Презумпция права на вещь в лице владельца

В исторической части работы указывалось, что по Своду законов и Проекту ГУ владелец вещи предполагался ее собственником. В действующем праве аналогичного положения нет.

Очевидно, в таком виде владение представляется фактом. Чем этот факт интересен юристу? Во-первых, если присоединиться к теории Р. Иеринга, то в силу предполагаемого права собственности владельцу по общему правилу дается посессорная защита. Однако действующее право, следуя традиции советского правопорядка, не содержит подобного института.

Во-вторых, законодатель, как правило, связывает возникновение права собственности по договору с моментом передачи вещи во владение приобретателя, т.е. предписывает систему традиции. Особенно ярко это проявилось в римском праве и в Проекте ГУ.

Действующий ГК РФ, следуя в этом отношении ГК 1964 г., предписывает следующее: «Право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором» (п. 1 ст. 223 ГК РФ). Отметим, что право собственности на генерические вещи может возникнуть лишь в момент их передачи и иного договором предусмотрено быть не может.

Таким образом, ГК РФ придерживается системы традиции, дозволяя при этом сторонам указать иной момент перехода права собственности. Насколько оправданно это правило? Опираясь исключительно на положение п. 1 ст. 223 ГК РФ, определенный ответ получить невозможно. По всей видимости, оно может быть признано целесообразным лишь в том случае, если другие нормы Кодекса содержат определенный механизм защиты лиц, которые, будучи уверены в наличии прав владельца на вещь, совершают в отношении вещи какие-либо сделки.

Между тем подобных механизмов в действующем законодательстве или не содержится, или они не достигают своей цели. Так, согласно ст. 302 ГК РФ если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.

Представим себе следующую ситуацию. Лицо А, являясь собственником вещи, заключает договор купли-продажи с лицом Б и предусматривает переход права собственности в момент совершения договора, а передачу вещи — спустя определенное время. В этот промежуток времени А продает и передает вещь добросовестному лицу В.

Очевидно, в момент совершения второй сделки А уже не является собственником, им является Б, который сможет истребовать вещь у лица В. Статья 302 ГК РФ в данном случае не защитит лицо В.

Представим себе, что до момента вчинення иска Б лицо В могло уже обременить вещь какими-либо правами или продать ее. Подобные распоряжения являются недействительными, а все «права» третьих лиц так и не возникают. И это несмотря на добросовестность В, последующих приобретателей и иных лиц, установивших какие-либо права на спорное имущество!

По всей видимости, подобной ситуации можно избежать, если предписать систему традиции в качестве императивного правила. Разумеется, далеко не во всех случаях требование обязательной передачи вещи может себя оправдать, и следует прямо в законе перечислить исключения из этой системы. При этом в качестве примера можно использовать Проект ГУ. По крайней мере исключения, касающиеся случаев, когда вещь по договору находится во владении третьего лица (хранителя, арендатора и т.д.), и перехода прав на вещи посредством передачи прав на ценные бумаги, безусловно, оправданны. Наверное, возможны и иные исключения, но они должны быть прямо перечислены в Кодексе.

Отметим, что функцию легитимации носителя прав на вещь (репрезентативную функцию) владение выполняет не только в отношении собственника. Отсюда следует, что не только право собственности должно (по общему правилу) возникать с момента передачи вещи, но любое вещное право. Данное правило следует из публичности вещного права: как следует из предыдущей главы, все обязанные лица должны иметь возможность узнать о существовании у них пассивной обязанности, а такая возможность достигается в первую очередь благодаря нахождению вещи у определенного лица.

Например, собственник сначала заключает договор аренды движимой вещи с лицом А, затем аналогичный договор с лицом Б, но передает вещь последнему лицу Очевидно, возникает коллизия прав А и Б. На наш взгляд, предпочтение следует отдать интересам Б, поскольку последний не знал и не мог знать о ранее заключенном договоре и возможном праве третьего для него лица.

Заметим, что рассматриваемую функцию владение способно выполнять только в отношении движимой вещи. Определить, в чьем владении находится недвижимость, как правило, значительно труднее. Собственник не всегда в состоянии господствовать над недвижимостью в силу сравнительно большей протяженности и объема такой вещи по сравнению с движимостью. В то же время в физической связи с недвижимостью могут одновременно находиться много лиц, при этом ни одно из них может не иметь каких-либо прав на нее. Движимость же в большинстве случаев способна находиться во владении только одного лица.

Видимо, это обстоятельство, а точнее, различные его следствия побудили современных законодателей ввести систему регистрации прав на недвижимость. Можно сказать, что подобная система во многом заменяет институт владения[388]. Так, независимо от того, кто является владельцем недвижимости, право собственности на нее может перейти только от записанного собственника и лишь в момент внесения соответствующей записи. Соответственно существенным образом изменяется институт добросовестного приобретения недвижимости.

Точно так же любое лицо, совершающее какие-либо сделки с недвижимостью, должно ознакомиться с правами, указанными в соответствующей книге (реестре), поскольку они для такого лица обязательны.

Тем не менее владение в отношении недвижимости не утрачивает своего значения. Если права на недвижимость не оспариваются, но сама вещь помимо воли собственника оказывается во владении третьего лица, то собственник вправе вчинить виндикационный иск фактическому владельцу Здесь владение указывает лицо нарушителя.

2. Владение как необходимая предпосылка пользования

Вторая функция владения заключается в том, что без владения невозможно пользоваться вещью. Зачастую вся ценность владения заключена именно в том, что благодаря ему становится возможно пользоваться вещью. Подчеркнем — зачастую, но не всегда. Можно привести примеры, когда владение имеет определенную ценность в силу различных причин. Так, профессиональный хранитель по общему правилу не вправе пользоваться чужой вещью, однако вправе ею владеть[389], и такое владение имеет для хранителя определенный смысл: благодаря ему он получает право на вознаграждение. Интерес во владении, не связанном с пользованием вещью, безусловно, присутствует у залогодержателя, ретентора и иных лиц.