Права в чужой вещи в проекте Гражданского уложения

В числе рассматриваемых прав Проект ГУ называет: 1) наследственное оброчное владение (аналог эмфитевзиса и суперфиция римского права), 2) пользовладение (usus fructus римского права), 3) сервитуты (поземельные и личные) и 4) вотчинные выдачи.

Единственное право, которое не нашло себе места в Проекте ГУ издания 1902 г., — право на разработку недр земли, однако уже в 1905 г. оно было включено в Проект. В окончательном виде система вещных прав в чужой вещи приняла следующий вид: 1) наследственное оброчное владение, 2) право на разработку недр земли, 3) пользовладение, 4) сервитуты и 5) вотчинные выдачи.

Проекту ГУ удается устранить некоторые недостатки в системе вещных прав в чужой вещи, содержавшиеся в Проекте ВУ. Во-первых, в число вещных прав не включается право нанимателя. В догматической части настоящего исследования мы раскроем свой взгляд на природу прав нанимателя, сейчас же заметим, что достоинство Проекта ГУ заключается хотя бы в том, что устраняется та неопределенность, которая присутствовала в предыдущем Проекте. Во-вторых, Проект ГУ не выделяет в качестве самостоятельных вещных прав пожизненное и срочное владение, поскольку они подлежат включению в число сервитутов.

Тем не менее в Проекте ГУ также наблюдаются некоторые неточности при выделении вещных прав. Некоторые из них крайне близки по содержанию, как, например, наследственное оброчное владение, пользовладение недвижимостью и сервитуты. Основная идея, заложенная при отграничении этих прав, была сходна с мыслью римского законодателя: наибольшие правомочия предоставлены эмфитевте, чуть меньшие — узуфруктуарию и, наконец, наименьшие — узуарию и обладателю реального сервитута.

Однако с точки зрения систематики само разделение вещных прав, представленное в трудах римских юристов, несовершенно. Включение узуфрукта в число сервитутов, с одной стороны, и невключение в эту группу эмфитевзиса, с другой, объясняется скорее причинами исторического, а не логического характера.

Если же относить ограниченное (usus) и неограниченное (usus fructus) пользование в разные группы вещных прав, то следовало бы объединить узуфрукт и эмфитевзис, с одной стороны, а все прочие сервитуты — с другой. Таким образом, и здесь должны образоваться только две группы ограниченных вещных прав. Проект же идет дальше и выделяет три отдельных права — эмфитевзис (оброчное владение), узуфрукт (пользовладение), личные и реальные сервитуты (вотчинные повинности), что вряд ли можно признать целесообразным.

Далее, в обоих проектах присутствует недостаток, который встречается и в романистической литературе. Поскольку залог ими рассматривается в качестве вещного права, то он должен быть включен в число «вотчинных» прав на чужую вещь. По всей видимости, этого не делается в целях удобства изложения: залог обладает значительными особенностями по сравнению с прочими вещными правами и поэтому рассматривается обособленно.

Наконец, Проект ГУ повторяет ошибку своего предшественника, помещая вотчинные выдачи в перечень вещных прав. Правда, комиссия предлагает новые аргументы в пользу такого решения, которые мы разберем позднее.

Все права на чужие вещи, представленные в Проекте ГУ, могут быть установлены только на недвижимые вещи, за исключением пользовладения, предметом которого могут быть не только движимые вещи в узком смысле, но и права.

Первое по порядку вотчинное право на чужое имущество, право наследственного оброчного владения, понимается Проектом ГУ как право иметь вечное или срочное (не менее 36 лет) владение в чужом имуществе с обязанностью уплачивать собственнику оброк (ст. 185 Проекта ГУ).

Мы уже замечали, что отечественное законодательство негативно относилось к институту вечно-чиншевого владения.

Сопоставляя институты права оброчного владения и права собственности, отметим, что наше право всегда держалось и держится римского принципа невозможности одновременного существования двух прав собственности на одну вещь. Следовательно, право наследственного оброчного владения ни при каких обстоятельствах не должно быть отождествляемо с правом собственности. Ссылка же комиссии на то, что владелец в отличие от собственника обязан уплачивать оброк, вряд ли убеждает в принципиальном различии этих прав, поскольку то обстоятельство, что владелец платит оброк, не имеет отношения к содержанию вещного права.

¦*

Далее, Редакционная комиссия стремится отличить оброчное владение от права найма, отмечая при этом следующее: «От найма рассматриваемое право отличается тем, что оброчный владелец может пользоваться имением и извлекать из него... всякие выгоды, подобно собственнику, а равно продавать, закладывать, завещать и вообще распоряжаться принадлежащим ему правом отдельного владения по своему усмотрению, чего нанимателю не предоставляется»[216]. Эти доводы представляются неубедительными.

Во-первых, наниматель также может пользоваться имением и извлекать из него всякие выгоды, как и собственник, если договором ему предоставлен такой объем прав. Во-вторых, наниматель также вправе любым образом распоряжаться своим правом, хотя (если иное не предусмотрено договором) большинство случаев распоряжения требует согласия собственника.

Тем не менее Проект позволяет легко определить, какой договор (договор найма или наследственного оброчного владения) имели в виду в конкретном случае стороны. Договор найма может быть заключен на срок не более 36 лет[217], а наследственное оброчное владение — на срок не менее 36 лет (ч. 2 ст. 185 Проекта ГУ).

Обратимся теперь к содержанию правомочий наследственного оброчного владельца. Данное право предполагается максимально полным (ст. 186 Проекта). Единственное, оброчному владельцу не предоставляется право на разработку недр (ст. 187 Проекта). Что касается распоряжения, то оно оброчному владельцу не предоставлено, поскольку, как справедливо считает комиссия, это правомочие может принадлежать лишь собственнику. Тем не менее одно исключение из данного правила встречается: вечный оброчный владелец может без согласия собственника обременять имение сервитутом на срок существования самого оброчного владения (ст. 188 Проекта). Составители Проекта признают некоторую нелогичность этого правила, но указывают, что оно продиктовано недопустимостью стеснять хозяйственную деятельность владельца и не нарушает ничьих интересов[218]. Заметим, что аналогичное правило относительно эмфитевзиса содержалось и в римском праве.

Оброчное владение могло прекратиться: 1) выкупом оброка и поступлением имущества в собственность оброчного владельца, 2) возвращением имущества собственнику в случае, если оброчный владелец в течение трех лет не выплачивал оброк или не выполнял существенных условий договора, 3) в случае смерти оброчного владельца при отсутствии наследников (ст. 194 Проекта ГУ).

Следующим вещным правом в издании 1902 г. является пользовладение. Сходство его с оброчным владением очевидно: управомоченный субъект вправе владеть и пользоваться предоставленным ему имуществом[219]. В отличие от наследственного оброчного владения пользовладение: 1) не может быть установлено на срок более человеческой жизни, 2) по общему правилу предоставляется безвозмездно,

3. не может быть отчуждено или заложено (хотя осуществление его может быть передано), 4) имеет своим предметом не только недвижимости, но и движимые вещи (в том числе потребляемые) и даже права.

На последнем обстоятельстве остановимся чуть подробнее.

Для чего понадобилось вводить данную конструкцию в отечественное законодательство, остается загадкой. «Существо... права поль- зовладения (когда его предметом являются права. — А.Б.)? — пишет комиссия, — остается то же самое, как и при лользовладении физическими предметами, почему к нему применяются те же общие положения... с исключениями, особо для пользовладения правами и требованиями постановленными»[221].

Однако даже при ближайшем рассмотрении норм о пользовла- дении становится очевидной невозможность распространения большинства из них на пользовладение правами. Так, статьи, касающиеся: 1) составления описи (ст. 204 Проекта), 2) наемной платы, поступившей пользовладельцу (ст. 206 Проекта), 3) прав на посевы (ст. 207 Проекта), 4) вырубки лесов (ст. 208 Проекта), 5) находки клада поль- зовладельцем (ст. 210 Проекта), и многие другие при всем желании не могут распространяться на пользовладение правами.

Установление пользовладения правом весьма напоминает уступку права. Проект на этот случай даже распространяет действие соответствующих норм (ст. 232 Проекта). От настоящей же уступки пользовладение отличается тем, что первоначальный кредитор из правоотношения с должником не выбывает.

Пользовладение правом имеет еще большее сходство с отношениями, возникающими из договора поручения. В соответствии со ст. 235 Проекта «пользовладелец вправе сам обращаться к должнику с требованием об исполнении обязательства». В объяснениях к этой статье составители резонно замечают, что хотя кредитор не лишен такого же права, но для него оно неосуществимо, поскольку все необходимые акты он был обязан передать пользовладельцу[222]. Тем не менее, несмотря на внешнее сходство, правовое положение пользов- ладельца совершенно отличается от поверенного.

Весьма странное положение содержит ст. 236 Проекта: «Капитальную сумму требования должник обязан уплачивать лишь сообща пользовладельцу и кредитору. Полученная сумма помещается применительно к правилу ст. 214, а доход с нее выдается пользовладельцу». По статье 214 Проекта денежные суммы, находящиеся в пользовла- дении, отсылаются в государственное кредитное установление для получения процентов по ним или для приобретения облигаций.

По всей видимости, слово «сообща» не означает установления множественности на стороне кредитора, но лишь свидетельствует о необходимости для должника при платеже уведомить об этом кредитора. Однако, сделав такой вывод, мы не можем получить ответы на следующие вопросы: 1) несет ли должник ответственность перед пользовладельцем, если уплатит непосредственно кредитору, и если несет (а Редакционная комиссия к этому склоняется), то возможна ли она, если должник не был уведомлен об установлении пользовла- дения; 2) какие последствия для должника наступают, если он не уведомит кредитора о состоявшемся платеже пользовладельцу; 3) кому принадлежат денежные средства (точнее, кто обладает обязательственным правом на их получение), отосланные в кредитное установление. В объяснениях к ст. 214 и 236 Проекта обнаружить ответы на поставленные вопросы невозможно.

Пользовладение правами является институтом, имеющим некоторое сходство с договором поручения, уступкой прав требования и даже с современным доверительным управлением (особенно в тех случаях, когда на деньги, высланные в кредитное установление, поль- зовладелец приобретает государственные ценные бумаги). В целом же данная конструкция вызывает отрицательное отношение. Идея о том, что право (причем любое — обязательственное, вещное, исключительное) может оказаться предметом другого (вещного) права, для нас является неприемлемой.

Глава о сервитутах изложена в Проекте вполне удачно. Вначале идут нормы, общие для всех сервитутов, затем положения о реальных и личных сервитутах. Проект практически ни в чем не отходит от положений римского права. Все основные принципы сервитутного права (нельзя иметь сервитут в собственной вещи; собственник обязан что-либо терпеть или чего-либо не делать, но не совершать положительных действий; неделимость сервитута) в нем отражены. Также в полном соответствии с римским правом разделены поземельные и личные сервитуты: первые по общему правилу существуют до тех пор, пока не уничтожен служебный участок, и не могут быть переданы без перехода права на господствующий участок; вторые прекращаются со смертью управомоченного лица и по общему правилу неотчуждаемы.

В числе поземельных сервитутов Проект, в частности, называет право прохода и проезда, право пользования водой, право пастьбы и некоторые другие (ст. 253 Проекта). При этом особо выделяются сервитуты, установленные вследствие отречения собственника от ограничения права собственности в пользу соседнего имения (ст. 254 Проекта).

Среди личных сервитутов Проект называет право пользования (usus), право проживания (habitatio), право охоты и рыбной ловли (ст. 268 Проекта). Данный перечень является открытым. Думается, со стороны составителей было не совсем верно отдельно указывать право проживания, поскольку, по признанию самой комиссии, данное право является подвидом права пользования[223].

В рассматриваемой главе можно обнаружить два существенных отступления от положений римского права. Во-первых, личные сервитуты могут передаваться («в пользование», по терминологии уложения) другим лицам: право пользования и право проживания могут быть отделены от управомоченного лица, когда это прямо разрешено актом об установлении сервитута; право охоты и право рыбной ловли всегда передаваемы. Во-вторых, любые поземельные сервитуты могут обратиться в личные по желанию субъектов правоотношения.

Существует еще одна отличительная черта сервитутов по Проекту ГУ, но связана она не с существом сервитутного права, а с созданием вотчинной системы, которой не знал римский правопорядок: любое право в чужой вещи (в том числе и сервитут) возникает лишь с момента внесения договора, устанавливающего такое право, в вотчинную книгу (ст. 178)[224]. Напомним, для возникновения большинства сервитутов в римском праве не требовалось не только какой-либо регистрации, но и само заключение договора было не нужно: для возникновения права достаточно было прямой нормы закона при наличии соответствующих юридических фактов.

Из этой особенности прав в чужой вещи Проекта проистекает и возможность существования по Проекту ГУ сервитутов, прямо не предусмотренных законом. Поскольку собственник заключает договор об установлении сервитута, соответственно изъявляет свою волю на это, то нет опасности того, что без ведома и согласия собственника его недвижимость будет обременена неизвестными законодателю правами.              V

Последнее «вотчинное право в чужом имуществе», содержащееся в Проекте ГУ 1902 г., — вотчинная выдача. Применительно к Проекту ВУ мы уже говорили о том, что подобное право следует признать обязательственным, а не вещным. Составители Проекта ГУ не без колебаний относили вотчинную выдачу в разряд вотчинных прав. С одной стороны, правоотношение между собственником и другим лицом, по признанию комиссии, является обязательственным. С другой стороны, данная обязанность связана с определенным имением, и это обстоятельство, по мнению создателей уложения, свидетельствует о вещной природе правоотношения. «Таким образом, ясно, — считает Редакционная комиссия, — что указанное правоотношение имеет смешанный, двойственный характер, подходя под понятие как обязательства, так и вотчинного права»[225].

Для того чтобы «усилить» вещный элемент в таком правоотношении, составители уложения обращаются к опыту европейского законодательства и цивилистики в вопросе о характере ответственности собственника за недоимки по вотчинным выдачам. Приводятся примеры, когда в ответственности собственника недвижимости преобладает то личный, то вещный момент, из чего комиссия делает вывод: «Неудивительно, что все попытки создать общую теорию вотчинных выдач... не увенчались до сих пор успехом»[226]. Затем составители уложения неожиданно прерывают цепочку рассуждений: «Все современные законодательства излагают постановления о вотчинных выдачах в отделе о вотчинных правах. Примеру их следует и настоящий проект»[227]. Правда, в другом месте «Объяснений» можно все-таки прочитать: «Вотчинный характер вотчинных выдач заключается... в обеспечении имением своего обязательства к производству вотчинных выдач»[228].

Представляется, что вопрос об ответственности (определено имущество, которым отвечает должник или нет) не должен иметь никакого отношения к вопросу о правовой природе правоотношения. Предположим, заемщик не возвращает деньги кредитору и последний, выражаясь современной терминологией, обеспечивает иск посредством наложения ареста на имущество для обращения взыскания на него, или, выражаясь терминологией Проекта, при посредстве суда устанавливает принудительный залог. Разве это обстоятельство способно изменить правовую природу отношения, возникающего из договора займа? Разумеется, нет.

Обязательственная природа вотчинных выдач нисколько не изменяется оттого, что обязанность по их предоставлению переходит одновременно с правом собственности на конкретную недвижимость. Точно так же право получить платеж по векселю переходит одновременно с передачей самой ценной бумаги. Однако эта связь между правом на бумагу и правом из бумаги вовсе не делает вексельное обязательство вещным правоотношением. Нас могут обвинить в некорректности аналогии: в первом случае происходит пассивное правопреемство, а во втором ~~ активное. Однако это обстоятельство вовсе не влияет на общий вывод: юридическая природа правоотношения не должна определяться в зависимости от порядка перехода прав и обязанностей, содержащихся в нем.

Положения о вотчинных выдачах в Проекте ГУ, в сущности, аналогичны тем, которые содержались в Проекте ВУ. Уложение лишь дополняет этот институт следующими нормами. Во-первых, прямо указывается, что собственник отвечает не только обремененным, но и (субсидиарно) прочим имуществом (ст. 278 Проекта). Во-вторых, собственник в любом случае вправе выкупить право вотчинной выдачи, но если такое право договором не предусмотрено, то осуществлено оно может быть спустя 36 лет с момента установления вотчинной выдачи (ст. 285 Проекта). Несмотря на весьма существенные дополнения института вотчинных выдач, ряд вопросов ускользает от внимания Редакционной комиссии. Например, из его статей не ясно, может ли право на получение вотчинной выдачи полностью или частично быть уступлено.

Выводы

Система вещных прав, представленная в рассмотренных проектах, имеет много общего с той, которая существовала в римском праве и Своде законов. Точно так же, как мы это делали в соответствующих параграфах, можно выделить 1) право собственности, 2) права на чужие вещи, 3) залог (в Своде законов он существует как обязательственное право).

Основные же отличия института вещных прав проектов от римского законодательства заключаются: а) в моменте их возникновения и перехода прав на них, что обусловлено созданием вотчинной системы, которой не знало римское право, и б) в появлении института добросовестного приобретения (признании права собственности на вещь за добросовестным приобретателем).

На пути развития отечественного законодательства от римского права к Проекту ГУ дореволюционное законодательство можно рассматривать как своеобразную переходную ступень. Так, Свод законов содержал определенные особенности перехода прав на недвижимости, но крепостная система обладала огромными недостатками по сравнению с вотчинной системой, предложенной Проектами ВУ и ГУ. Добросовестный приобретатель по дореволюционному законодательству пользовался защитой только лишь в одном случае (приобретение вещи на публичных торгах), в то время как Проект ГУ весьма полно и совершенно регулирует данный институт.