Об отдельных недостатках действующего законодательства и судебной практики в сфере защиты вещных прав

Настоящую часть работы мы бы хотели начать с рассмотрения редакций отдельных норм ГК РФ, которые, по нашему мнению, нуждаются в некотором уточнении.

Прежде всего обратимся к ст.

В действительности указать такие случаи невозможно. Как мы уже говорили, нарушить можно только право на владение (лишить владения) или право пользования (воспрепятствовать его осуществлению). Право распоряжения само по себе нарушено быть не может.

Тем не менее формулировка статьи вполне может быть признана удовлетворительной, если помнить, что речь в ней идет именно о негаторном иске, т.е. о защите права пользования.

Другое дело — ст. 305 ГК, в соответствии с которой «права, предусмотренные ст. 301—304 настоящего Кодекса, принадлежат также лицу, хотя и не являющемуся собственником, но владеющему имуществом на праве пожизненного наследуемого владе-

ния, хозяйственного ведения, оперативного управления либо по иному основанию, предусмотренному законом или договором. Это лицо имеет право на защиту его владения также против собственника».

Данное положение сформулировано не совсем удачно. Если попытаться интерпретировать его буквальным образом, то получится следующее: любому законному владельцу («лицу, не являющемуся собственником, но владеющему имуществом... по основанию, предусмотренному законом или договором») принадлежат права, предусмотренные ст. 301 (право на виндикацию), ст.

Во-первых, законному владельцу, т.е. лицу, имеющему право на владение, вовсе ни к чему негаторный иск (ст. 304 ГК РФ). Этот иск защищает право пользования, которого у законного владельца может и не быть. К примеру, легитимирован ли хранитель на предъявление негаторного иска? Если буквально толковать ст. 305 ГК РФ, то, очевидно, ответ будет положительным. Однако хранитель («законный владелец») не вправе пользоваться вещью, а следовательно, нарушить это право невозможно.

При таких обстоятельствах очевидно, что ст. 305 ГК РФ имеет в виду случаи, когда лицо имеет не только право на владение, но и право пользования вещью (как, например, арендатор). Разумеется, в этих случаях арендатор вправе воспользоваться в соответствующей ситуации негаторным иском, но не потому, что он — законный владелец, а потому, что у него есть право пользования, которое нарушается со стороны третьего лица.

Представим случай, когда нарушается право отдельного пользования, т.е. субъект вправе лишь пользоваться, но не владеть вещью, и это право нарушается. В качестве примера можно напомнить о случае сервитута. В силу буквального толкования ст. 305 ГК РФ сервитуарий оказывается совершенно беззащитен: он не является «законным владельцем», а значит, на него (по тексту ГК РФ) не распространяется право, предусмотренное ст. 304 ГК РФ (право вчинить негаторный иск).

Таким образом, в самом законе не совсем четко прослеживается связь между определенным вещным правом и иском, ему соответствующим. Как можно увидеть на примере нашей системы вещных прав, праву на владение соответствует петиторный владельческий иск (ст. 305 ГК РФ), праву пользования — негаторный иск (ст. 304 ГК РФ), праву собственности — виндикационный иск (ст. 301 ГК РФ). С учетом этого формулировки ст.

Во-вторых, несколько смущает последнее предложение ст. 305 ГК РФ: «Это лицо (законный владелец. — А.Б.) имеет право на защиту его владения также против собственника». К сожалению, никаких примеров такой защиты мы привести не можем. Как уже было показано в § 4 главы 6, конкурен-

ция вещных и обязательственных исков из одного правоотношения должна разрешаться в пользу последних. Из обязательства (или, более широко, относительного правоотношения) могут следовать только обязательственные иски, а из вещного правоотношения — вещные.

Статья 305 ГК РФ, указывая строго двух субъектов — собственника и законного владельца, — как правило, предполагает существование между ними относительного правоотношения. Из такого отношения может следовать только обязательственный иск, но не вещный, о котором упоминает ст. 305 ГК РФ.

В связи с вышеизложенным мы полагаем, что последнее предложение ст. 305 ГК РФ могло бы быть успешно исключено из текста кодекса. Оно оказывается просто мертвой нормой: законный владелец всегда будет использовать против собственника обязательственный, а не петиторный владельческий иск, а давностный владелец не вправе вчинять такой иск против собственника.

Обратимся к современной судебной практике, и прежде всего практике Высшего Арбитражного Суда РФ (далее —- ВАС РФ). Наиболее благополучную картину мы наблюдаем применительно к проблеме соотношения договорных и вещных исков. Так, например, в п. 17 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 28 апреля 1997 г. № 13 «Обзор практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» можно прочитать: «Статья 301 Гражданского кодекса Российской Федерации применяется в том случае, когда лицо, считающее себя собственником спорного имущества, истребует это имущество из чужого незаконного владения, т.е. из владения лица, обладающего имуществом без надлежащего правового основания.

В данном случае ответчик занимал помещение на основании договора аренды, поэтому его обязанность вернуть имущество в освобожденном виде должна определяться в соответствии с условиями, предусмотренными законодательством об аренде».

Такой подход к разрешению конкуренции вещных и договорных исков можно только приветствовать. Более того, в п. 9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 11 января 2002 г. № 66 «Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой» прямо закреплено: «Арендатор, которому не было передано сданное внаем имущество, не может истребовать его у третьего лица, в пользовании которого оно фактически находится».

Как мы уже указывали, право на владение возникает не ранее передачи вещи в фактическое владение. До этого момента управомоченный субъект вправе требовать от контрагента лишь передачи вещи во владение. Однако сама редакция этого пункта вызывает некоторые возражения.

Во-первых, арендатору может быть передана вещь не во владение, а только в пользование (разумеется, такие случаи являются исключением, но все же они возможны). Вправе ли такой арендатор предъявлять какие-либо вещные иски? На наш взгляд, петиторным владельческим иском арендатор в этом случае не обладает, поскольку у него нет права на владение. В то же время пока арендатор не начал пользоваться вещью, трудно себе представить, каким образом можно нарушить право пользования вещью. Наверное, в конкретной ситуации это возможно, но в любом случае до предоставления возможности пользоваться вещью со стороны арендодателя арендатор имеет лишь договорный иск к нему.

Во-вторых, также неудовлетворительна формулировка «у третьего лица, в пользовании которого оно фактически находится». А если вещь находится не в пользовании, а только во владении? Например, хранитель вещью не пользуется, а лишь владеет и имеет право на владение. Наверное, не вызывает сомнений, что и в этом случае до предоставления вещи в пользование (во владение) со стороны арендодателя арендатор не имеет соответствующих вещных прав, а значит, неспособен защищаться с помощью вещных исков.

С удовлетворением можно констатировать, что практика федеральных арбитражных судов округов обнаруживает тенденцию следовать приведенным указаниям. Так, в Постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 24 декабря 2002 г. № КГ-А40/8466-02 можно прочитать: «При вынесении судебных актов суд руководствовался ст. 301, 305 ГК РФ, тогда как в данном случае следовало руководствоваться ст. 622 ГК РФ, поскольку данные правоотношения вытекают из договора аренды, в силу чего при прекращении договора аренды арендатор обязан вернуть имущество арендодателю».

Что касается негаторных исков, то в силу очевидных причин практика не так ими изобилует, как иными видами вещных исков. Впрочем, предлагаем ознакомиться с извлечением из Постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 31 января 2001 г. № КГ-А40/50-01.

«ЗАО „Каза“ обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к ООО „Ринстрой“ о пресечении действий, нарушающих право пользования нежилым помещением, расположенным на 5-ом этаже корпуса 7, дома 34 по Марксистской улице в Москве.

До принятия решения истец в порядке ст. 37 АПК РФ изменил предмет иска и просил обязать ООО „Ринстрой" не чинить препятствия в пользовании упомянутым помещением.

Решением от 12.10.2000 исковые требования удовлетворены в связи с недопустимостью препятствования одним собственником в пользовании нежилым помещением другому собственнику.

Постановлением апелляционной инстанции от 05.12.2000 решение отменено и в иске отказано, при этом суд исходил из того, что собственник имущества не вправе злоупотреблять своим правом, требуя от другого собственника права безвозмездного пользования его имуществом в виде прохода через его помещение.

Не согласившись с принятым постановлением, истец обратился с кассационной жалобой, в которой просит его отменить, как постановленное с нарушением норм материального права, оставив решение суда первой инстанции без изменений.

Проверив законность обжалуемого акта, заслушав представителей сторон, оценив доводы жалобы и возражений на нее, судебная коллегия полагает необходимым его отмену как недостаточно обоснованного (п. 3 ст. 175 АПК РФ).

По смыслу ст.ст. 208, 304 ГК РФ негаторное требование направлено на защиту имущественного права или интереса против длящегося нарушения. Однако, суды обеих инстанций не выяснили, а имелись ли препятствия для истца в пользовании им спорным объектом недвижимости соответственно на 12.10.2000 и на 05.12.2000, последний односторонний акт истца датирован 14.06.2000,

Не обсуждался судами вопрос и о возможности прохода в нежилое помещение истца иным путем, нежели через помещения ответчика, а также о составе нарушения прав и интересов истца в связи с этим.

Истец и ответчик в равной степени защищены законом. Как истец вправе претендовать на ограниченное пользование собственностью ответчика для прохода к своему нежилому помещению, так и ответчик на соответствующую компенсацию истцом затрат по ее содержанию в связи с этим.

При новом рассмотрении дела следует учесть изложенное и оценив собранные относимые, допустимые и достоверные доказательства, вынести законное и обоснованное решение.

Руководствуясь ст.ст 171, 174—177 АПК РФ, суд постановил:

Решение от 12.10.2000 и постановление апелляционной инстанции Арбитражного суда г. Москвы от 05.12.2000 по делу № А40-16443/00-25-36 отменить, дело передать на новое рассмотрение в первую инстанцию того же суда».

Думается, кассационная инстанция в данном случае неправильно применила нормы материального права. Из материалов дела прямо не следует, но можно предположить, что ООО «Ринстрой» является собственником нижних этажей здания. Как собственник, оно вправе запрещать любым третьим лицам пользоваться своими помещениями, даже если третьи лица (в данном случае — ЗАО «Каза») не могут при этом пользоваться принадлежащим им имуществом.

Другое дело, ЗАО «Каза» вправе потребовать установления сервитута, точнее, потребовать от ООО «Ринстрой» в судебном порядке заключить соглашение о сервитуте[613]. До заключения соглашения о сервитуте истец не имеет права пользования чужой недвижимостью. Соответственно в данном случае суду следовало в иске отказать, что, разумеется, не мешает истцу обратиться с другим иском (иском о понуждении к заключению соглашения о сервитуте).

На наш взгляд, не совсем удачная практика сложилась в области приобретательной давности относительно недвижимых имуществ. ВАС РФ неоднократно высказывался в пользу того, что отсутствие регистрации права собственности на такое имущество не препятствует обращению в суд с иском о признании права собственности (см. п. 8 Информационного письма от 28 апреля 1997 г. № 13, п. 19 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. № 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»).

Действительно, положения, содержащиеся в ГК, о регистрации прав на недвижимое имущество нуждались в определенной интерпретации. Ведь исходя из буквального толкования ст. 131 ГК если право собственности не зарегистрировано, следовательно, оно и не возникло, а если оно не возникло, то оно не может быть «признано». Разумеется, такое положение вещей не соответствовало воле законодателя, поскольку при таком подходе приобретение права собственности давностным владельцем в отношении недвижимого имущества становится просто невозможным.

Однако подход к решению данной проблемы, избранный ВАС РФ, видится нам не совсем правильным. Суд предложил использовать субъектам иск о признании права собственности. Между тем этот иск, который рассматривается в рамках обычного искового производства, требует наличия спора о праве и наличия ответчика. Практика пошла по тому пути, что ответчиками, как правило, являются различные государственные органы (территориальные отделения до недавнего времени существовавшего Минимущества РФ, районные администрации, различные муниципальные органы). Как правило, в таких производствах никакого спора нет, более того, «ответчики» могут просто не знать о существовании того или иного объекта недвижимого имущества. В этих случаях предъявление такого иска не соответствует целям и задачам искового производства.

Думается, гораздо логичнее было бы рассматривать такого рода дела в рамках особого производства. Суд должен убедиться в том, что заявитель добросовестно, открыто и непрерывно владел (владение как факт) в течение определенного времени имуществом. При отсутствии всякого спора о праве это вполне соответствует задачам особого производства. Суд в своем решении указывает на установление факта владения вещью «как своей», «в виде собственности», что и является основанием для регистрации права собственности. И такая практика до последнего времени существовала во многих субъектах РФ, поскольку прямо не противоречила позиции ВАС РФ.

Однако в п. 5 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами дел об установлении фактов, имеющих юридическое значение (утв. Информационным письмом Президиума ВАС РФ от 17 февраля 2004 г. № 76), говорится: «Заявление об установлении наличия или отсутствия права (права собственности, права из обязательства и др.) не подлежит рассмотрению в порядке особого производства». При этом приведен следующий случай из практики: «Потребительское общество обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании права собственности на здание магазина, оформленным как заявление об установлении факта, имеющего юридическое значение. Местная администрация и облпотребсоюз возражений не заявили. В силу ст. 30 Кодекса арбитражные суды рассматривают в порядке особого производства дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение для возникновения, изменения и прекращения прав организаций и граждан в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. Арбитражный суд пришел к обоснованному выводу о том, что потребительское общество подало заявление, содержащее не требование об установлении юридического факта, а требование о признании права, которое не подлежит рассмотрению в порядке особого производства. Такое требование может быть заявлено только путем предъявления иска и должно рассматриваться в порядке искового производства».

Недостатки, о которых мы говорили выше, относящиеся к приобретательной давности, носят скорее процессуальный характер и существенных проблем для субъектов гражданского права не создают. К сожалению, нельзя того же сказать об институте добросовестного приобретения. Именно здесь мы сталкиваемся с совершенно неправильным толкованием и применением норм гражданского права в практике различных судов.

Напомним те выводы, которые мы сделали в основной части нашей работы. По общему правилу собственник вправе виндицировать имущество у любого владеющего несобственника. Статья 302 ГК РФ, предоставляющая возможность такому несобственнику противопоставить требования против виндикации, является исключением и относится только к виндикации, но не иным способам защиты права (в частности, реституции). Любое расширительное толкование этой нормы недопустимо. Напомним, что согласно п. 1 ст. 302 ГК «если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли».

Между тем высшие судебные инстанции, понимая несправедливость положения, при котором добросовестный приобретатель не защищен от реституции собственника, распространяют ст. 302 ГК РФ и на такие иски.

Так, согласно п. 25 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. № 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», «если по возмездному договору имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе обратиться с иском об истребовании имущества из незаконного владения лица, приобретшего это имущество. Если в такой ситуации собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю, и при разрешении данного спора будет установлено, что покупатель отвечает требованиям, предъявляемым к добросовестному приобретателю (ст. 302

ГК РФ), в удовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано».

Такой вывод никак не может следовать из толкования норм ГК РФ о добросовестном приобретателе. Суд превысил свои полномочия и предписал судам руководствоваться не правилами закона, а положениями, изложенными в Постановлении. Такой подход не может быть оправдан.

Впоследствии Конституционный Суд РФ (далее — КС РФ) в своем Постановлении от 21 апреля 2003 г. № 6-П согласился с позицией ВАС РФ. В этом Постановлении мы можем обнаружить аргументацию этой позиции. Большая часть Постановления КС РФ посвящена обоснованию и раскрытию «общеправового принципа справедливости защиты права собственности и иных вещных прав». Переходя же собственно к правовой аргументации, КС РФ отмечает следующее: «Вместе с тем из статьи 168 ГК Российской Федерации, согласно которой сделка, не соответствующая требованиям закона, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения, следует, что на сделку, совершенную с нарушением закона, не распространяются общие положения о последствиях недействительности сделки, если сам закон предусматривает „иные последствия" такого нарушения.

Поскольку добросовестное приобретение в смысле статьи 302 ГК Российской Федерации возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество, последствием сделки, совершенной с таким нарушением, является не двусторонняя реституция, а возврат имущества из незаконного владения (виндикация)».

Подчеркнем, что эта аргументация существенно отличается от воззрений цивилистов (Н.Д. Шестаковой и К.И. Скловского), которые мы приводили в § 4 главы 6. КС РФ указывает, что ст. 302 ГК, т.е. невозможность применить реституцию, если одной из сторон является добросовестный приобретатель, является особым, специальным последствием ничтожности сделки, при которой происходит не возврат сторон в первоначальное положение, а «иные последствия нарушения, установленные законом».

По нашему мнению, положение ст. 302 ГК РФ ни при каких обстоятельствах не может рассматриваться как особые последствия ничтожности сделки. Как мы указывали, недействительность сделок помещена в главу о сделках. Более того, непосредственно после ст. 167, 168 ГК РФ следует целый ряд случаев, когда закон в качестве последствий недействительности сделки указывает одностороннюю реституцию и даже взыскание всего полученного в доход государства. Эти случаи и представляют собой «иные последствия». Статья 302 ГК РФ направлена на защиту интересов добросовестного приобретателя против иска собственника и ни в какой связи с реституцией не находится.

Кроме того, напомним, что добросовестный приобретатель в результате заключения и исполнения сделки с лицом, не управомоченным на отчуждение вещи, становится владельцем с возможностью по истечении приобретательной давности стать собственником. Именно эти возможности добросовестный приобретатель и защищает при помощи возражения, основанного на ст. 302 ГК РФ, против виндикации собственника. В случае если собственник заявляет о реституции, о том, что у добросовестного приобретателя нет права на владение, оно не могло возникнуть на основании недействительной сделки, то никакие ссылки на добросовестность, характер выбытия вещи из владения собственника и т.д. в отсутствие прямого указания закона добросовестному приобретателю не помогут. Он обязан вернуть вещь отчуждателю. В связи с этим мы категорически не согласны с позицией высших судебных инстанций по данному вопросу.

Практика федеральных арбитражных судов по различным округам обнаруживает в основном тенденцию к следованию указаниям ВАС РФ. Так, в Постановлении Федерального арбитражного суда Уральского округа от 17 февраля 2003 г. № Ф09-160/03ГК и в некоторых иных решениях можно встретить прямую ссылку на п. 25 Постановления ВАС РФ. В то же время в Постановлении Федерального арбитражного суда Уральского округа от 26 июня 2003 г. № Ф09-1629/03ГК можно прочитать следующее: «Ссылка кассатора на ст. 302 ГК РФ несостоятельна, поскольку избранный истцом способ защиты в виде двусторонней реституции, применяемой к сторонам по сделке (п. 2 ст. 167 ГК РФ), исключает распространение на спорные правоотношения правил о виндикации, установленных ст. 302 ГК РФ».

Все колебания судебной практики в этом вопросе можно увидеть на примере крайне странного Постановления Федерального арбитражного суда Центрального округа от 19 ноября 2003 г № А08-742/03-1. В дальнейшем мы еще вернемся к сути спора, по результатам рассмотрения которого выносилось решение, а сейчас обратим внимание на следующие слова в Постановлении: «Факт признания ответчика по делу КФХ „Р“ добросовестным приобретателем имеет значение для применения реституции (ст. 167 ГК РФ), но не влияет на обстоятельства признания сделки недействительной». И далее: «При этом суду следует учесть, что в силу п. 1 ст. 167 ГК РФ недействительная сделка недействительна с момента ее совершения и не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью. В связи с этим правовые последствия такой сделки применяются к действиям ее участников; сторона в ничтожной сделке не может рассматриваться как добросовестная (ст. 302 ГК РФ)».

Если говорить об иных недостатках судебной практики, касающихся института добросовестного приобретателя, то укажем на п. 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. № 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», согласно которому «приобретатель должен доказать, что он приобрел имущество возмездно и что он не знал и не мог знать о том, что имущество приобретено у лица, не имевшего права на его отчуждение». Это положение представляется несправедливым и прямо противоречащим нормам ГК РФ. Во-первых, приобретатель не может доказать отрицательный факт — «не знал и не мог знать». Отрицательные факты недоказуемы.

Во-вторых, в силу п. 3 ст. 10 ГК РФ «в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются». Пункт 24 Постановления Пленума прямо противоречит данному положению.

Совершенно не соответствующим нормам права мы считаем известное Определение СК Верховного Суда РФ (далее — ВС РФ) от 13 апреля 2000 г. № 78-В00-7 по поводу автомобиля, не прошедшего таможенное оформление. Остановимся подробнее на материалах этого дела.

Журавлева И.В. 19 ноября 1996 г. приобрела по договору купли-продажи автомобиль «Мицубиси-Паджеро» 1994 г. выпуска. До заключения договора купли-продажи автомашина принадлежала Пискунову Д.С. 6 февраля 1998 г. автомобиль был изъят с составлением протокола о нарушении таможенных правил, где указано, что автомашина, ввезенная на территорию РФ 5 июля 1994 г. Булдыковым Е.В., была направлена в санкт-петербургскую таможню, но таможенное оформление не прошла, однако, несмотря на это, 27 июля 1994 г. автомобиль был поставлен на учет в органах ГАИ, при этом было использовано подложное таможенное удостоверение.

17 февраля 1998 г. заместителем начальника санкт-петербургской таможни было вынесено постановление, согласно которому неустановленное лицо (по документам значащееся как Булдаков Е.В.) признано совершившим нарушение таможенных правил, ответственность за которое предусмотрена ч. 1, 2 ст. 254 Таможенного кодекса РФ, автомобиль «Митцубиси- Паджеро» конфискован.

Разрешая спор и удовлетворяя иск Журавлевой И.В., суд указал, что договор купли-продажи автомашины не признан недействительным. В силу п. 2 ст. 218 ГК РФ право собственности у истицы возникло по основаниям, предусмотренным законом. Постановлением санкт-петербургской таможни от 17 февраля 1998 г. по делу о нарушении таможенных правил вины истицы в нарушении таможенных правил не установлено, на момент приобретения машины (19 ноября 1996 г.) ей не было известно о нарушении таможенных правил в отношении машины неустановленным лицом, в связи с чем она является добросовестным приобретателем. Истица к административной (таможенной) ответственности не привлекалась, при таких обстоятельствах изъятие у собственника автомашины нарушает его права.

Президиум Санкт-Петербургского городского суда, отменяя решение суда и отказывая Журавлевой И.В. в иске, сослался на то, что таможенное оформление в отношении спорного автомобиля завершено не было, в связи с чем автомашина правильно конфискована как непосредственный объект таможенного нарушения, в связи с чем автомобиль не мог быть объектом отчуждения по договору купли-продажи и вывод суда о переходе к истице права собственности на автомобиль на основании надлежащим образом заключенного договора противоречит нормам материального права.

Далее ВС РФ указывает: «Согласно ст. 302 ГК РФ если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.

В силу ст. 304 того же Кодекса собственник может требовать устранения всяких нарушений его права.

Согласно ч. 8 ст. 124 Таможенного кодекса РФ при незаконном перемещении товаров и транспортных средств через таможенную границу РФ солидарную ответственность за уплату таможенных платежей несут лица, незаконно перемещающие товары и транспортные средства, лица, участвующие в незаконном перемещении, если они знали или должны были знать о незаконности такого перемещения, а при ввозе — также лица, которые приобрели в собственность или во владение незаконно ввезенные товары и транспортные средства, если в момент приобретения они знали или должны были знать о незаконности ввоза.

Таким образом, ответственность либо другие неблагоприятные последствия на лицо, которое приобрело перемещенное через таможенную границу РФ транспортное средство, могут быть возложены при доказанности того, что в момент приобретения это лицо знало или должно было знать о незаконности ввоза. Это положение распространяется и на случаи, когда таможенное средство, перемещенное через таможенную границу, не прошло таможенного оформления.

При недоказанности указанного таможенные платежи должно вносить лицо, переместившее и продавшее транспортное средство.

В деле нет никаких доказательств того, что в момент приобретения машины истице было известно о незаконности ее ввоза либо о том, что машина не прошла таможенного оформления.

При таких обстоятельствах Журавлева И.В. является добросовестным приобретателем и не имеет отношения к нарушению таможенных правил, в связи с чем конфискация у нее автомашины противоречит закону.

С учетом изложенного нельзя согласиться с доводами президиума о том, что договор купли-продажи машины, заключенный между Журавлевой И.В. и Пискуновым Д.С., недействителен (ничтожен) независимо от признания его таковым судом, как сделка, не соответствующая требованиям закона.

Руководствуясь ст.ст. 329, 330 ГПК РСФСР, Судебная коллегия определила:

отменить постановление Президиума Санкт-Петербургского городского суда от 5 мая 1999 года, решение Василеостровского районного суда г. Санкт-Петербурга от 15 февраля 1999 года оставить без изменения».

Данное Определение, во-первых, совершенно неоправданно использует институты частного права, в то время как спор возник из публичноправовых отношений, а во-вторых, Журавлева И.В. не может быть признана добросовестным приобретателем в силу того, что она является собственником! Ведь добросовестный приобретатель — это лицо, которое приобрело вещь от лица, не управомоченного на ее отчуждение. Между тем правопредшественник — Пискунов Д.С., как это прямо признает ВС РФ, был собственником машины. О каком добросовестном приобретении тогда может идти речь?

Разумеется, санкт-петербургская таможня действовала неправомерно, причинила ущерб ни в чем не повинному лицу Журавлевой И.В., однако институт добросовестного приобретателя здесь никаким образом неприменим.

Наконец, в практике можно встретить случаи, когда излишне широко понимается ст. 168 ГК РФ. В § 4 главы 6 мы указали, что сделка, противоречащая закону, не может нарушить диспозитивную норму ГК РФ. Она необходимо идет вразрез с императивной нормой или существом отношений.

Между тем в уже упоминавшемся выше Постановлении Федерального арбитражного суда Центрального округа от 19 ноября 2003 г. № А08-742/03-1 речь идет о следующем споре. ОАО «БХ» (продавец) и ООО «Б» в 2000 г. заключили договор купли-продажи имущества. У ООО «Б» возникло право собственности, хотя вещь была не оплачена.

В 2002 г. это же имущество стало предметом договора купли-продажи ООО «Б» (продавец) и КФХ «Р» (покупатель).

Впоследствии ООО «Б» было признано банкротом, и конкурсный управляющий ООО «Б» обратился в арбитражный суд с иском к КФХ «Р» о признании недействительным договора купли-продажи, ссылаясь на то, что отчужденное имущество находилось в залоге у ОАО «БХ» на основании п. 5 ст. 488 ГК РФ и ООО «Б», не исполнившее обязательство по оплате приобретенного у ОАО по договорам от 07.06.2000 и от 08.06.2000 имущества, не имело права его отчуждать.

Первая инстанция отказала в удовлетворении данного иска, сославшись на то, что КФХ «Р» является добросовестным приобретателем (ст. 302 ГК РФ). Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда о добросовестности приобретателя, оставив в силе судебное решение.

Кассационная инстанция согласилась с доводами о недействительности договора купли-продажи между КФХ «Р», однако отменила решение первой и апелляционной инстанций и передала дело на новое рассмотрение по следующим основаниям: 1) В рассматриваемом случае с иском обратился не залогодержатель, а залогодатель, но суд этому обстоятельству оценки не дал. 2) Соглашаясь с доводами истца о совершении сделок по отчуждению имущества с нарушением закона, суд вместе с тем отказал в иске в части признания договоров недействительными. 3) На это мы уже обращали внимание выше, кассационная инстанция, с одной стороны, считает, что «факт признания ответчика по делу КФХ «Р» добросовестным приобретателем имеет значение для применения реституции (ст. 167 ГК РФ)', но не влияет на обстоятельства признания сделки недействительной», а с другой стороны, пишет: «В силу п. 1 ст. 167 ГК РФ недействительная сделка недействительна с момента ее совершения и не влечет юридических последствий... В связи с этим правовые последствия такой сделки применяются к действиям ее участников; сторона в ничтожной сделке не может рассматриваться как добросовестная (ст. 302 ГК РФ)».

Ни одно из вышеприведенных решений по данному делу нельзя признать удовлетворительным.

Во-первых, с нашей точки зрения, проблема добросовестного приобретателя здесь в принципе рассматриваться не должна. ООО «Б» в момент отчуждения вещи было собственником, а значит, имело право распоряжения. В то же время вследствие законного залога распорядиться оно могло лишь с согласия залогодержателя ОАО «БХ». Означает ли это, что ООО «Б» было не управомочено на отчуждение? Нет, конечно. КФХ «Р» стало недобросовестным приобретателем, а именно собственником имущества. При этом заметим, что залог в силу закона не прекратился. Залоговое право обладает свойством следования, поэтому залогодателем с момента приобретения права собственности КФХ «Р» стало именно последнее, а залогодержателем как было, так и осталось ООО «Б».

Во-вторых, как уже было отмечено, такая купля-продажа не может считаться недействительной. Статья 346 ГК РФ сформулирована как диспозитивная норма. Залогодатель, отчуждая имущество без согласия залогодержателя, не нарушает закон, он нарушает условия договора, и залогодержатель вправе обратиться с договорным иском к контрагенту по договору залога.

В-третьих, и на это правильно обращает внимание кассация, иск о признании договора купли-продажи недействительным предъявляет не залогодержатель (лицо, в интересах которого установлено ограничение в отчуждении), а продавец — лицо, которое не оплатило вещь, а следовательно, знало о существовании залога. Это не лишает продавца возможности обратиться в суд с иском о признании сделки недействительной и о реституции, однако при этом истцу следовало бы указать, какие именно его интересы нарушены такой сделкой.

На этом мы бы хотели завершить рассмотрение материалов судебной практики по защите вещных прав. Нет сомнений в том, что судебных дел, в которых рассматриваются споры о вещных правах, особенно случаи, когда имущество оказывается у добросовестного приобретателя, не станет меньше хотя бы потому, что отчуждение имущества «добросовестному» приобретателю — излюбленный способ защиты участников гражданского оборота от исков других лиц. Остается целый ряд нерешенных вопросов в данной сфере, однако они должны быть предметом самостоятельного исследования.