Виды владения

Как следует из проведенного анализа понятия владения, необходимо различать: 1) владение как определенный факт, который создает презумпцию вещного права, позволяет пользоваться вещью и без которого невозможно осуществление удержания, и 2) право на владение, т.е.

Какие виды владения в связи с этим целесообразно выделить? Во-первых, сам закон использует понятия «законное владение» и «незаконное владение». Как мы уже отмечали, первое — это владение, имеющее в своем основании право на владение. Под незаконным владением следует понимать фактическое владение, не основанное на субъективном вещном праве (праве на владение).

Во-вторых, следует различать такие виды незаконного владения, как добросовестное и недобросовестное владение. Эти свойства владения влияют а) на возможность приобретения права собственности по давности владения, б) на возможность защиты против виндикационного требования собственника (ст. 302 ГК РФ), в) на объем ответственности при виндикации собственника (ст. 303 ГК РФ).

В-третьих, имеет смысл выделить давностное владение, т.е. добросовестное, открытое, непрерывное владение имуществом как своим собственным. Соответственно только этот вид владения способен по истечении определенного времени привести к возникновению права собственности у владельца.

Сделав такие выводы, считаем полезным обратиться к иным классификациям владения, предложенным самой историей гражданского права и цивилистики. Так, например, из римского права нам известно разделение владения и держания. Напомним, что принципиальное различие в юридическом положении possessorуа и detentor’a можно видеть в двух моментах: 1) виндикационный иск направлялся всегда против первого, поскольку именно он считался «настоящим» владельцем, даже если фактически вещь находилась у второго лица; 2) только possessio защищалось при помощи интердиктов и исков, хотя, как мы указывали, в некоторых случаях преторы предоставляли интердикты и определенным детенторам (так называемым производным владельцам).

Для того чтобы обосновать необходимость возрождения дихотомии «владение — держание» в современном праве, по всей видимости, следует рассмотреть с позиций нашего времени эти функциональные отличия двух категорий владения. Что касается виндикационного иска, то он в отечественном правопорядке всегда направляется против того, у кого вещь фактически находится (независимо от того, является ли он детентором или владельцем с точки зрения римского права)5!.

Рассматривая вопрос о защите владения по действующему законодательству, следует признать, что оно знает лишь петиторный процесс. При этом не имеет значения, защищает ли владельческий иск possessor’a или detentofa, в споре стороны обязательно доказывают свои права на имущество. Посессорной защиты современный отечественный правопорядок не знает.

За восстановление института владельческой защиты в последнее время раздается все большее число голосов[429]. В возрождении этой конструкции есть определенный смысл. Как, например, следует поступить добросовестному приобретателю движимости в том случае, когда собственник, понимая бесперспективность вчинення виндикационного иска, физически отнимает вещь? Очевидно, добросовестный приобретатель здесь беззащитен. Однако проблему можно решить иным образом: достаточно внести изменения в ГК РФ, которые признали бы добросовестного приобретателя движимости собственником. Аналогичная проблема возникает, когда третье лицо отбирает вещь у ретентора.

Тем не менее, как представляется, в настоящий момент нет необходимости вводить посессорную владельческую защиту в систему российского частного права. Во-первых, иск в его классическом понимании по общему правилу направлен на защиту права; если есть право, то есть и иск, и наоборот[430].

Во-вторых, как справедливо отмечается, посессорный иск всегда будет иметь предварительный характер54. Он не может ни заменить, ни исключить настоящего иска о праве. Стоит ли при таких обстоятельствах возлагать на российскую судебную систему функцию защиты фактического владения, в то время как у арбитражных судов и судов общей юрисдикции и так огромный объем работы? Сомнительно.

В-третьих, владельческий иск во все времена находился на стыке публичного и частного права. На наш взгляд, в настоящее время защиту фактического владения должна осуществлять милиция (или иные органы охраны правопорядка), что она и делала до этого. Действительно, основной задачей подобных органов является охрана личности и правопорядка в целом. Частью этой общей задачи является защита фактического владения. Подобная задача не должна входить в компетенцию судебного органа.

С нашей точки зрения, в современной судебной системе для по- сессорной защиты просто не найдется места. К примеру, в споре по поводу недвижимости одна сторона утверждает, что она владеет (ре- тинендный владельческий иск — иск, направленный на удержание владения) или владела (рекуператорный иск — иск, направленный на возвращение потерянного владения) вещью, а другая сторона ссылается на свое право владеть вещью. При этом ответчику достаточно просто предъявить свидетельство о регистрации права собственности на спорную недвижимость. Неужели суд не примет во внимание доводы второй стороны и просто удовлетворит посессорный иск, предложив ответчику вчинить самостоятельный иск? Думается, подобный подход идет вразрез с судебным правосознанием и с принципом публичной достоверности системы регистрации прав на недвижимое имущество.

При таких обстоятельствах в настоящий момент необходимости в посессорной защите как частноправовом институте нет. Однако даже независимо от этого в силу того, что действующее законодательство не знает рассматриваемой конструкции, отграничивать владение от держания нет никакой необходимости.

Продолжая рассматривать виды владения, обратимся к категории двойного владения. В пользу этой конструкции в современной цивилистике высказывается А.В. Коновалов. По его мнению, собственник, передавая вещь во владение другому лицу, должен сохранить «право владения». В то же время у контрагента также появляется право владения. Таким образом, право владения второго лица, соединенное с фактическим владением, по мнению А.В.

Наряду с антитезой прямого и опосредованного владения А.В. Коновалов предлагает различать прямое и зависимое владение. Прямое владение вещью, по мнению цивилиста, может осуществляться собственником, субъектом ограниченного вещного права, к примеру права оперативного управления имуществом, а также давностным владельцем, так как «их субъективное отношение к владению не поставлено в зависимость от рамок, обозначенных относительным правоотношением». В свою очередь, право титульного владельца носит производный характер, поскольку такой владелец осознает свою связанность условиями, на которых ему передано прямое владение вещью[432].

Необходимость одновременного существования обеих классификаций А.В. Коновалов обосновывает примером субаренды: «Зависимое владение может носить опосредованный характер: так, при передаче вещи с согласия арендодателя в субаренду (ст. 615 ГК) владение арендатора сохраняет зависимый характер, но становится опосредованным; субарендатор приобретает прямое зависимое владение»[433].

Приведенная точка зрения вызывает целый ряд возражений. Если считать создание тех или иных классификаций самоцелью, то, конечно, позицию А.В. Коновалова можно разделять. Однако представляется, что любая классификация должна быть оправдана практическими соображениями. Какие же доводы приводятся ученым в обоснование необходимости конструкции двойного владения? Ученый полагает, что закрепление такого института в России «целесообразно в первую очередь для упорядочения системы вещных исков, предусмотренных ныне действующим гражданским законодательством, и весьма желательно — при постановке вопроса о восстановлении института посессорной защиты»[434].

В действительности для упорядочения системы вещных исков нет никакой необходимости прибегать к столь сложным и многоступенчатым конструкциям. Как мы уже сказали, с помощью исков, как правило, защищается определенное право.

Второй недостаток концепции А.В. Коновалова заключается в том, что за несколькими лицами одновременно признается исключительное вещное право — право на владение (или право владения, используя терминологию автора). Между тем, как мы сказали, право на владение, будучи вещным, всегда предполагает только одного управомоченного субъекта. Все третьи лица ему противостоят. У А.В. Коновалова это важнейшее свойство вещного права (исключительность) совершенно исчезает: у вещи оказывается два, а то и три законных владельца (собственник — арендатор — субарендатор).

Третий недостаток, который мы видим в приведенной конструкции: она позволяет признать владельцем лицо, у которого вещь отсутствует. Сам А.В. Коновалов широко и вполне правильно понимает под фактическим владением «не только физическое моментальное обладание вещью, но и контроль над нею... а равно физическую возможность произвольного, т.е. зависящего только от воли владельца, установления физического моментального обладания или контроля»59. Но собственник, передавший вещь в аренду, до прекращения договора не может в любой момент произвольно установить физический моментальный контроль. Следовательно, собственник при таких обстоятельствах не может быть признан владельцем (не имеет значения, прямым или опосредованным).

Четвертой ошибкой ученого мы считаем постоянное смешение владения как факта и права на владение. Это тем более удивительно, поскольку в начале работы А.В. Коновалов очень четко отделяет эти явления. Так, например, говоря об опосредованном владении собственника, А.В. Коновалов, очевидно, имеет в виду именно право на владение (поскольку владельцем собственник в этот момент не является).

Наконец, после прочтения монографии ученого остается совершенно неясным, какое отношение имеет конструкция двойного владения к проблемам посессорной защиты в современном российском праве. По мнению А.В. Коновалова, «право владения в силу присущих ему неотъемлемых свойств подлежит защите в специальном порядке, исторически нашедшем свою реализацию в механизме посессорной защиты»60. Однако при помощи посессорного иска защищается не право, а сам факт владения. Если использовать терминологию А.В. Коновалова, то только непосредственный владелец должен защищаться при помощи посессорного иска, поскольку только он и осуществляет фактическое владение.

В настоящем параграфе мы постарались доказать, что владение всегда одинаково или однородно — это факт нахождения вещи в обладании, держании, «имуществе» определенного лица, в возможности его по своему произволу контролировать вещь. При этом не имеет никакого значения, кто осуществляет владение — собственник, арендатор или вор.

Точно так же и право на владение в руках различных субъектов имеет одно и то же содержание. Оно включает в себя возможность исключительно и независимо от других лиц иметь вещь у себя, владеть ею. При этом один субъект может владеть вещью, не имея на это права (вор), или иметь право на владение вещью, не владея вещью (например, собственник или арендатор, у которого похищена вещь).

Владение и право на владение не подлежат делению на различные виды. Они всегда однородны, тождественны по своему содержанию, независимо от того, кто выступает в роли фактического и законного владельца.