Биография А.И. Анисимова

Волею судеб имя Александра Ивановича Анисимова – историка, искусствоведа, реставратора, педагога – оказалось забытым на долгие годы, несмотря на ту значительную роль, которую он сыграл в деле реставрационно- научного открытия древнерусской живописи в первой трети ХХ в.

3 Рукопись неизданной статьи «Материалы о работе А.И. Анисимова в Отделе по делам музеев Наркомпроса (по материалам ОПИ ГИМ)» была любезно предоставлена автором, ст.н.с. отдела письменных источников Исторического музея И.В. Белозеровой. И.В. Белозерова является автором многочисленных публикаций о Н.С. Щербатове, В.А. Городцове (в настоящее время готовит к публикации дневники Городцова). Благодаря ей в 2005 году была переработана и дополнена опись фонда Музейного отдела Главнауки Наркомпроса.

известных историков-искусствоведов начала ХХ в. [25; 27; 28; 29; 30; 33; 38; 44;

45; 46; 74; 75 и др.]. Особенно подробно изучением научного и творческого пути А.И. Анисимова занималась д.и.н. И.Л. Кызласова, издавшая в 2000 г. небольшое исследование посвященное ученому [50], а также написавшая ряд статей и опубликовавшая ранее неизвестные источники, связанные с его деятельностью [52; 53; 54; 55; 56].

В Государственном Русском музее хранится замечательный портрет А.И. Анисимова принадлежащий кисти выдающегося русского художника Б.М. Кустодиева, изображение которого мы поместили в Приложение № 4.

Но знакомясь со всеми вышеперечисленными работами мы можем видеть, что никто из исследователей, целенаправленно изучающих деятельность Анисимова, не обращался к материалам фонда Уваровых для поиска документов, связанных с его именем.

Необходимо отметить, что во всех исследованиях период жизни А.И. Анисимова до 1918 года, когда он стал членом Комиссии по сохранению и раскрытию памятников древнерусской живописи, прописан не очень подробно. Известны лишь основные факты, которые Анисимов указывал в анкетах и автобиографии. Восстанавливая биографию в этой главе мы будем опираться в том числе на сведения, полученные из сохранившихся писем к П.С. Уваровой. Автором диссертационного исследования уже были опубликованы статьи о А.И. Анисимове с изложением ряда новых сведений, полученных из выявленных источников [104; 105].

Родился А.И. Анисимов в Петербурге 30 марта 1877 г. Отец будущего историка был земским деятелем и писателем по экономическим вопросам, а мать - фельдшером-акушеркой. Вскоре семья перебралась в Москву, где Анисимов заканчивает 2-ю Московскую гимназию. В 1897 г. он поступил на историко- филологический факультет МГУ, где начал заниматься историей университетов, о чем в дальнейшем упомянул в письме П.С. Уваровой (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед.

542. Л.157). Во время учебы активно участвовал в общественной студенческой жизни, являлся секретарем Историко-филологического общества, возглавляемого историком и философом С.Н. Трубецким, а также сотрудничал с московскими и петербургскими газетами, куда писал статьи о проблемах учащейся молодежи [4].

Окончив Московский университет в 1904 г., поступил на службу учителем в земскую мужскую учительскую семинарию, находящуюся в деревне Григорово, недалеко от Великого Новгорода. Хотя А.И. Анисимов закончил университет по 1-му разряду и у него была возможность остаться в университете и продолжать научную работу, он выбрал работу учителя, причем в заведении, где учились крестьянские дети. Кроме проявления характера будущего ученого, стремления найти себя в деле, которое будет приносить пользу, в этом поступке, вероятно, сказалось родительское воспитание и их взгляды на место человека в обществе.

«А здесь сидишь прикован и не то, что не можешь, а не хочешь уйти: личные интересы влекут к искусству, к его научному постижению, а сердце и сознание долга требуют работы в деревне, среди народа, и совесть не даст покоя, если уйдешь» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 139об).

В семинарии Анисимов преподавал историю и политическую географию, а для желающих, помимо основного курса, - французский и латинский языки.

«Первые годы преподавания я был занят исключительно педагогической деятельностью» [50, с. 61]. И помимо знаний, которые молодой преподаватель нес ученикам, он старался развивать в них человеческие качества: «Что же касается школы, то я прежде всего считаю, что задача её – культура ума и сердца, - и к политике она не имеет никакого отношения. Ученик должен вырасти прежде всего гуманным и честным человеком, а потом мастером своей специальности» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 182об). Фотография учебного корпуса Григоровской семинарии размещена в Приложении № 4.

Но магия древнего города не могла не привлечь ученого, неизученность памятников, которыми так насыщен Новгород, «…естественно натолкнули меня на занятия древними фресками и иконами, которых в Новгороде больше, чем в каком-либо другом городе России» [50, с. 61]. В 1908 г. Анисимов становится

членом Новгородского общества любителей древности, а с 1909 г. принимает активное участие в работе Новгородского предварительного комитета по подготовке XV археологического съезда, проведение которого было намечено на 1911 г. в Великом Новгороде. По всей видимости в это же время и состоялось знакомство А.И. Анисимова с графиней П.С. Уваровой как с председателем Московского археологического общества. В Приложении № 4 помещена фотография Прасковьи Сергеевны, датируемая 1910-ми гг. (см. Приложение № 4).

По заданию Московского Предварительного комитета по подготовке к съезду, за три года, предшествующие съезду, молодой ученый обследовал около 400 памятников архитектуры новгородской епархии – монастыри и приходские храмы по Череповецкому, Устюжнскому, Боровическому, Кирилловскому и Белозерскому уездам.

«Приезжая в церкви я осматриваю все углы и непосредственно на месте указываю вещи для выставки… Чтобы спасти полуразрушенные иконы от гибели я позволяю себе вместе с выставочными вещами отправлять за средства Предварительного комитета и такие, которые могут быть переданы только в музей для предварительной научной реставрации…» и далее, он пишет о том, что эти «полуразрушенные иконы» «вскроют перед съездом колоссальную картину гибели наших национальных церковных богатств» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 638. Л. 204). Анисимов стал автором каталога церковного отделения выставки приуроченной к съезду [42] (изображение обложки каталога – в Приложении № 4).

Одновременно А.И. Анисимов как представитель Предварительного комитета наблюдал за расчисткой фресок XIV в. в церкви Феодора Стратилата. Все это он делал не оставляя работу в семинарии. «Но Вы знаете, как у меня мало времени! Я и учитель, и воспитатель, и лектор в городе, и в день – для научных занятий – у меня остаются свободными не более двух часов. А с такой свободой далеко не уедешь» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 638. Л. 145об).

Он взваливал на себя огромный объем работы, не раздумывая брался за любое дело, которое считал нужным и полезным, делал все очень решительно, не желая слышать никакие возражения, что часто приводило к конфликтным ситуациям. Уже по прошествии времени, находясь в эмиграции, П.С. Уварова писала известному русскому историку и археологу Никодиму Павловичу Кондакову: «Я совершенно Вашего мнения об Анисимове и его молодецкой решительности, с которой он бросается на расчистку наших древних икон. Верно, что найдутся перлы, но сколько из них пропадут при подобной поспешности? Готовясь к новгородскому и псковскому съездам, я имела много дел и споров с Анисимовым, и мне удавалось не раз мешать ему в его предприятиях…» [51, с.

На XV археологическом съезде А.И. Анисимов выступил с докладами: «О реставрации фресок церкви Феодора Стратилата» по отделению III «Памятники искусств и художеств, нумизматики и сфрагистики» и «О состоянии иконной старины в Новгородской губернии и о мерах сохранения ее» по отделению V

«Церковные древности». В первом докладе Анисимов отмечает главные особенности внутренней росписи церкви Феодора Стратилата: в алтарной части помещено изображение Страстей Христовых; на западной стене – житие св. Феодора, в композиции которого смешаны сцены относящиеся к Феодору Стратилату и к Феодору Тирону. Граффити, обнаруженные на поверхностях фресок, подтверждают датировку создания внутренней росписи церкви в XIV в., при этом стиль и характер происхождения фресок остается на уровне гипотез. Анисимов выступил с предложением после окончания расчистки фресок произвести их укрепление и оживление. Доклад вызвал живой интерес слушателей и бурное обсуждение по поводу греко-итальянского и византийского влияния на характер живописи (Известия XV Археологического съезда в г. Новгороде. № 1-12. М. 1911. (Ф. 17. Оп. 1. Ед. 638. С. 570-571)). Из второго доклада, посвященного состоянию церковной старины, становится известно, что в поездках по губернии Анисимова сопровождали народные учителя Н.И. Николаев и М.Е. Иванов. Сложности перемещения – большие материальные затраты,

плохое качество проселочных дорог приводят к тому, что «по церквам ездят только люди гонимые такими сильными стихиями, как фанатизм и жадность: староверы и скупщики». Отмечает он крайне плачевное состояние хранения икон и утвари: «в большинстве случаев они свалены в подвалы, на колокольни и т.п.». В связи с этим Анисимов предложил следующие меры: обследовать все церкви и часовни епархии с регистрацией старых икон и утвари; организовать в Новгороде церковно-археологический музей, куда передать все церковные предметы, утратившие служебное назначение; собранные иконы отреставрировать, после чего их систематизировать и каталогизировать.

Работа над расчисткой фресок церкви Феодора Стратилата продолжалась и после закрытия съезда. По мере проведения работ Анисимов выступал с сообщениями и докладами по этому поводу в Московском Археологическом обществе, писал статьи в журнал "Старые годы", а к XVI археологическому съезду в Пскове, проведение которого было намечено на август 1914 г., планировал при поддержке МАО, выпустить отдельное юбилейное издание, посвященное этому памятнику. К сожалению, этому изданию было не суждено состояться.

В это же время митрополит Новгородский и Старорусский Арсений решил воплотить в жизнь идею о создании Церковно-археологического общества и

Епархиального музея на базе экспонатов, собранных на выставку к съезду. Анисимов был привлечен для отбора вещей. «Вскоре я начал разбирать вещи в храме. Что это была за работа, если бы Вы знали. Морозы. Храм не топили всю зиму. Ноги стынут. Чернила мерзнут. Непокрытая голова прямо немеет» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 138об). В ответ на обвинения Арсения о том, что коллекционеры «разворовывают» епархию, Анисимов с гневом пишет: «Так деньги которые одни из них могли бы тратить на свое благополучие, а другие на шампанское и разврат, они добровольно тратят десятками и сотнями рублей на то, чего не хочет и не может спасти само духовенство, предающее и губящее старину и, как Пилат, умывающий руки, которыми они не брезгуют брать деньги за продаваемые иконы, утварь, облачения. Тем, кого архиепископ называет теперь ворами, потомство поставит памятник в благодарность за то, что в век невежества и фарисейства они одни возлюбили святыню нашего религиозного искусства и спасли для будущих поколений ее облик, насколько могли» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 139).

Анисимов очень критично относился к действиям Аресения в деле создания музея: «Дело в том, что меня не только не просили поруководить новым делом, но даже не [пригласили], чтобы посоветоваться со мной насчет устава и этого, церковно-археологического общества, и музея при нем. Обо всем я узнал уже, как о свершившемся, из "Епархиальных Ведомостей" и самой очаровательной новостью было избрание хранителем музея одного из соборных дьяконов, невежественного и, как говорят, в детстве еще ушибленного нянькой, с платою по 15 р. (или 25 р. – не помню) в месяц» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 150). Но при этом активно принимал участие в расчистке образцов древнерусских икон, собранных в музей: «Как бы то ни было, но расчистка открывает чудесные образцы иконописи, достойные лучших музеев Европы. И я не могу не испытывать чувства глубокого удовлетворения при мысли, что начало этому положено все же Московским Обществом и сделано это нашими руками» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 148). И из другого письма: «Я считал, что один этот Музей, пока еще не большой, вправе был бы оправдать смысл созыва

археологического съезда в Новгороде» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 164). Именно к этому времени относится расчистка знаменитых новгородских икон: "Битва суздальцев с новгородцами" и "Молящиеся новгородцы".

Также А.И. Анисимов в 1912-1914 гг. активно занимался работами по расчистке фресок церкви Рождества Христова на Рождественском кладбище и иконостаса церкви Петра и Павла на Софийской стороне по заданию Московского археологического общества. Именно по поводу проведения этих работ и возник серьезный конфликт между новгородской епархией, Императорской археологической комиссией и Московским археологическим обществом: «… между графиней Уваровой и Императорской Археологической Комиссией существует антагонизм, и Московское Общество и Археологическая Комиссия работают взапуски, стараясь перегнать один другого...» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 168). П.П. Покрышкин и К.К. Романов, представлявшие ИАК, предостерегали от поспешного смывания более поздних слоев живописи без их четкой фиксации и изучения, а А.И. Анисимов и реставратор П.И. Юкин стремились в первую очередь извлечь древнерусскую живопись из-под позднейших записей. При этом несовершенство законов по охране памятников четко не ограничивало зону ответственности различных организаций, в связи с чем, постоянно возникали предложения по созданию общей комиссии, следящей за ходом работ, с чем А.И. Анисимов категорически не соглашался. «Но я, по своему разумению, считаю долгом беречь достоинство того учреждения, которое мы с Павлом Ивановичем (Юкин) здесь представляли; которое брало на себя материальную и моральную ответственность и первое взялось за памятники и которое наконец само авторитетно настолько, чтобы быть освобожденным от ненужного соглядайства. Ведь молчали же все эти господа, когда были одни голые стены. А как открыли чудесные произведения искусства и оказались деньги на работу, так нашлись сейчас же и сотни хозяев, готовых взять на себя тяжелый труд дать новорожденному памятнику свою фамилию, стать его Колумбами» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 179об). И позднее: «… я не против контроля Археологической Комиссии и Епархиальной власти, но никакой комиссии

подчиняться не стану: могут устраивать хоть 10 комиссий, но пусть все эти комиссии доносят о допущенных неправильностях Московскому Комитету и только его я буду слушаться, как хозяина дела» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 180).

В то же время, помимо преподавания в семинарии и активной работы по реставрации древнерусских памятников, А.И. Анисимов состоял заведующим церковным отделом Новгородского губернского музея, а также постоянно выступал с лекциями на различных курсах. «Получил приглашение от губернского земства прочесть 12 лекций по истории русского и всякого другого искусства на летних курсах для учителей, кои устраиваются здесь впервые. Я согласился прочесть о византийском и новгородском искусстве и в частности о красоте русской иконы» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 155).

Но постепенно Анисимов начал тяготиться преподаванием в Новгородской семинарии и с начала 1915 г. решил искать себе другое место. «Сейчас же для меня не остается никакого сомнения в необходимости ухода из Григорова, тем более что с этого лета директор будет оставлен здесь еще на пять лет. Я чувствую себя за эти месяцы так измученным, так нравственно истерзанным, что едва имею сил скрывать это от людей» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 206). П.С. Уварова помогала ученому в его поисках нового места. «С другой стороны, я думаю, что заслужил нравственное право на вашу поддержку, так как скромным трудом в деревне, в течение 11 лет, отказавшись от всякой пустой карьеры, и теперь не мечтая о ней, - я за совесть работал над тем незаметным делом, важность которого в русской жизни я признавал, и доказал на этом деле, что я могу трудиться и терпеть, и достигать некоторых результатов» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 206). В августе 1916 г. ему удалось перевестись из Новгорода в гимназию в Петергоф. «Условия работы очень хорошие. Гимназия прекрасно оборудована. Уроки в старших классах. Два дня в неделю (понедельник и суббота) пустые, так что могу свободно уезжать в Новгород и даже в Москву. Поэтому оставляю за собой заведование церковным отделом губернского музея и

членство в Правлении нашего Общества» (ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 1. Ед. 542. Л. 211).

Жизнь ученого решительно изменилась после произошедших революционных событий, благодаря которым он получил возможность заниматься тем делом, которое считал наиболее важным для себя – реставрацией древнерусской живописи. Этот период жизни ученого уже достаточно хорошо изучен исследователями. Остановимся кратко на основных этапах. Летом 1918 г., получив предложение художника и реставратора И.Э. Грабаря (Грабарь Игорь Эммануилович 1871-1960), Анисимов переезжает в Москву, где начинает работать в Комиссии по сохранению и открытию памятников древнерусской живописи (с 1924 г. – Центральные государственные реставрационные мастерские). С этого момента начались массовые экспедиции в города и села с целью разыскания, расчистки, реставрации и учета памятников старины [14; 15; 18; 22]. Именно благодаря работам Комиссии, были открыты древнейшие русские иконы и началось планомерное изучение творческого наследия Андрея Рублева и Феофана Грека [19].

Кроме работы в Комиссии, Анисимов руководил секцией древнерусского искусства в Московском Институте историко-художественных изысканий и музееведения (МИХИМ), а с 1921 г. занимал должность заведующего отделом церковных древностей в Историческом музее. В это время в музей стекались памятники из Государственного музейного фонда и Государственных реставрационных мастерских. В отделе, которым руководил Анисимов, была собрана огромная коллекция памятников древнерусского искусства [51, с. 333]. В 1927 г. в музее была открыта выставка, на которой были представлены экспонаты, поступившие в музей с начала 20-х годов, одним из организаторов которой был А.И. Анисимов [16].

Одновременно с этим, несколько лет было отдано чтению лекций в Ярославском университете и московских Высших художественно-технических мастерских (Вхутемас).

Ученый активно занимался и научной деятельностью. Работы в Комиссии принесли богатый материал, и А.И. Анисимов увлекся исследованием древнерусской живописи в домонгольский период. [21] «Несмотря на то, что в науку о древностях А.И. Анисимов пришел в качестве любителя, он стал специалистом, к мнению которого прислушивались и видные ученые, получившие специальное искусствоведческое образование» [30, с. 151]. Особое место он отводил изучению иконы «Владимирская Божья Матерь», посвящая ей отдельные исследования [17; 20].

В конце 1920-х гг. начались гонения на ученого. В 1929 г. Анисимов был уволен из Исторического музея в связи с ликвидацией отдела религиозного быта (при этом коллекция отдела была расформирована и большая часть экспонатов пополнила фонды других музеев), затем закончилась его преподавательская деятельность во Вхутеине, а вскоре ему пришлось уйти и из реставрационных мастерских. В печати началась травля ученого. «Его независимый характер, принципиальность, доходившая до щепетильности, нежелание считаться в вопросах частной жизни с общественным мнением и, наконец, негибкое поведение в менявшейся среде до крайности осложнили вопрос о его дальнейшем пребывании в Москве» [30, с. 154].

6 октября 1930 г. А.И. Анисимов был арестован. Основанием послужили обширные связи ученого за границей и выражение несогласия с политикой государства. Ученый был осужден на 10 лет лагерей, отбывал срок на Соловках и на Беломоро-Балтийском лагерном пункте Кузема, где был приговорен к расстрелу, приведенному к исполнению 2 сентября 1937 г.

Благодаря найденным в фонде Уваровых письмам Александра Ивановича нам удалось не только заполнить достаточно значительный временной промежуток его биографии, но и, как мы увидим ниже, воссоздать происходившее в тот момент события. В ситуации с дополнением биографии это тем более важно, что именно в этот период у историка произошло некое переосмысление своего предназначения, что изменило его дальнейшую жизнь.

В Приложении № 5 мы разместили перечень работ А.И. Анисимова (см.

Приложение № 5).