “Sachsenforschung” (Trade and Communication Networks, 2010). В статьях В. Шенка, Д. Скре и комментариях М. Мюллера-Вилле критически рассматривается применение в археологии теории центральных мест В. Кристаллера и дается оценка ее слабых сторон (Trade and Communication Networks, 2010. P. 11-13, 220-231, 232-237). Указанные авторы подчеркивают необходимость функционального анализа средневековых поселений при выделении их в центральные места, а не только изучения уровня богатства находок на поселении, что является основным методом выделения центральных мест в скандинавской археологии (Skre, 2010. P. 221, 223, 229).
Поэтому в методическом отношении более правильным Д. Скре считает цитированное выше исследование Б. Мийре, выполненное в духе процессуальной археологии и нацеленное на поиск экономического перераспределения продуктов производства средневековых норвежских обществ (Myhre, 1987; Skre, 2010. P. 222).
Новейшее обобщение методов использования в археологии теории центральных мест, в том числе с применением геоинформационных технологий, содержится в ряде работ германского исследователя О. Накоинца (Nakoinz, 2009; 2010; 2012; 2013). Автор пытается вернуться к исходной теории центральных мест
В. Кристаллера и отталкивается от его идеи систематизации данных об иерархии поселений. Следуя британскому направлению в изучении территорий и выделении центра и периферии с помощью полигонов Тиссена, О. Накоинц использует критерии для выделения центральных мест, принятые в немецкой и скандинавской археологии (наличие фортификации, импортов, качественной керамики, находок из золота, серебра и других драгоценных материалов, присутствие богатых захоронений, бронзовых сосудов, повозок) (Nakoinz, 2010. P. 252). Для ограничения территорий вокруг подобных центров автор использует ГИС-процедуру построения полигонов Тиссена, усовершенствованную с помощью специально созданного алгоритма расчета веса поселений по степени богатства найденных на них материалов (Nakoinz, 2010. P. 252-256). Иерархия поселений создается с помощью кластерного анализа по спектру найденных типов предметов, что является авторской новацией в археологии (Nakoinz, 2009; 2010. P. 256-258). Для выяснения функций поселений предполагается применять нелинейный системный анализ, который пока еще затруднительно использовать для археологических материалов (Nakoinz, 2010. P. 258-261). В заключении автор подчеркивает необходимость решения пяти задач при систематизации теории центральных мест: выделение центральных мест, определение их территории, иерархии, процесса централизации и системный анализ для выяснения их функций (Nakoinz, 2010. P. 261. Fig. 10; 2012).