ЧАСТЬ. ' і ДОГМАТИЧЕСКАЯ
Вещные права
в российском законодательстве, связанные с правомочием распоряжения ^
и ограничениями в его осуществлении
В предыдущих главах, описывая историю возникновения и развития института вещных прав в римском и отечественном правопорядке, мы старались избегать определения этого понятия, употребляли словосочетание «вещное право», в том смысле, который (как нам видится) придавала наука гражданского права этому понятию в соответствующую эпоху и который не очень бы отличался от господствующего теперь взгляда на этот правовой феномен.
Думается, этого требует исторический подход: по возможности объективно отразить те или иные характеристики явления такими, какими они были в то время и как их представляли современники. Это необходимо даже в том случае, когда само явление представляется позднейшему господствующему взгляду не входящим в исследуемую область в прошлом и настоящем. В нашем случае возможный конфликт точек зрения во многом смягчается из-за того, что вещные права всегда воспринимались как нечто объективно существующее и обладающее строго определенным набором качеств, независимо от самого перечня этих прав в конкретном законодательстве определенной эпохи.
Насколько целесообразно выделение самостоятельной группы вещных прав? Естественно, при отсутствии такой необходимости отпадает потребность в определении этого феномена, исследовании его свойств.
Думается, для обоснования целесообразности отграничения вещных прав от всех иных и в первую очередь обязательственных достаточно привести один простой пример. По условиям договора продавец обязуется передать вещь покупателю, и с момента передачи вещи покупатель становится ее собственником. Каковы правовые последствия отчуждения продавцом вещи третьему лицу до передачи ее покупателю? Третье лицо становится собственником вещи, покупатель вправе взыскивать с продавца убытки по договору
При отсутствии разграничения прав и исков на вещные и обязательственные в приведенной ситуации последствия могли бы быть иными.
Например, первый покупатель на основании договора купли-продажи, в котором он являлся стороной, признает недействительным договор купли-продажи между продавцом и третьим лицом. Казалось бы, такое решение возможно: продавец был не вправе отчуждать вещь, поскольку обязался передать ее в собственность покупателю. Это не совсем так. Иск покупателя по необходимости будет иметь силу только между ним и продавцом и (по общему правилу) неспособен создавать каких-либо последствий для третьих лиц. Продавец же в силу принадлежащего ему права собственности (вещного права) был вправе распорядиться вещью, несмотря на существование договора с покупателем (обязательственное правоотношение).Данным примером мы вовсе не хотели сказать, что только для этого случая и необходимо разграничение вещных и обязательственных прав. Конечно, нет. Надеемся, весь последующий материал настоящей работы убедит читателя в настоятельной необходимости такого разделения, независимо от конкретных примеров, когда без этого разделения объективно нельзя обойтись.
Уже из самого словосочетания «вещное право» видна связь такого права с вещью. Действительно, в первую очередь при характеристике института говорят о том, что управомоченный субъект имеет юридическую возможность «непосредственно воздействовать на вещь», между вещью и лицом нет никакого посредника. Например, И.А. Покровский отмечает, что «вещные права — право собственности и права на чужие вещи — представляют собой... некоторые юри-
дические, мысленные и в этом смысле идеальные отношения лиц к вещам»[246].
Непосредственная связь с вещью обусловливает такое свойство вещных прав, как абсолютность и исключительность. В действительности эти два свойства переплетены самым тесным образом. Абсолютность означает действие самого права против неопределенного круга лиц, оно обязательно для всех. Исключительность же характеризует вещное право с отрицательной стороны: никто не вправе посягать на вещь, препятствовать субъекту в осуществлении его правомочий.
К этим же характеристикам следует присоединить и так называемое право следования. Считается, что вещное право следует за вещью, т.е. не прекращается вследствие перехода вещи из обладания одних лиц к другим лицам.В свою очередь, согласно принятому воззрению обязательства предполагают личную, относительную связь между лицами и их действие не выходит из этого круга.
Наконец, традиционно вещное право характеризуется особыми исками, которые призваны его защищать. Специфика этих исков напрямую обусловлена вышеназванными свойствами — абсолютностью и исключительностью. Вещно-правовые иски обладают абсолютным действием, их применение возможно к любому третьему лицу, которое каким-либо образом препятствует осуществлению вещного права.
Продолжая описывать признаки вещных прав, многие цивилисты указывают на закрытость перечня (numems clauses) вещных прав, невозможность создания вещных прав, не предусмотренных действующим законодательством, в отличие от обязательств, круг которых неограничен[247].
Также распространено убеждение в том, что вещное право имеет преимущество перед обязательством, т.е. при столкновении вещного и обязательственного права по общему правилу последнее уступает первому. Иногда это преимущество доказывается тем, что при банкротстве сначала удовлетворяются залоговые (вещные) требования, а затем все обязательственные[248].
Такова традиционная доктрина. Все эти свойства или большинство из них перечисляются почти в каждом учебнике гражданского права[249]. Может даже создаться ощущение, что это настолько прописные истины, что ничего нового здесь «изобрести» нельзя, да, в общем- то, и не нужно.
В действительности дело обстоит не столь благополучно. Достаточно будет привести несколько примеров, для того чтобы это проиллюстрировать. Аренда традиционно считается институтом обязательственного права хотя бы потому, чта основанием ее возникновения является договор, посредством которого устанавливается относительное отношение между арендодателем и арендатором. В то же время арендатор как законный владелец может защищать свое право при помощи вещно-правовых исков.
А ведь они (как считается) являются принадлежностью исключительно вещных прав. Убедительного объяснения этому феномену господствующая доктрина, с нашей точки зрения, не дает.Другой пример — залог. Залоговое право — один из наиболее интересных и сложных предметов исследования. Уже на самых ранних этапах становления отечественной цивилистики наиболее авторитетные и талантливые ученые вели дискуссию относительно природы этого права — следует ли его отнести к вещным или обязательственным правам, и этот спор продолжается до сих пор.
Каким же образом современная цивилистика пытается разрешить эту проблему? В.В. Витрянский, один из наиболее авторитетных и уважаемых отечественных цивилистов нашего времени, полагая, что залог относится к обязательствам, считает, что «можно говорить лишь о распространении некоторых норм о вещно-правовых способах защиты на залоговые отношения»[250]. Такая позиция вызывает по меньшей мере удивление. Ведь право следования залога (существование которого признает ученый), вещные иски — это «принадлежности» вещных, но никак не обязательственных прав. Разве можно считать, что наделение залогового права такими неоспоримыми свойствами вещного права не свидетельствует о вещно-правовой природе залоговых отношений? Если и допустить правомерность такого взгляда, то необходимо найти довольно веские доводы в пользу того, что не одни только вещные права обладают свойством следовать за вещью и защищаются вещными исками.
Подчеркнем, цивилист приводит доказательства в обоснование обязательственной природы залогового отношения[251], и с частью из них мы согласны[252]. Здесь же процитированы слова ученого лишь для того, чтобы продемонстрировать, какие аргументы цивилистика пытается противопоставить признанию залога вещным правом.
При невозможности объяснить то или иное явление современная цивилистика прибегает к созданию самых удивительных и противоречивых конструкций, к которым мы относим «вещно-обязательственные», смешанные правоотношения[253].
Оказывается, в одном правоотношении могут уживаться два диаметрально противоположных начала — вещное и обязательственное[254].Думается, такое направление мысли способно привести к самым неправильным последствиям. При этом не может не вызывать изумление позиция ученых, которые, разделяя мнение М.И. Брагинского о существовании вещно-обязательственных правоотношений, утверждают: «Несмотря на продолжающийся процесс сближения вещных и обязательственных правоотношений, не следует впадать в другую крайность и игнорировать... те объективные различия, которые всегда существовали и будут существовать между вещными и обязательственными правами»[255].
Настоящей работой мы попытаемся доказать самостоятельность вещных прав и отсутствие всякого «смешения» с иными правами. Источник проблемы, по нашему мнению, заключен вовсе не в близости вещных прав и смежных институтов, отнюдь не в переплетении их отдельных элементов, а в некоторой неопределенности их содержания и признаков понятия «вещное право». Необходимо дать точные критерии вещного права, определить его место в системе субъективных прав и функции, которые оно призвано выполнять, создать стройную и целостную систему вещных прав, которая не позволит смешивать свои элементы с иными.
Как уже указывалось, согласно господствующему взгляду вещное право создает непосредственную связь между лицом и вещью. Однако уже некоторые дореволюционные цивилисты указывали, что правоотношение может существовать только между людьми[256]. Действительно, данное положение можно считать аксиомой. В юридическом аспекте возможна связь лиц, субъектов, но не вещей. Особенно четко это положение проводилось советской цивилистикой[257]. Однако в наше время неожиданно возрождается представление о вещном праве как о связи лица и вещи[258]. Такой подход имеет право на существование лишь в том случае, если не забывать, что это только иллюстрация, описание фактических обстоятельств, но никак не отправная точка юридического исследования[259].
Если существование субъективного права возможно лишь между лицами (а этот факт никто никогда не оспаривал), то именно это положение следует использовать при дальнейшем анализе.
Сущность вещного права, его объект и предмет, обязанность, которая ему корреспондирует, могут и, по всей видимости, должны быть познаны путем индукции, методом от общего (субъективное право) к частному (вещное право).Субъективное право как понятие родовое включает в себя вещные, обязательственные, исключительные права. В последнее время предлагается также включить в этот ряд корпоративные права. В более разветвленной или подробной классификации субъективное право распадается на два вида: абсолютные и относительные права. В первую группу включаются вещные и исключительные права, во вторую — обязательственные и, иногда, корпоративные[260]. Наша ближайшая задача состоит в том, чтобы выявить: а) родовые признаки вещного права, т.е. те, которые присущи любому субъективному гражданскому праву, и б) видовые признаки, т.е. те, которые позволяют отличить вещное право от обязательственного и исключительного[261].
Проанализируем и раскроем общие положения о субъективном праве, юридической обязанности, правоотношении как форме их существования, объекте и предмете, чтобы затем, определившись в данных категориях, выделить специфические особенности вещных прав. Только такой подход нам представляется научным в отличие от простого перечисления свойств вещных прав, чем грешит юриспруденция (в первую очередь современная).
VVhu'UU 'Л.Ці ' л ’¦ ¦