Права участия частного и права угодий в Своде законов

Права участия в пользовании и выгодах чужого имущества, или, как их сокращенно называет Свод, права участия, делятся на пра-

ва участия общего, которые «установляются в пользу всех без изъятия», и права участия частного, которые «установляются в пользу кого-либо из частных владельцев».

В категорию прав участия общего Свод законов относит: 1) право прохода и проезда по большим дорогам и по водяным сообщениям (т. X, ч. 1, ст. 434). С открытием железнодорожного сообщения к ст. 434 ч. 1 т. X появились примечания, отсылающие к Уставу путей сообщения, в которых содержались 2) некоторые ограничения права собственности на участки, прилегающие к железным дорогам. Согласно ст. 435 ч. 1 т. X на собственников земель, прилегающих к большим дорогам, возлагалась 3) обязанность не скашивать траву и 4) ограждать свои дачи, чтобы проходящий по большой дороге скот не причинял потравы. Наконец, в соответствии со ст. 437,438 ч. 1 т. X на прибрежных владельцах лежит 5) обязанность предоставить определенную полосу берега для бечевой тяги судов и плотов, выгрузки товаров и иных надобностей судоходства.

Что касается положений о праве прохода и проезда через большие дороги и судоходные реки, то здесь в принципе нельзя увидеть какого-либо ограничения права собственности, а равно частного сервитута, поскольку большие дороги и судоходные реки являются собственностью государства.

Иное положение вещей мы видим в случае с железнодорожным сообщением. Земля под железнодорожным полотном и прилегающая к нему может находиться в частной собственности. По закону 1869 г. собственники такой земли не могут возводить строения из несгораемых материалов с несгораемыми крышами вне городов ближе пяти саженей к полотну, строения всякого рода, крытые сгораемыми материалами, ближе 20 саженей. Рассадка деревьев и кустов в тех случаях, когда от : этого может быть загражден вид дороги или могут увеличиваться снеговые наносы, воспрещается на расстояниях от пограничной черты отчужденной под железную дорогу земли менее следующих: на прямых частях дороги менее пяти саженей, а на кривых — менее 10 саженей56.

Эти права участия общего вполне возможно признать ограничениями права собственности. То же относится и к бечевнику, который, несомненно, может составлять частную собственность.

Наше дореволюционное право знало и другие ограничения прав на недвижимое имущество в публичном интересе. Так, существовали

ограничения в интересах ограждения леса от истребления и истощения (ст. 711 Уст. Леей.) с целью предупредить бесполезное истребление дичи (закон 3 февраля 1892 г.), ряд ограничений в праве охоты и рыбной ловли (ст. 495 Уст. Сельск. Хоз.). Кроме того, в целях предупреждения пожаров, сохранения и украшения облика городских зданий и их безопасности были наложены ограничения на собственников строений в городах и селениях[125].

Заметим, что сам термин «право участия в пользовании» не слишком удачен, поскольку вызывает ассоциацию с сервитутами. Между тем сервитут характеризуется тем, что он, будучи правом, обладает определенной ценностью для управомоченного лица, предоставляет ему определенную экономическую выгоду. Права же участия общего не имеют такого признака. Они лишь ограничивают собственника недвижимости. Поэтому их справедливо относят к ограничениям права собственности, а не к правам на чужие вещи[126].

Права участия частного (иначе их называют правами соседства) также весьма многообразны по своей юридической природе. Последовательно перечислим их и укажем, какие из них следует поместить в группу ограничений права собственности, а какие — в группу сервитутов.

Согласно ст. 442 ч. 1 т. X владелец земель и покосов, в верху реки лежащих, имеет право требовать, чтобы «сосед запрудами не поднимал речной воды и оною не потоплял его лугов, пашней, и не останавливал действия его мельницы». Здесь, очевидно, имеет место ограничение права собственности собственника нижележащего имения в интересах собственника вышележащей земли.

Статья 442 ч. 1 т. X содержит еще одно «право участия частного»: право требовать, чтобы хозяин противоположного берега реки не примыкал плотины к берегу управомоченного лица без его согласия.

В статье 445 т. X, ч. 1 содержится сразу четыре права участия частного, а именно: возможность для лица требовать, (1) чтобы сосед не пристраивал поварни и печи к стене его дома, (2) не лил воды и не сметал сора на дом или двор его, (3) не делал ската кровли своей на двор его и (4) не делал окон и дверей в брандмауере, отделяющем кровлю смежных зданий. К четвертому из перечисленных правил примыкает воспрещение лицу, строящему дом на самой меже, делать окна на двор или на крышу своего соседа без согласия последнего (т. X, ч. 1, ст. 446).

Первые три «права» не могут быть отнесены ни к правам в чужой вещи (сервитутам), ни к ограничениям чьего-либо права собственности. Они лишь прямые следствия права собственности на свой собственный (1) дом и (2) двор, к которым сосед никакого отношения не имеет. Что же касается невозможности делать окна и двери в здании, стоящем на самой границе со смежным имением, то ее можно рассматривать в качестве ограничения права собственности.

Статья 447 ч. 1 т. X уточняет, что лицо, строящее дом не на границе, а с некоторым отступлением, может делать окна на соседние дворы, однако соседи могут заслонять вид из окна зданиями на своей земле. Здесь нельзя увидеть никаких ограничений и прав, поэтому положение ст. 447 ч. 1 т. X представляется совершенно ненужным.

Статья 448 ч. 1 т. X впервые дает пример сервитута: «Владелец, пользующийся землями и промыслами в казенных и частных дачах, имеет право проходить и проезжать к оным». На этом праве мы остановимся несколько подробнее.

Как следует из приведенной статьи, данное право предоставляется в силу самого закона и не требует какого-либо соглашения сторон (реш. 1873 г. № 780,1881 г. № 173). По вопросу о том, за каким лицом следует признать право прохода и проезда, практика Сената колебалась. Сенат сперва утверждал, что правом этим могут пользоваться только сами собственники замкнутых участков, но не временные владельцы их, как, например, арендаторы (реш.

Относительно условий для существования подобного права большинство цивилистов и Сенат (реш. 1875 г. № 137, 1886 г. № 87) утверждают, что оно возможно только в тех случаях, когда доступ на принадлежащий лицу участок представляется совершенно невозможным, но не в тех, когда доступ на него возможен, но только по дороге неудобной или отдаленной[127].

Наконец, относительно защиты рассматриваемого права Сенат разъяснил, что особого иска об установлении или признании сервитута, а равно о проложении дороги не требуется. Достаточно негаторного иска, поскольку собственник соседнего земельного участка препятствует соседу господствующего участка пользоваться своей недвижимостью (реш. 1873 г. №780,1881 г. №173)[128],

На основании вышеизложенного о правах участия частного можно сделать следующие выводы: некоторые такие «права» вовсе не являются субъективными гражданскими правами и в то же время не представляют собой ограничений права собственности. Положения о них в законе представляются совершенно излишними. Другую часть составляют настоящие ограничения права собственности, не являющиеся правами в собственном смысле этого слова (по общепринятому мнению). Кстати, как точно замечает А.М. Гуляев, подобное ограничение можно «превратить» в сервитут, если своим соглашением соседи прямо установят обратное правило[129]. К примеру, законом предписано не устраивать окон в здании на границе с соседним участком. Тем не менее если собственник здания по соглашению с соседом получит право прорубить окно, то такое право следует рассматривать именно в качестве сервитута. То же справедливо и в отношении иных «прав участия частного» — ограничений.

Наконец, право прохода, которое также названо правом участия частного, является подлинным сервитутом, который возникает на основании закона (при наличии соответствующих обстоятельств).

Следующий институт вещного права — «права угодий в чужом имуществе» — можно отнести к реальным сервитутам.

При изучении законодательного нормирования этих институтов становится ясно, что создатели Свода к ним относились отрицательно. Так, ст. 454 ч. 1 т. X устанавливает: «Праву въезда подлежат... леса, где оно было прежде установлено и законно укреплено». В то же время ст. 456 ч. 1 т. X предписывается владельцам дач, в которых уже установлено право въезда, не допускать установления новых аналогичных прав. Положение, аналогичное ст. 454 ч. 1 т. X, приведено в ст. 463 ч. 1 т. X относительно промыслов.

На основании этих статей некоторые цивилисты посчитали, что данные институты скоро исчезнут из законодательства[130]. Тем не менее, как справедливо замечают Е.В. Васьковский и К.Н. Анненков, в законодательстве нигде не установлено категорическое запрещение устанавливать новые права угодий (если до этого момента соответствующее имение не было обременено другим правом угодий)[131]. Можно лишь констатировать отрицательное отношение законодателя к соответствующему институту.

Перечисленным сервитутам присущ реальный характер. Отсюда следует, что права эти, однажды установленные соглашением, не прекращаются со смертью одной из сторон или с переходом права собственности на недвижимость (если иное, разумеется, не предусмотрено соглашением), а действуют бессрочно или до наступления обстоятельств, прямо указанных законом (см. т. X, ч. 1, ст. 459).

В целом можно утверждать, что перечень сервитутов не являлся исчерпывающим. Сенат признал возможным установление и прямо не указанных в законе сервитутов. Однако, очевидно, такие «непоименованные» сервитуты должны возникать не иначе как с согласия собственника.