По крайней мере эта мысль господствовала в «социалистической» общественной науке, которая «делила» общество лишь на
(пролетариат), колхозное крестьянство и интеллигенцию.
Но уже в 40-50 годах на Западе существовало немало концепций о реальных стратах в «едином советском народе».В частности, представляет интерес анализ многомерной социальной структуры советского общества 40-50-х годов, данный американским социологом А. Инкельсом. Он рассматривал ее как пирамиду из девяти страт (социальных слоев).
На вершине находится правящая элита (партийно-государственная номенклатура, высшие военные чины). На втором месте - высший слой интеллигенции (видные деятели литературы и искусства, ученые). Обладая значительными привилегиями, они не имели тех властных полномочий, которыми располагал высший слой.
Достаточно высокое третье место отводилось «аристократии рабочего класса». Это наиболее авторитетный «высший управленческий персонал крупных предприятий, стахановцы, «маяки», ударники пятилеток и т.д. Этот слой также имел большие привилегии и высокий престиж в обществе. Именно он олицетворял «декоративную» демократию: его представители были депутатами Верховных Советов страны и республик, членами ЦК КПСС (но не были включены в партийную номенклатуру), входили в руководящие органы иных организаций.
Далее следовал основной отряд интеллигенции (управленцы среднего звена, руководители небольших предприятий, научные и научно-педагогические работники, офицеры и т.д.).
Пятое место занимали «белые воротнички» (мелкие управленцы среднего звена, не имевшие, как правило, высшего образования).
Шестое - «преуспевающие крестьяне», работавшие в передовых колхозах, где создавались особые условия труда. С целью формирования «образцово-показательных» хозяйств им выделялись дополнительные государственные финансовые и материально-технические ресурсы, что позволяло обеспечить более высокую производительность труда и уровень жизни.
На седьмом месте находились рабочие средней и низкой квалификации.
Численный состав этой группы был достаточно велик.Восьмое место занимали «беднейшие слои крестьянства» (а такие составляли большинство). И, наконец, на самом низу социальной лестницы находились заключенные, которые были лишены практически всяких прав. Данный слой был весьма значительным и составлял несколько миллионов человек.
В целом, надо признать, что у автора названной и некоторых других аналогичных концепций были веские причины для подобной стратификации. К тому же они руководствовались близкими и понятными для Запада критериями стратификации, выделенными разными учеными, в том числе русским автором - эмигрантом Питири-мом Сорокиным.
Близкое к приведенному расслоение в современном обществе в тех или иных инвариантах просуществовало до перестроечного времени, т.е. до конца 80-х годов ХХ в. По структуре своей оно вряд ли изменилось и в более поздний период. Правда, содержание стратификации стало несколько иным: на смену партийной номенклатуре в верхушку социальной пирамиды «ворвались» олигархи и «новые русские». «Авторитеты» из когда-тодеклассированного слоя заключенных сумели установить свою нишу в довольно-таки высоком по социальному статусу криминальном бизнесе и, соответственно, внедриться во властные структуры.