Защита вещных прав в дореволюционном законодательстве

Обратимся теперь к способам защиты вещных прав по Своду законов. Об одном из них — владельческих исках — мы уже рассказали в главе о владении. Также, невзирая на все многообразие прав участия частного, для них существовали особые иски (п.

суд,). По поводу этих средств защиты права Сенат замечает следующее: «Здесь истец обвиняет ответчика не в отнятии у него имения, не в нарушении спокойного обладания оным, а в том, что ответчик не подчиняется установлениям в самом законе или в договоре в пользу истца ограничениям в принадлежащем ответчику праве собственности на его имение» (решение от 1899 г. № 74).

А.М. Гуляев констатирует некоторую непоследовательность в практике Сената, поскольку суд разумеет под таким правом то серви- тутное правомочие, то, наоборот, устранение этого правомочия со стороны собственника[157]. Впрочем, хотя бы в одном вопросе Сенат и дореволюционная цивилистика заняли вполне определенную позицию. Споры, вытекающие из прав участия частного, не могут относиться к спорам о факте, а соответствующие иски — к посессорным. Они являются исками о праве, и отнесение рассмотрения подобных исков к компетенции мировых судей вовсе не свидетельствует об обратном.

Никаких постановлений о негаторных и конфессорных исках[158] в Своде законов нам обнаружить не удалось. Разумеется, практика Сената защищала права пользования как собственника, так и сервитуа- рия. При этом приходилось, как правило, руководствоваться общими положениями ст. 574 и 691 ч. 1 т. X.

Зато правила о виндикационном иске имеются в Своде законов в избытке, и, поскольку некоторые из них окажутся полезными в дальнейшем изложении, на них мы остановимся подробнее.

Основной вопрос, который нас здесь интересует, — пределы допустимости виндикации. Как мы уже отмечали, в римском праве действовал принцип абсолютной, неограниченной виндикации.

Цивилисты высказывали различные мнения по данному поводу. Для удобства изложения мы возьмем за основу рецензию А.Э. Бард- зкого[159] на блестящее произведение И.Н. Трепицына[160], поскольку эта

работа, насколько нам известно, была последней глубокой разработкой данного вопроса в отечественной дореволюционной литературе.

А.Э. Бардзкий стоит на той точке зрения, что добросовестный приобретатель защищен против виндикационного иска собственника. Как выражается ученый, «пока по крайней мере, по возбужденному г. Трепициным вопросу, под охраной разрешающих вопрос этот наших законов жить — как говорится — можно»[161].

Во-первых, А.Э. Бардзкий ссылается на ст. 420 ч. 1 т. X, согласно которой собственником является тот, кому власть сия от первого ее приобретателя дошла непосредственно или через последующие законные передачи и укрепления в установленном законом порядке. Во-вторых, ученый апеллирует к ст. 711 ч. 1 т. X, в соответствии с которой имущество может быть приобретено без всяких письменных актов, по одним лишь словесным договорам и соглашениям. В-третьих, цивилист указывает на то, что согласно ст. 1384,1389,1406

ч.              1 т. X а) продавать можно только то имущество, которым продавец действительно владеет и которым может распоряжаться по праву собственности, и б) продажа и купля, учиненные вопреки законному запрещению, недействительны[162].

Содержат ли приведенные статьи хотя бы намек на защиту добросовестного приобретателя? Нет. Из них следует как раз обратный вывод: если лицо не является собственником, то оно не может и продавать вещь. Если оно продает вещь, то такая сделка недействительна.

Затем А.Э. Бардзкий указывает на ст. 1511 ч. 1 т. X, о которой мы * уже упоминали при рассмотрении способов перехода права собственности[163].

Пожалуй, это первое, хотя и весьма слабое свидетельство в пользу существования защиты добросовестного приобретателя. Методом

от противного можно попытаться вывести правило, согласно которому по силе ст. 1511, 1512 ч. 1 т. X покупатель, выполнивший все указания закона и потребовавший поручителей, защищен от виндикации собственника. Однако такое толкование было бы слишком смелым. Во-первых, представим, что продавец обладает хорошей репутацией и никаких подозрений не вызывает. Допустим, что он и сам не знает о том, что продаваемая вещь когда-то была украдена. Покупателю незачем требовать поручителей. Получается, в этом случае покупатель никогда не станет собственником вещи.

Во-вторых, предположим, покупатель сам является недобросовестным, равно как и продавец, и поручители. Тем не менее по тому пониманию ст. 1511,1512 ч. 1 т. X, которое мы приписываем А.Э. Бар- дзкому, приобретатель будет защищен от иска собственника, поскольку выполнил требования закона.

Наконец, в-третьих, оказывается, что субъекту всегда для того, чтобы быть уверенным в бесповоротности приобретения права, нужно требовать поручителей при совершении сделки купли-продажи. Но такой порядок совершения сделок способен лишь затруднить гражданский оборот.

Метод толкования от противного не всегда дает результат. Из того, что закон предписывает отбирать краденую вещь от покупателя, если тот не потребовал поручителей, еще не следует, что у покупателя, потребовавшего поручителей, вещь не может быть отобрана.

Поэтому вывод А.Э. Бардзкого о том, что, «покупая вещь у известного и благонадежного лица, покупатель, без всякой даже расписки, ничем не рискует, так как ни в гражданских, ни в уголовных законах нет правила, в силу коего вещь эта могла бы быть у него когда-либо и кем-либо отобрана»96, неверен.

По всей видимости, понимая в том же смысле термин «неправильное», А.Э. Бардзкий указывает: «Законодатель, перечисляя в ст. 525 три категории незаконного владения (подложное, насильственное и самовольное. - А.Б.) и вместе с тем три способа незаконного владения, имел, конечно, в виду лишь того недобросовестного продавца, который сам приобрел имение путем именно одного из этих способов; а вовсе не того добросовестного приобретателя, который купил таковое от первого, не зная о незаконности его владения»[164].

Нисколько это не оспаривая, укажем следующее. Во-первых, ссылаясь на добросовестность покупателя, А.Э. Бардзкий сам выдает незаконность его владения. Напомним, добросовестное и недобросовестное владение являются видами незаконного владения[165]. Законный владелец в принципе не может быть добросовестным или недобросовестным, т.е. знать (иметь возможность узнать) или, наоборот, не знать (не иметь возможности узнать) о незаконности своего владения, потому что он сам и является законным владельцем. Следовательно, говоря о добросовестном приобретателе, А.Э. Бардзкий имеет в виду именно незаконного владельца, а у него по ст. 691 Свода законов можно истребовать приобретенное имущество.

Во-вторых, в литературе уже давно указывалось на то, что виды владения, указанные законом в качестве незаконных, не носят исчерпывающего характера, да подобное перечисление и не нужно[166]. Также подчеркивалось и то обстоятельство, что незаконный владелец далеко не всегда совершает преступление (насилие, подлог, самоуправство), а посему кажутся неуместными постоянные отсылки А.Э. Бар- дзкого к тому, что добросовестный приобретатель не совершает никакого преступления. Думается, категории незаконного владения, перечисленные в ст.

В литературе можно встретить ссылку на ст. 534 ч. 1 т. X, которой установлена презумпция права собственности в лице владельца, как на статью, ограничивающую возможность истребования вещи[167]. В действительности данная статья никакого отношения к ограничениям виндикации не имеет.

Таким образом, в Своде законов нигде не выставлено общего принципа защиты добросовестного приобретателя или ограничения виндикации в пользу такого лица. С другой стороны, в качестве общего правила установлена возможность виндикации вещи у любого

владельца (т. X, ч. 1, ст. 691). Если бы Свод законов стремился защитить кого-либо от действия этого общего правила, ему бы следовало прямо предусмотреть исключения. Такие исключения действительно можно встретить, и мы о них упомянем чуть позже, однако, повторим, никакой общей нормы о защите добросовестного приобретателя и условиях предоставления такой защиты в Своде законов нет.

Первым и вполне естественным ограничением виндикации является природа вещей. Совершенно очевидно, что вещи, определяемые родовыми признаками, не могут быть предметом виндикационного требования, поскольку подобный иск предполагает точное указание того имущества, на которое он направлен. Собственно, данное положение настолько естественно, что его можно даже и не считать ограничением виндикации. Сюда же следует отнести невозможность виндикации денег и ценных бумаг на предъявителя, поскольку это генерические вещи.

Другим ограничением виндикационного требования является положение ст. 1061 Устава гражданского судопроизводства, согласно которой «проданные с публичного торга предметы во всяком случае оставляются за покупщиком».

Третье ограничение виндикации иногда видят в ст. 1301 ч. 1 т. X, которая устанавливает невозможность истребовать вещь, приобретенную от наследника по закону, если в завещании указан иной наследник и завещание (до или после осуществления продажи) «утверждено законным порядком»[168].

Наследник по закону является настоящим собственником вещи и распоряжается ею (продает) в пределах своего права. С наступлением резолютивного условия (вступлением другого наследника в свои права) право собственности первого наследника на любое имущество, перешедшее к нему, должно прекратиться, но в любом случае такое прекращение не должно отразиться на правах третьих лиц.

Указав на случаи недопустимости виндикации, скажем несколько слов о требованиях, связанных с виндикационными. Как было установлено, истребование имущества по общему правилу возможно как у недобросовестного, так и у добросовестного владельца. Тем не менее в положении первого и второго существуют определенные различия.

Во-первых, недобросовестный владелец отвечает за вред, нанесенный имуществу как умышленно, так и неосторожно (т. X, ч. 1, ст. 619), в то время как добросовестный — только за умышленный вред. Во-вторых, собственник не обязан вознаграждать недобросовестного владельца за неотделимые улучшения имущества (т. X, ч. 1, ст. 611), в то время как добросовестного — обязан (т. X, ч. 1, ст. 628). В-третьих, недобросовестный владелец обязан возвратить все доходы за период владения (т. X, ч. 1, ст. 620), в то время как добросовестный — лишь те, которые ему следовали после «объявления... об открытии спора или... когда неправость его владения сделалась ему с достоверностью известна» (т. X, ч. 1, ст. 626)[170].

Выводы

В дореволюционном законодательстве можно обнаружить следующие вещные права: право собственности, реальные сервитуты (некоторые из прав участия частного и права угодий), права отдельного владения и пользования (право пожизненного владения, вечно-чиншевое владение, право застройки)[171].

Данные институты мы постарались отобразить в том виде, в котором они были представлены в дореволюционном законодательстве и цивилистике того времени, по возможности воздерживаясь от раскрытия собственного взгляда на те или иные проблемы, поскольку место им найдется в догматической части настоящей работы.

Остается ответить на вопрос, являлся ли перечень вещных прав закрытым. С одной стороны, абсолютное большинство цивилистов отвечает на него утвердительно105, хотя и не приводит серьезных аргументов. С другой стороны, в силу, например, ст. 535 ч. 1 т. X право пользования может устанавливаться договором, которым определяется и пространство пользования. Укажем также и на то, что Правительствующий Сенат неоднократно признавал различные права участия частного (в том числе и сервитуты), которые не были прямо предусмотрены законом.

Пожалуй, наиболее корректным ответом на поставленный вопрос будет следующий. Законодательство допускало возникновение вещных прав, прямо им не упомянутых, однако все эти права должны были укладываться в известные институты (право участия частного, право угодий, право отдельного владения и пользования).

В завершение настоящей главы отметим, что Свод законов гражданских крайне далек от идеала, однако заслугу его создателя трудно переоценить. Во-первых, в Своде было впервые упорядочено, приведено в некоторую систему действующее законодательство. Во-вторых, с его появлением отечественная цивилистика получила колоссальное развитие. В-третьих, его недостатки стали причиной появления проекта Вотчинного устава и проекта Гражданского уложения, каковые составляют золотые страницы отечественного гражданского права.

§1 и

Предпосылки и история создания проектов Вотчинного устава и Гражданского уложения

§2

Общая характеристику проекта Вотчинного

устава

§3

Система вещных прав в проекте Вотчинного устава              v

§4

Вещные права в проекте Г ражданского уложения

Выводы