ПЕРВЫЕ РУССКИЕ ПРОЕКТЫ

Проблема эта, как известно, имеет длинную историю. Но вклад в разрешение ее, сделанный русскими, отмечается тремя этапами.

Первый русский проект северного морского пути, как это ни удивительно, увидел свет в Риме.

М.

что некий русский показывал в Аугсбурге одному ученому карту, доказывая, что есть вероятие достичь Пряных островов (Индо­Малайского архипелага) через Ледовитое море. Этим русским мог быть только Дмитрий Герасимов, посетивший Аугсбург в 1525 г. ^[4]

В настоящее время трудно даже представить, какой эффект произвела на Западе книжка Иовия и, в частности, заме­чательная идея Герасимова. Тогда, в первые десятилетия XVI в., португальцы и испанцы извлекали большие выгоды из своих не­давно приобретенных заморских колоний. Попытки чужих наций открыть торговлю с ними иберийцы преграждали вооруженйой рукой. Насколько ревниво охраняли португальцы свои колонии от взоров чужеземцев видно из того, что в 1504 г. король Ма­нуэль запретил предавать гласности карты и всякого рода сведе­ния касательно берегов Африки к югу от 7° ю. ш. Политику моно­полии в отношении португальской заморской торговли начал проводить еще предшественник Мануеля — король Иоанн 11 (1481—1495) Г Поэтому желание северных народов завязать торговые сношения с Индией и Китаем осуществилось бы в пол­ной мере, если бы удалось найти проход в эти страны через Ледовитое море, где торговля была бы свободна от контроля пор­тугальцев и испанцев. Вот почему мысль Герасимова нашла очень скоро широкий отклик в Англии и в Голландии- Какие от этого произошли результаты, об этом можно прочитать в следую­щей главе.

Уже в 1527 г. англичанин Роберт Торн (Thorne) ^[5][6][7]купец из Бристоля, подал королю Генриху VIII и его послу в Испании Ли проект экспедиции из Англии в Ост-Индию через полюс. Торн указывал на те преимущества,’ которыми пользуются полярные страны, имея летом незаходящее солнце. Космографы, писал он, столь же ошибаются, приписывая непроходимость полярных стран холоду, как они были неправы, думая, что тропические страны необитаемы из-за жары. Нет ни необитаемых земель, ни пепрохо- димых морей. Торн рекомендовал по миновании полюса плыть на восток, мимо Татарии, в Хину (the land of the Chinas), а затем в Восточный Китай (the land of Cathaio Orientall), который из всей суши лежит дальше всего на восток.

Без сомнения, Себастиан Кабот, по инициативе которого англичане в 1553 г. отправили в Баренцово море знаменитую экс­педицию Уилоби и Чанслера для отыскания северо-восточного

прохода в Индию, был осведомлен о предположениях Герасимо­ва — Кабот был родом итальянец, т. е. земляк Иовия *.

Насколько идея о северном морском пути в Китай когда-то владела умами, можно судить по тому, что она нашла отражение в поэме Мильтона «Потерянный рай» (1667), где говорится о «льдах, которые за Печорой преграждают предполагаемый путь к востоку, к богатым берегам Китая».

Но у себя на родине, в России, Герасимов долго не встречал последователей, хотя разговоры на тему об осуществимости пла­вания Ледовитым морем на восток в Московском государстве были. Неизвестный итальянец, автор «Донесения о Московии», написанного, вероятно, в 1557 г., широко использует Павла Иовия. Повторяя слова Герасимова о возможности северного морского пути в Китай, он сообщает о том, что некоторые «опытные космо­графы» (т. е. географы) сами пустились в «этот путь». Очевидно, здесь имеется в виду плавание Уилоби и Чанслера 1553 г. Поэто­му, продолжает наш итальянец, Иван Грозный «для поощрения их [мореплавателей] назначил большие награды в надежде с от­крытием пути устроить водное сообщение [с Китаем и Индией]... Все очень рады и возлагают [на это] большие надежды» ^[8][9][10]. Автор «Донесения», по-видимому, находился на службе у Ивана IV; по­этому я не вижу оснований не верить вышеприведенному сообще­нию. Но, понятно, в те времена пожелание Ивана IV было неосу­ществимо.

Вероятно еще в начале XVI в. холмогорцы стали ходить морем па Обь 3, а затем и далее на восток. Любопытные сведения сооб­щает вестфалец Генрих Штаден. Он пробыл в Московии с 1564 по 1576 г., служил шесть лет опричником у Ивана Грозного, а затем, в 1574—1575 гг.

Петра Вислоухого, который служил в Пустозерске сборщиком ясака с самоедов '. Вообще мнение о свободном море от Оби на восток было в XVI и XVII вв. всеобщим на севере у русских тор­говцев, равно как и у печорских и карских самоедов.

Как передает в своем донесении (около 1587 г.) англичанин Фрэнсис Черри (Cherry), побывавший в Пермском крае и свободно говоривший по-русски, русские его уверяли, что за Обью рекой мо­ре топлоо; он так и пишет: za ОЬу reca moria teupla 2. К тому вре­мени (конец XVI в.) русские уже ходили морем из Северной Дви­ны на Енисей и, возможно, и далее, и у них сложилось убежде­ние, что «теплое море» продолжается далеко на восток.

Голландцы (Корнелий Най и др.), искавшие в 1595 г. северо­восточный проход, тоже узнали от самоедов в районе Югорского шара, что за Обью страна продолжается до мыса, который выдался по направлению к Новой Земле, что люди их племени живут там {на Ямале?] круглый год и что за тем мысом расстилается великое море, которое простирается вдоль Татарии, вплоть до теплых стран 3. Конечно, Най, Баренц и их спутники, специально отпра­вившиеся в Карское море для отыскания северо-восточного прохо­да, охотно шли навстречу таким сообщениям. Но были голландцы, которые держались другого мнения. Так, Исаак Масса, прожив­ший в свой первый приезд в Москву здесь восемь лет, с 1601 по 1609, писал: «Я прекрасно знаю и могу это доказать, что этот се­верный путь закрыт и что все, желающие его открыть, потерпят неудачу в своих попытках»^[12]. Но другие смотрели на дело более оп­тимистически.

В начале 1674 г. в лондонских «Philosophical Transactions» была опубликована заметка голландского географа Н.

Сибири. Но правдоподобнее, что Витсеп заимствовал сведения о мнении самоедов у своих только что упомянутых соотечественни­ков голландцев.

В 1674 г. Москву посетил некий саксонец Лаврентий Рингубер (Rinhuber). Немецкий биограф 1 называет его не без основания авантюристом. Сам Рингубер именовал себя то дипломатом, то док­тором, не будучи ни тем, ни другим. В беседе с царем Алексеем Михайловичем 7 июля 1674 г. он, по его словам, обратил внимание на возможность развития торговли России с Китаем.

Нужно сказать, что этим вопросом московское правительство занималось и до «советов» Рингубера; в 1654 г. из Тобольска был отправлен в Пекин с дипломатической миссией Байков, в 1658 г- Перфильев 2. Как бы то ни было, в письме от 29 августа 1674 г. Рингубер сообщал: «к этому я прибавил некоторые предложения.... об открытии северо-восточного прохода в Хину и Ост-Индию, так как владения его царского величества распространяются до Китая, Китай же граничит с Хиной, затем об исследовании рек этих мест» 3. Летом того же года Рингубер вернулся на родину, а вме­сте с ним послом в Саксонию отправился С. М. Протопопов, кото­рый получил поручение узнать там, очевидно, у ученых людей — о средствах завязать торговые сношения между Москвой и Китаем.. Протопопов привез из Саксонии записку на латинском языке, в ко­торой предлагалось царю снарядить экспедицию для отыскания- северо-восточного прохода 4.

Возможно, что эти материалы оказали известное влияпие на- московское правительство, которое в марте 1675 г. отправило по­слом в Китай Николая Спафария.

изыскати ход мимо Новые Земли в Китайское государство и оттоле в восточную Индию, ноножо зело ближе бы было, ащо ли [т. е. если бы] тем путем могли проходити». Однако они не могли пройти да­лее Новой Земли «ради льдов и стужи и тьмы и мглы». «И того ра­ди иные возвратились назад, а иные и погибли, потому что льды бывают толщиною по 20 и по 30 сажен и больше и двигаются в море яко великие острова и корабли разбивают, понеже не все море оледенеет, и на тех льдах бывают звери — медведи белые-. и песцы и иные, которые кидаются на корабли, и оолнцо едва только 3 месяца видится от июния до сентября, но и тогда малая теплота бывает, а тьма чрез 3 месяца непрестанная, только луна светит и день и ночь». Кроме этого пути вдоль берегов Сибири автор пред­ставлял себе и другое направление плавания в Китай — поперек Ледовитого океана, через полюс. «Есть же и пролива морская, имя- нуомая акиан, которою еетьли б могли пронлывати, мошно бы им было в Китай и во Индию проити; однакож так то ледяное море, яко и Новую Землю, никто но может проведати: пролива ли есть или море и Новая Земля — остров ли есть или твердая земля сое­динена со Америкою, се есть с Новым Светом, запо многие земно- писатоли чают, что Новая Земля соединяется с Северною Амери­кою; а ради выше причин никто те береги окияна отведати не мо­жет даже до Обь реки. Пишут же землеписатели, что буде кто не близ берега морем, но далеко во акиане плавати будет, может прой­ти в Китай; но и тамо тьмы ради трудно есть путь прямой сыска- ти». Здесь мы видим отголосок взглядов, какие в то время были у западноевропейских географов насчет свободного моря в высоких широтах Арктики.

Но любопытно, что наш автор выбирает из литературы только отрицательные мнения. Речной путь в Китай он тоже отвергает: «а Обыо рекою или Иртышем и иными сибирскими реками можно ли тамо плавание имети, еще никто того не проведал». По всем этим основаниям он рекомендует ехать в Китай сухим путем — через Астрахань и Яицкий город.

Но в Москве были и сторонники (возможно, из иностранцев) морского пути в Китай. Саксонец Георг Шлейсинг (Schleissing, Scbleising), авантюрист и враль, ездивший в Москву в 1684 г. по­пытать здесь счастья, в своей книге «Neu entdecktes Sieweria» (1692) рассказывает следующее С «Пролив Вайгач», по словам са­моедов, в опродолонноо время судоходен. «По крайней мере, по мо­ему мнению и мнению верных людей, о котором я узнал там в стра­не [очевидно, в Москве, далее которой Шлейсинг но ездил], если бы затратить средства, то можно было бы найти и отыскать более близкий морской путь в Восточную Индию, чом тот, который уже давно надеются найти голландцы. Я оставляю этот вопрос для лю­бопытствующих и болео опытных в таких долах людей; русским жо, которые всо равно не умеют наладить судоходство и которые

¹М. П. Алексеев, 1936, стр. 121.

разве только могут плавать по рекам или изредка делать несколько миль по морю, вообще невозможно вбить эту идею в их глупые го­ловы». Невежественному автору «Вновь открытой Сиверии» невдо­мек было, что «эта идея» принадлежит самим русским. Вот уж подлинно — моим добром да мне челом!

Как мы говорили, Спафарий в 1675 г. отправился в Китай, но не через Астрахань, а через Нерчинск. По возвращении в Москву он в 1678 г. составил описание Китая, в котором говорится следую­щее! «англичане и галанцы не однократно труждалися, чтоб от архангельского города северным океаном ездити в Китай позади устия Оби и Енисеа и иных сибирских рек, и той путь гораздо был бы близок и подателей ходити с торгом в Китаи и Индию. Но ника­кими мерами но возмогли проехать для того, что летом по морю ходят льды великия, а зимою глубоко мерзнет, такожде и темность на том море есть, и для того многия корабли разбиваются, а иныэ и назад возвратились, однакоже и ныне труждаются проведывати оную дорогу... 2. И там, пишут мудрый, аки бы бездна морская есть иод самою северною звездою, а иного пути морского нет в Китаи» 3.

По пути в Китай Спафарий проезжал через Тобольск и здесь, в апреле 1675 г., часто встречался с ссыльным хорватом Юрием Крижаничем, от которого получил составленную им рукопись «о Китайских делех», а также о путях в Китай 4. Вышеупомянутое мнение Спафария о невозможности морского северного хода в Ки­тай есть частью результат бесед с Крижаничем. Последний в своей «Historia de Sibiria» (1680) на вопрос, могут ли корабли от Архан­гельска или от устья Оби, плывя вдоль берегов Сибири, достичь Китая, отвечал отрицательно: в Ледовитом море и летом много льдов, которые «особенно при сильном ветре, могут уничтожить ка­кое угодно судно» 5.