Экспедиция Бёртона и Спика: открытие озер Танганьика и Виктория

В числе лиц, особенно заинтересовавшихся сообщениями Ребманна и Эрхардта, был капитан Ричард Фрэнсис Бёртон, тридцатипятилетний английский офицер, уже успевший завое­вать себе широкую известность как блестящий ученый-ориента­лист и неутомимый путешественник по странам Востока (о его путешествии в Сомали и Харар мы упоминали в другом месте).

Инструкции Королевского Географического общества гласи­ли: «Главная цель экспедиции — проникнуть в глубь страны из Килвы или какого-либо другого места на восточном побе­режье Африки и по возможности пройти к получившему изве­стность озеру Ньяса; определить положение и границы этого озера; установить глубину и характер его вод и притоков; ис­следовать окружающую местность и т. д. Получив всю нужную вам информацию в этой области, вы должны направиться на север, к горной цепи, где, как обозначено на наших картах, на­ходятся предполагаемые истоки Бахр-эль-Абьяда, открытие ко­торых явится вашей следующей главнейшей целью».

Первоначально Бёртон намеревался «атаковать громадное слизнеподобное озеро миссионеров с хвоста», т. е. двинуться к его суженному южному концу из Килвы; однако эта дорога слыла небезопасной, и он предпочел избрать более длинный, не и более спокойный караванный путь из Багамойо в Уджид­жи. Бёртон и Спик решили переждать на побережье неблаго­приятный для путешествий дождливый сезон, оставшееся же до его начала время использовали для небольших экскурсий тре­нировочного характера.

В глубь материка экспедиция выступила 26 июня 1857 г. Двигаясь вдоль впадающей в Индийский океан близ Багамойо

реки Кингани (Руву), путешественники пересекли низменную прибрежную область Узарамо и достигли подножия гор Уса- гара — приподнятого края внутреннего плоскогорья. Уже в Узарамо оба англичанина заболели малярией, приступы которой у Спика повторялись потом с различными промежутками. Бёр­тона же болезнь не отпускала на протяжении почти всего их дальнейшего пути, значительную часть которого ему пришлось проделать на носилках. Углубившись в горы по долине реки Мкондоа, которую сочли притоком Кингани (в действитель­ности это верхнее течение другой впадающей в Индийский оке­ан реки — Вами, їв то время вообще не значившейся на картах), Бёртон и Спик перевалили через хребет Рубехо и очутились на обширном плоскогорье, усеянном куполовидными гранитными останцами и покрытом скудной травянистой и кустарниковой растительностью. Это была страна Угого. За ней лежала более увлажненная, холмистая и лесистая Уньямвези — «сад Цент­ральной Африки», по выражению Бёртона. 7 ноября экспедиция прибыла в главный торговый центр Уньямвези — Табору.

Здесь путешественники больше месяца отдыхали и набира­лись сил, пользуясь гостеприимством арабских купцов (в ока-.занном англичанам радушном приеме немалую роль сыграло захваченное ими с собой рекомендательное письмо занзибар­ского султана). О географии внутренних районов Восточной Африки таборские арабы имели более ясное и полное пред­ставление, чем те, с кем беседовал в овое время Эрхардт. Осо­бенно ценную информацию дал Бёртону и Спику много путе­шествовавший на своем веку купец Снай бин Амир. «Когда я развернул карту господ Ребманна и Эрхардта, ' — вспоминает Спик, — и спросил его, где находится Ньяса, он сказал, что это иное озеро, чем Уджиджи, и лежит на юге.

Покинув Табору в середине декабря, экспедиция вышла к текущей на запад, в Танганьику, реке Малагараси и далее сле­довала вдоль нее с незначительными отклонениями вплоть до самого озера. Английские исследователи добрались до него бук-

вально еле живыми. Кроме малярии оба они страдали какой-то местной болезнью глаз, особенно Спик; на некоторое время он почти ослеп и даже не смог разделить того восхищения, которое испытал Бёртон 13 февраля 1858 г., впервые бросив взгляд на «обширное пространство светлейшей и нежнейшей голубизны», лежащее «в лоне гор» — в глубокой тектонической ' трещине с высокими обрывистыми краями. На севере и на юге водная гладь уходила за горизонт, ширина же озера оказалась гораздо меньше той, какую приписывали ему миссионеры: с то­го места, где находился Бёртон, была отчетливо видна горная стена на противоположной, западной его стороне.

Путешественники остановились в Кавеле (Уджиджи) и пос­ле кратковременного отдыха приступили, не без труда достав лодки, к исследованию Танганьики. В первое плавание по озеру пустился один Спик, к тому времени уже немного окрепший, тогда как Бёртон был еще слишком слаб для такой поездки. Обследовав небольшой участок восточного берега Танганьики к югу от Кавеле, Спик пересек озеро и побывал на расположен­ном у его западного берега острове Касенге.

Здесь ему рассказали, что у южной оконечности озера в него впадает большая река Марунгу [††††††††††††††††††††††††††], на севере же из Танганьики вытекает другая «очень большая река» — Рузизи. Сведения о наличии стока у Танганьики в северном направлении Спик вос­принял скептически, так как они противоречили уже сложивше­муся у него на основании других рассказов представлению, что в той стороне озеро ограничено высокими горами. Последние он нанес на карту в виде подковообразного хребта, замыкающего озерную котловину с севера, причем полагал, что это и есть «Лунные горы» древних; основание для такого вывода Спик видел в том, что они находятся недалеко от «Лунной страны» (один из возможных переводов названия Уньямвези). Марун­гу же, по его мнению, должна была скорее не впадать, а выте­кать из Танганьики, соединяя ее с лежащим южнее озером Ньяса.

Географические результаты личных исследований Спика во время его поездки по озеру, занявшей почти весь март 1858 г., были в общем довольно незначительными. Впрочем, состояние здоровья Спика, вероятно, и не позволяло требовать от него большего. Бёртона сильно заинтересовало сообщение о реке Рузизи, якобы вытекающей из озера на севере: у него заро­дилась мысль, что это и есть Нил (в существование гипотети­ческих «Лунных гор» Спика он не верил). Для проверки полу­ченных сведений англичане отправились в новое плавание, теперь уже вдвоем. Миновав далеко выступающий в озеро полу­

остров Убвари (принятый ими за остров), они прибыли в конце апреля в деревню Увира близ северной оконечности Танганьи­ки. Тут все надежды Бёртона найти исток Нила рухнули. «Мне нанесли визит, — рассказывает он, — три рослых сына султана [т. е. местного вождя]... Сразу же был затронут вопрос о таин­ственной реке, вытекающей из озера. Все они заявили, что бы­вали на ней, предлагали проводить и меня, но единодушно утверждали — и вся толпа присутствующих подтвердила их слева, — что «Рузизи» впадает в Танганьику, а не вытекает из нее. На сердце у меня стало тоскливо».

Никаких оснований сомневаться в словах африканцев, кото­рые, действительно, полностью соответствовали истине, у Бёр­тона не было, и Рузизи сразу утратила для него всякий инте­рес. Так и не побывав на этой реке, путешественники верну­лись в середине мая в Кавеле и в конце того же месяца дви­нулись обратно в Занзибар.

Английские исследователи повидали только северную, мень­шую часть Танганьики, общее же представление о размерах и конфигурации озера составили главным образом по рассказам арабских купцов. Основываясь на этих данных, Бёртон оцени­вал длину озера менее чем в 460 км (в действительности около 650 км). Полученная Спиком цифра высоты озера над ■ уров­нем моря — немногим более 560 м — была значительно мень­ше истинной (средняя отметка уровня Танганьики в настоящее время — 774 м, в конце же 50-х годов прошлого века уровень озера располагался выше, на отметке порядка 780 м); эта ошибка объяснялась, по-видимому, неисправностью экспедици­онного гипсотермометра. Глубину озера путешественники не из­меряли из-за отсутствия у них лотлиня, но, учитывая общие особенности морфологии озерной котловины, а также некоторые технические детали местного рыболовного промысла, пришли к правильному выводу о том, что она должна быть очень боль­шой (хотя, конечно, не подозревали, что это озеро — второе по глубине на земном шаре после Байкала).

Открытие Танганьики явилось в то же время первым зна­комством европейцев с Западным рифтом, или Центральноафри­канским грабеном — западной ветвью Восточноафриканской рифтовой системы. Любопытно, что Бёртон, вообще-то довольно далекий от геологии, высказал правильное предположение от­носительно происхождения озера. «Его общее простирание, — писал он, — параллельно внутриафриканской линии вулканиче­ской деятельности, протягивающейся от Гондара на юг через районы вокруг Килима-нгао [Килиманджаро]... Общее строение, как и в случае Мертвого моря, наводит на мысль о вулканиче­ской депрессии...» Напомним, что тогда под вулканизмом по­нимались все проявления деятельности внутренних сил Земли, проведенная же Бёртоном аналогия с уже хорошо знакомым в

то время ученым Мертвым морем ясно показывает, что он имел в виду сбросовый генезис озерной котловины.

Вопрос о стоке Танганьики остался неразрешенным; Бёртон не исключал возможности, что эт® озеро бессточное. Путешест­венники слышали также о расположенном к юго-востоку от Танганьики, между ней и Ньясой, еще одном озере — Руква; некоторые рассказы позволяли думать, что оно, по крайней ме­ре в дождливое время года, сообщается с Танганьикой (в дей­ствительности никакой связи между этими озерами нет).

На обратном пути экспедиция должна была надолго задер­жаться в Таборе из-за того, что здоровье Бёртона сильно ухудшилось, а также ввиду трудностей с набором носильщиков для заключительного этапа путешествия — перехода к побе­режью. Воспользовавшись этой вынужденной остановкой, Спик убедил своего начальника разрешить ему самостоятельный мар­шрут к северному озеру, которое арабы именовали Укереве, а местные жители, ваньямвези, — Ньянзой.

В начале июля 1858 г. Спик во главе маленького отряда выступил из Таборы и 30 июля достиг длинного и узкого ли­мана — одного из заливов Ньянзы. 3 августа взору английско­го путешественника открылось и само озеро, поразившее его своими громадными размерами. «Я не испытывал более никако­го сомнения в том, что озеро у моих ног дает начало той инте­ресной реке, истоки которой были предметом ■ стольких размыш­лений и целью стольких исследователей. Рассказы арабов под­твердились до последнего слова. Это гораздо более обширное озеро, чем Танганьика».

О том, чтобы установить очертания этого огромного водое­ма, объехав его на лодках или обойдя сухим путем, не могло быть и речи: у Спика не было ни времени, ни средств, необхо­димых для проведения исследований такого масштаба. Он огра­ничился тем, что нанес на карту ту часть озера, какую мог охватить взглядом. Однако того, что он видел, было ему доста­точно, чтобы составить правильное понятие о новооткрытом озере как о «громадном разливе, расстилающемся по широкой плоской поверхности» (в отличие от Танганьики, лежащей в глубокой, обрамленной горами впадине). Местное название озера — Ньянза, т. е. «большая вода», — было в сущности именем нарицательным, обозначающим всякий крупный водоем. Спик добавил к нему имя английской королевы. Так на карте появилось название Виктория-Ньянза (ныне просто Виктория).

Ожидавший Спика в Таборе Бёртон встретил его восторжен­ный рассказ о новом открытии весьма прохладно. Гипотезу о связи Виктории-Ньянзы с Нилом он сразу же отверг и, как иронизировал потом Спик, «позаботился, разумеется, о том, чтобы отделить [на карте] мое озеро от Нила своими Лунными горами». Горная цепь, отгораживающая бассейн Нила от озер-

Маршруты важнейших путешествий по Восточной Африке с конца 40-х по 70-е годы XX в.

ной области, значилась, как мы помним, и на карте Ребман- на — Эрхардта, и на многих более ранних картах; однако, ког­да шла речь о том, что Нил может начинаться в озере Тан­ганьика, Бёртон, видимо, готов был отказаться от представле­ний о существовании такого широтно ориентированного водо­раздела, теперь же почему-то вновь возымел к ним полное до­верие. Он явно не хотел, чтобы найденная не им, а Спиком Виктория-Ньянза оказалась местом зарождения- Нила, прекрас­но понимая, что его более удачливый спутник вовсе не собира­ется делить с ним славу этого открытия.

Отношения между Бёртоном и Спиком к тому времени во­обще испортились. Этому способствовали, очевидно, их уста­лость и болезни, делавшие обоих англичан мнительными и раз­дражительными. Не удивительно, что и их географические раз­ногласия были легко перенесены на личную почву.

На берег Индийского океана путешественники вернулись — большей частью прежней дорогой — 3 февраля 1859 г. Спик прибыл в Англию раньше Бёртона и вскоре уже делал в Коро­левском Географическом обществе доклад, основное место в котором уделил, конечно, открытию Виктории-Ньянзы. Доклад вызвал шумную сенсацию, Спик стал героем дня, фигура же Бёртона как-то отошла на задний план, по крайней мере в гла­зах широкой публики. Ко всем ранее накопившимся у Бёртона претензиям к Спику, в большинстве своем, пожалуй, не слиш­ком обоснованным, прибавилась теперь довольно-таки справед­ливая обида на то, что его помощник умышленно «обошел» сво­его начальника; ведь мог же Спик подождать его, Бёртона, воз­вращения, так, чтобы они выступили с совместным сообщением о результатах экспедиции! Спик, впрочем, оправдывался тем, что не смел ослушаться Мёрчисона, настаивавшего на немед­ленной постановке его доклада (поскольку экспедиция была организована Королевским Географическим обществом, Мерчи­сон выступал в данном случае как его прямое начальство).

Вне зависимости от того, какая доля славы досталась Спику и какая — Бёртону, научные результаты их экспедиции были очень велики. Карта Восточной Африки, строившаяся до сих пор на основании лишь расспросных данных и домыслов, была заполнена теперь множеством новых географических объектов, местоположение которых было достаточно точно установлено астрономическими наблюдениями. Особенно важно, разумеется, то, что место единого «озера Ньяса» Кули и «озера Уньямвези» немецких миссионеров заняли три самостоятельных больших озера. На двух из них английские исследователи побывали лич­но (на Танганьике — вдвоем, на Виктории-Ньянзе — один Спик), и только третье, Ньяса, оставалось известным лишь по­наслышке, но недолго: как мы уже знаем, в сентябре 1859 г. его посетил Ливингстон. Правда, сомнения в целостности «ве-

лихого озера» на востоке Африки были посеяны немного рань­ше: еще в 1857 г. Ливингстон сообщил о существовании в этой области нескольких озер, но он тоже основывался только на расспросных данных, честь же непосредственного установления этого факта целиком принадлежит Бёртону и Спику.

Составленный Бёртоном фундаментальный научный отчет экспедиции, занявший весь объем «Журнала Королевского Гео­графического общества» за 1859 г., и его двухтомная книга «Озерные области Центральной Африки», вышедшая в свет в Лондоне в следующем году, явились ценнейшим вкладом в гео­графическую литературу, открыв перед читателем широкую картину природы и населения огромной территории, о которой до того по существу не было известно ничего достоверного. Позднее Спик дополнил эти работы Бёртона своей книгой «Что привело к открытию истока Нила» (Эдинбург — Лондон, 186-4), включившей описание и их предыдущего совместного путешест­вия в Сомали. По материалам начального, «берегового» этапа работ восточноафриканской экспедиции 1856—1859 гг. Бёртон подготовил еще один двухтомный труд — «Занзибар: город, остров и побережье» (Лондон, 1872).

Однако проблемы истоков Нила экспедиции Бёртона и Спи­ка разрешить не удалось. Мнение Спика о том, что Нил выте­кает из Виктории-Ньянзы, покоилось пока что на весьма шат­ком основании. Для серьезных ученых одной его уверенности в своей правоте было недостаточно.