Различия между парадигматической и синтагматической фонетикой.

483.В синтаксисе широко используют метод анализа конструкций по непосредственным составляющим [226]. Сочетания синтаксических единиц рассматриваются как двучлены, т. е. на основании определенных правил разбиваются на две части: каждая часть в свою очередь по определенным правилам тоже разделяется надвое, пока не окажется, что дальнейшее членение единиц невозможно.

Посещение I родственников || не всегда | приятно. - Легко заметить, что приведенное предложение двусмысленно. В действительности это два омонимических предложения. Анализ по непосредственным составляющим не позволяет разграничить эти два омонимических предложения: оба они членятся тождественным образом, по приведенной схеме.

Разграничение таких (и многих других) омонимических конструкций в синтаксисе возможно с помощью трансформационного анализа. Существуют классы синтаксически связанных друг с другом конструкций, позволяющие сформулировать правила «превращения» одних синтаксических конструкций в другие; иначе говоря — существуют законы соотношений между разными синтаксическими конструкциями.

Есть такой класс соотносительных единиц:

Мы решаем задачу, это трудно —

Решение задачи трудно\

Они сочиняют пасквили, это подло —

Сочинение пасквилей подло\

Мы посещаем родственников, это не всегда приятно — Посещение родственников не всегда приятно.

Есть другой класс соотносительных единиц:

Он ненавидит нас, это смешно —

Его ненависть смешна;

Товарищи упрекают нас, это тяжело —

Упреки товарищей тяжелы;

Родственники посещают нас, это не всегда приятно — Посещение родственников не всегда приятно.

Один тип предложений (или даже их сочетаний) преобразуется в другой, создается цепь трансформов, т. е. единиц, трансформирующихся друг в друга. Может случиться, что у каких-то двух трансформационных цепей некоторые трансформы окажутся омонимичными.

Таково содержание (в упрощенном изложении) трансформационного анализа [227]. С помощью этого анализа можно построить классификацию синтаксических единиц.

Вероятно, можно считать, что парадигматическая фонетика — это, другими словами, трансформационная фонетика, а синтагматическая фонетика — это анализ фонетических единиц по непосредственным составляющим.

Впрочем, при современном положении дел эта параллель не полная. Синтагматическая и парадигматическая фонетика взаимно дополняют друг друга; ни одну из них нельзя считать более сильной теорией, включающей другую теорию как свою часть, действительную при некоторых ограничивающих условиях. Справедливости этого утверждения не мешает то, что для некоторых языков, может быть, действительно, из парадигматической фонетики можно вывести синтагматическую (или наоборот).

Напротив, распространено мнение, что трансформационный анализ сильнее анализа по непосредственным составляющим. Впрочем, есть и другое мнение, об относительной самостоятельности задач и функций каждого из этих анализов.

Дальнейшее покажет, насколько полна параллель: синтагматическая фонетика И анализ по непосредственным составляющим — парадигматическая фонетика || трансформационный анализ.

При трансформации одного предложения в другое осуществляется чередование единиц (слов или словоформ) в зависимости от разных синтаксических позиций. Чередуются единицы (мы) решаем (задачу) — (наше) решение (задачи), и это обусловлено позицией, т. е. другими членами синтаксической конструкции: если дано окружение мы... задачу (вообще: именительный падеж существительного +....+ винительный падеж существительного), то требуется глагольная форма; иное окружение вызывает отглагольное существительное.

Другой пример: трансформируются друг в друга действительный и страдательный обороты: плотники построили дом — дом построен плотниками-, ученики решили задачу — задача решена учениками.

Принципиальное сходство парадигматической фонологии и трансформационного синтаксиса заключается в том, что они изучают мену единиц в соответствии с меной позиций. Это родство влечет за собой другие сближения между фонетической и синтаксической парадигматикой.

1. Трансформационный синтаксис, т. е. парадигматика синтаксических единиц, позволяет разграничить омонимические единицы. Это только что было показано. Однако и фонетические парадигмы позволяют разграничить свои омонимы. Безударный гласный [а] принадлежит к парадигме [а — а — ъ] ... и парадигме 16 — а — ъ]... Даны две цепочки фонетических единиц, А и Б; [а] — член одной цепочки, [6] — член другой. В случае [умал’ат’] гласный [а] «двусмыслен»: он может принадлежать и цепочке А, и цепочке Б. Разграничить эти два одинаковых члена разных цепочек (парадигм) можем, лишь установив трансформации: [6 а] (умолим — умолять) или [а -*■ а] (мал — умалять). Два омонимических члена разграничиваем, так как в цепочках есть неомонимические трансформы. Та же операция, что в трансформационном синтаксисе.

2. В двучленных цепях:

ах) Мы посещаем родственников, это не всегда приятно а2) Посещение родственников не всегда приятно и:

бх) Родственники посещают нас, это не всегда приятно б2) Посещение родственников не всегда приятно — члены ах и а2 (или бх и б2) не равноправны. По члену б2 нельзя

«восстановить» бг (выбор между бх или ах не указан членом б2). Напротив, по члену ах (или бх) всегда можно создать член а2 (или б2).

3. В фонетике существенны те трансформации, которые устанавливаются при учете тождества значимых единиц.

Подобно этому и трансформации в синтаксисе, которые касаются соотношения значимых единиц, устанавливаются при учете их фонематической соотносительности. Все трансформации устанавливаются на трансформах, имеющих тождественные в звуковом отношении морфемы (см. приведенные выше примеры). Может казаться, что это делается лишь для облегчения изложения; на самом же деле это необходимое условие анализа. Трансформация невозможна, если у всех единиц данного класса трансформы (ах и а2) не обладают морфемным звуковым тождеством.

4. Парадигматические отношения ученики решили задачу — задача решена учениками можно описать как превращение единиц, т. е. как замену одних единиц другими: существительное в именительном падеже «превращается» в то же существительное, имеющее форму творительного падежа и т. д. Так же соотношения [6 а] можно представить как превращение: 16] превращается без ударения в [а]. Сопоставляя ру[к°у] —ру[к’и], яо[г°у] —яо[г’и] ит. п., чередование можем описать как превращение: лабиализованный и твердый согласный изменяется в нелабиализованный и мягкий. Мена обусловлена различием в окружении, т. е. позицией.

«Превращаемая» и «превращенная» единицы в обоих случаях вовсе не обязательно имеют общность (звуковую при фонетических трансформациях, семантическую при синтаксических).

Возникает иллюзия, что действительный и страдательный обороты тождественны по значению, они говорят об одном и том же. Эта иллюзия порождена именно тем, что указанные конструкции — трансформы одной и той же цепи. Точно так же говорящие считают звуки [6] и [а, ъ] (в случаях водный — вода, водяной и т.

484—498. Синтагмо-фонология и парадигмо-фонология дополняют друг друга, составляя вместе целостное описание языковой системы; дополняют друг друга они потому, что противоположны. Последовательно опишем их противоположности.

1. Важнейшее различие очевидно: одна фонетика изучает законы сочетания звуков, их синтагматику, другая фонетика изучает законы чередования звуков, их парадигматику.

2. Назначение звуков языка — отожествлять и разграничивать языковые единицы.

Звуки могут чередоваться параллельно чередованию позиций; тогда различие между ними несущественно, не существует в знаковой системе. Поэтому такие звуки помогают отожествлять морфемы и слова и сами отожествляются в целостную функциональную единицу — парадигмо-фонему [229]. Парадигматическая фонология —это фонология отожествления.

Звуки, обнаруженные в одной позиции, не могут рассматриваться как одна и та же единица: их различие не может быть отнесено за счет влияния разных позиций. Поэтому такие звуки помогают разграничивать слова и морфемы и сами они разграничиваются как разные синтагмо-фонемы.

Если два звука встречаются в одной позиции, то, следовательно, наличествуют две разные синтагмы (выражения: «а3 встречается перед б, а также а2 встречается перед б» и «существуют сочетания агб и а2б» — синонимичны). Значит, фонология разграничения— это фонология синтагм[230].

Поэтому синтагматическая фонетика устанавливает разграниченность звуковых единиц (и лишь как оборотную сторону этой разграниченности — их тождественность). Естественно, она исходит из «презумпции нетождественности» синтагматических единиц: если нельзя доказать, что единицы тождественны, они признаются различными.

Парадигматическая фонетика, напротив, устанавливает тождественность звуковых единиц (и лишь как обратную сторону этой тождественности — их разграниченность). Естественно, она исходит из «презумпции тождественности» парадигматических единиц: если нельзя доказать, что единицы различны, они признаются тождественными.

3. Если сообщается, что парадигмо-фонема находится перед фонемой , то по этому сообщению нельзя воссоздать никакой звуковой цепи. В самом деле, может реализоваться или звуком Іт], или It’], или [д], или [д’1, или [ч’], или нулем. В зависимости от этого и реализуется разными звуками; если же реализована нулем, то звуковое выражение обусловливается следующим звуком, представляющим фонему после . Значит, сообщение, что такая-то парадигмо-фонема находится перед такой-то парадигмо-фонемой, недостаточно для определения позиции. В парадигмо-фонологии позиции определяются указанием на конкретный звук. Сообщение: фонема находится перед Еч’] — достаточно, чтобы определить, чем выражена в звуковой цепи эта , и безразлично, реализует ли [ч’І фонему , или , или , или , или . В парадигмо- фонологии, значит, изучается фонема в соседстве со звуком [231]; это разнопорядковые' единицы, поэтому естественно, что сочетание « + Іч’І» или сочетание « + Іт]» и пр. нельзя рассматривать как целостные единства, как особые языковые «линейные» единицы.

Единственная данность в парадигмо-фонологии — ряд позиционно чередующихся звуков, т. е. парадигма (в частном случае она может быть равна одному члену).

Напротив, в синтагмо-фонологии основные единицы — синтаг- мо-субфонемы,— несомненно, «линейны». Как сказано (§ 267), все единицы здесь должны рассматриваться как суперсегментные, «линейные»; в частном случае эта единица может охватывать один сегмент, но это именно частный случай. 1

Звуки, встречающиеся в одной позиции, конечно, никакой целостной единицы не образуют, так как они разграничители, их назначение противостоять друг другу. Более того, эти единицы неоднородны. Например, перед /ш/ могут быть единицы: /ф, ш, х/ (указаны только щелевые). Но истинными единицами в синтагмо- фонологии являются не синтагмо-фонемы, а синтагмо-субфонемы. Тогда сопоставлять надо не /ф, ш, х/, а признаки: «диффузность— компактность» и «низкий — высокий тон». При таком сопоставлении окажется, что, например, в отрезках /цск/, /фск/, /н’ск/, /л’ск/, /нск/ выделяются не /ц/, /ф/, /н’/, /л’/» /и/, а «(твердость — твердость)», «(мягкость) + (твердость)», «(твердость) Н- + (твердость)» — и, конечно,'ряд других, совместимых с этими. Твердость /ц/ или /ф/ оказывается не сопоставимой с твердостью /н/ перед одним и тем же /с/. Твердость /ф/, например, это половина признака, а твердость /н/ — целый. Так же дело обстоит и

со всеми другими признаками синтагмо-фонем. Поскольку единицы, встречающиеся в одной позиции, неоднородны, они не образуют какой-то целостности, не слагаются в единицу высшего, порядка (подобную парадигме).

В отличие от парадигмо-фонологии в синтагмо-фонологии единица, находящаяся в позиции, и единица, определяющая позицию, являются однопорядковыми, имеют одинаковую сущность. Синтагматикой требуется сопоставлять звуки в одной позиции:

Но рядом с а! звук Б окажется не совсем таким, как рядом с а2 или ао. Реально звуковые ряды будут такие:

Можно предположить, что Бх, и Б2, и Б3 в сущности тождественны, надеясь в дальнейшем это доказать; анализ аь а2 и а3 производится в расчете на это дальнейшее доказательство. Доказательство заключается в том, что делается попытка объединить Бь Б2 и Б3 в тождество, в синтагмо-фонему. Например, в сочетаниях [то, до, но] все согласные лабиализованы, на основании операции 6а из их характеристики это качество как самостоятельный признак удаляется. Но этот шаг верен, если [т° — д° — н°] здесь в одной позиции. Однако в трех сочетаниях о здесь различно: после [т] — короче, после [д] — слегка длиннее, после [н] — вначале назализовано. Можно ли эти три о считать тождеством? Оказывается, что все гласные после [н] вначале назализованы, и это их качество, как общее в данной позиции, устраняется операцией 6а. Той же операцией устраняется и укороченность — удлиненность [о]: после [т] (и других глухих) все гласные короче, чем после звонких.

Итак, в сочетании а1Б1а2Б2... сначала операция 6а применяется к а для характеристики этой единицы как синтагмо-фонемы, затем та же операция применяется к Б — и без этого незаконна была бы фонематическая характеристика а, не было бы доказано, что обобщение ах — а2 законно. Поэтому в синтагматической фонетике сочетания единиц, синтагмы, состоят из фонем, из однопорядковых единиц.

Единственная данность в синтагматической фонологии — ряд последовательно представленных звуковых качеств, т. е. синтагма (в частном случае равная одному сегменту, ограниченному диэре- мами).

4. Основная единица синтагматической фонетики — синтагмосубфонема; она реализуется в речевой цепи в виде признака

какого-то звука. Основная единица парадигматической фонетики — парадигмо-фонема, она реализуется в речевой цепи в виде звука, или сочетания звуков (см. § 455), или нуля.

Если считать основной единицей синтагмо-фонетики фонему (реализованную целостным сегментом), то это неизбежно приведет в теории к ряду противоречий (см. § 202). Если считать основной единицей парадигмо-фонетики субфонему (реализованную признаком звука), то это означает пренебрежение к существенной особенности чередования звуков (см. § 423).

5. И та, и другая фонетика в известных случаях пренебрегает звуковыми, акустическими различиями, считает тождественным то, что акустически неодинаково. Но синтагмо-фонетика пренебрежение это простирает вдоль речевого ряда, а парадигмо-фонети- ка — поперек речевых рядов. В синтагмо-фонетике куски речевой цепи, стоящие один после другого, могут быть признаны реализацией одной и той же единицы, хотя они различны по звучанию (см. § 242, 263). В парадигмо-фонетике куски речевой цепи, сменяющие друг друга при изменении позиций, могут быть признаны, при полном своем различии, той же самой единицей (§ 369).

6. Но при этом синтагмо-фонетика может обобщать в одну фонему или субфонему такие единицы, которые имеют хотя бы один общий акустический признак, пусть даже не на всем своем протяжении (см. §263). Напротив, парадигмо-фонетика обобщает звуки, даже если у них нет ни одного общего признака (см. § 369).

7. Может показаться, что парадигмо-фонология и синтагмо- фонология оперируют с языковой данностью разной степени отвлеченности. Синтагмо-фонология обобщает единицы, не лишенные звуковой конкретности, а парадигмо-фонология, объединяя в отдельную фонему звуки, часто не имеющие никаких общих акустических признаков, строит парадигмо-фонемы, лишенные какой-либо конкретной звуковой характеристики.

Но парадигмо-фонология, лишив фонему звуковой «осязаемости», требует от позиции, в которой анализируется фонема, полной конкретности. Звуковые конкретность и абстрактность в парадигмо-фонологии распределены неравномерно между единицей в позиции и единицей, создающей позицию, не только неравномерно, более того, контрастно. (Разумеется, каждая единица и находится в позиции, и определяет позицию, но при любом анализе надо одну единицу признать позиционно определенной, а другую — позиционно определяющей, чтобы при следующем анализе эту последнюю рассматривать как позиционно определенную.)

Напротив, в синтагмо-фонологии они распределены равномерно: и единица в позиции, и единица, определяющая позицию; обе должны рассматриваться как синтагмо-фонемы, т. е. как единицы, отвлеченные от звуковой конкретности, но в то же время сохраняющие эту конкретность.

289

Ю Заказ N° 712

В целом же и в парадигмо-, и в синтагмо-фонологии звуковая конкретность сочетается со звуковой отвлеченностью, но по- разному.

В парадигмо-фонетике и в синтагмо-фонетике различны не степень отвлеченности — конкретности, а их распределение по единицам. Разумеется, это различие имеет обьективный характер; оно присуще самим системам, а не дано произвольным желанием исследователя [232].

8. Синтагматические единицы по типу суперсегментны, т. е. подобны единицам «ударность — безударность» или интонационным единицам. Парадигматические единицы не относятся к этому типу.

фонетике, тожет оыть неодинаковым их число, неодинаковы их характеристики (см. § 228, 371, 393, 407).

10. В синтагмо-фонетике и в парадигмо-фонетике разными методами различается то, что возможно, но не представлено в словах, и то, что фонетически невозможно (см. § 126 и 408).

11. Система позиционных видоизменений фонемы по-разному определяется в синтагмо- и в парадигмо-фонетике. Один из наиболее разительных примеров этого различия — соотношения ударных [6, а] с безударным [а]. С точки зрения синтагмо-фоноло- гии слова [воды] и [вады] имеют разный фонемный состав; [6] и [а] — разные фонемы: /води/ — /вадй/. С точки зрения парадиг- мо-фонологии [61 и [а] — реализация одной и той же фонемы и оба слова состоят из тех же фонем: —и различаются лишь ударением (см. § 145 и 367).

8. Сильная позиция различно определяется в синтагмо- и в парадигмо-фонологии (см. § 195 и 374).

9. Различно явление нейтрализации в парадигмо- и в синтаг- мо-фонетике (см. § 242 и 368, 370).

10. Большинство противопоставлений в синтагмо-фонологии дихотомично: стремление к дихотомичности лежит внутри самой синтагматики (см. § 213—214, 243). В парадигмо-фонологии дихотомические противопоставления не имеют никакого преимущества перед другими, недихотомическими.

11. И синтагмо-, и парадигмо-фонетика, изучая фонетические закономерности, учитывает, что звуки входят в смысловые единицы — морфемы и слова. Но для синтагмо-фонетики важно, что слова и морфемы разграничены в звуковой цепи (отсюда огромное значение диэрем в синтагматике); для парадигмо-фоне- тики существенно, что слова и морфемы связаны, отожествлены в разных звуковых цепях.

При этом для фонетической синтагматики важнее учитывать словесные единицы, чем морфемные: межсловная диэрема сильнее межморфемных (так в русском языке, и в принципе так же должно быть и во всех других языках, различающих морфему и слово). Пренебрежение межморфемными диэремами значительно затруднит установление синтагматических закономерностей, но не сделает его невозможным; без учета межсловных диэрем во многих языках (в том числе в русском) эти закономерности вообще не- установимы.

Для фонетической парадигматики, наоборот, важнее учитывать морфемные единицы: именно в морфемах функционируют парадигмо-фонемы; слова надо принимать во внимание только как единицы, состоящие из морфем.

Поэтому синтагмо-фонетику можно называть «фонетикой слов», а парадигмо-фонетику — «фонетикой морфем».

499. Как ни различны синтагматика и парадигматика, но частично они друг друга «перекрывают». В синтагматике операция 6а процедуры отожествления объединяет звуки, встречающиеся в разных позициях, правда, не потому, что они встречаются в разных позициях (критерий парадигматики не используется), а потому, что признаются несущественными признаки, общие для всех звуков данного класса в данной позиции. «Очищенные» от этих признаков звуки оказываются тождественными в разных позициях. Но синтагматика далеко не полностью (таким косвенным путем) охватывает чередования: она учитывает только чередования звуков, у которых есть общие признаки.

С другой стороны, парадигматика учитывает, каким звуком (или сочетанием звуков) выражена парадигмо-фонема перед или после другого какого-то звука, т. е. учитывает сочетаемость звуков. Но учитывает лишь отчасти: уже было показано, что вопрос о сочетаемости или несочетаемости фонем с [р, р’] неразрешим для парадигматики, хотя вполне доступен синтагматическому анализу (см. § 380). Еще важнее, что парадигматика не дает возможности выделить субфонемы и тем самым понять значение того, например, факта, что [б] не сочетается с [к] (лишь на уровне синтагматики определяется, что звонкие не сочетаются с глухими: для парадигматики звонкость и глухость как отдельные объекты исследования не существуют) [233].

Для парадигматики звуковые единицы — «волны», для синтагматики — «кванты». Лишь вместе они полно описывают фонетическую систему языка.

500. Таковы существенные различия (и частичные сходства) между синтагмо- и парадигмо-фонетикой.

Лингвистические школы XX века разрабатывали различные стороны фонетической теории: одни сосредоточивали свое внимание на синтагматических отношениях, другие — на парадигматических.

Пражская школа наиболее полно и глубоко изучила синтагматические отношения в фонетике. Однако в синтагматику были внесены и черты, ей собственно чуждые и свойственные только парадигматическим отношениям (см. об этом дальше, § 624).

Только синтагматическими отношениями занимаются американские фонологи, опираясь на достижения пражцев,однако и у них синтагматика не вполне «очищена» от парадигматических черт.

Напротив, «московская фонологическая школа» изучает главным образом парадигматические отношения в фонетике; однако некоторые черты синтагматики оказываются приписанными парадигматике (например, расчлененность фонем на акустические признаки) [234].

Необходимость синтезировать успехи разных фонологических школ, необходимость создать теорию, включающую данные син-

тагматики и парадигматики, была впервые осознана учеными «московской фонологической школы», и в их трудах впервые были сделаны успешные попытки синтетического изучения законов сочетания и законов чередования звуковых единиц. Однако эти попытки еще далеки от завершения, и достигнутыми результатами слишком обольщаться не следует. Синтез синтагматики и парадигматики (в частности, применительно к русскому языку) — очень сложная задача, и решением ее придется заниматься еще не одному поколению ЯЗЫКОЕеДОВ.