5. Отражение анализа гендера в отечественной литературе. Нужна ли категория гендера для анализа российской действительности?

Многообразие подходов к изучению гендера в западной литературе, который мы в прямом и переносном смыслах "переводим" на российскую почву и вводим в российский дискурс, нашли своё отражение в отечественной и в целом в русскоязычной литературе.Почти пятнадцатилетний, с начала 90-х годов, период активных исследований в области гендера в России и в ближнем зарубежье продемонстрировал, что исследователи из стран бывшего СССР - мобильны в своих исследовательских интересах, хорошо образованы и имеют отечественные и зарубежные университетские степени, хорошо знают английский и ряд других европейских языков, готовы делиться своими знаниями в лекционных и иных аудиториях.

Подзаголовок "Отражение анализа гендера в отечественной литературе" сам может стать темой самостоятельного исследования. В рамках данного параграфа я не претендую на глубокий содержательный и полный анализ понятия "гендер" в отечественной и русскоязычной литературе. Ограничусь лишь некоторыми словарными и учебными изданиями.

Первое издание словаря "Современная западная философия" (Редакторы - Лекторский В.А., Малахов В.С., Филатов В.П. Москва, 1991), не включало понятие гендера или гендерных исследований в состав своих статей. Но во втором издании этого словаря в 1998 году уже появилась статья "Гендерные исследования", автором которой выступила Корнелия Клингер из Вены. Автор писала: "Гендерные исследования имеют своей целью систематическое исследование категории пола как комплекса, включающего в себя половую идентичность и половое различие, отношения между полами, половой порядок, а также его конституирование в различных областях общественной жизни и в научных дискурсах".54

Один из первых учебников по философии, включивший в своё содержание главу "Философия пола", был учебник 1996 года под редакцией Губина В.Д., Сидориной Т.Ю.

Учебное пособие "Введение в гендерные исследования" под редакцией И.В.Костиковой (2000) издательства МГУ подробно рассмотрело понятие гендера, проследило историю становления понятия (с работы Гейл Рубин, 1975), проанализировало основные концепции гендера (эссенциалистский и конструктивистский), раскрыло философские основания этих двух концепций, а также указало на другие подходы к пониманию гендера. В пособии указаны работы на русском языке, в критически рассматривающие понятие "гендер".56

В 2001 году выходят в свет два академических (написанных учёными и преподавателями академических институтов и государственных университетов) учебных пособия - Московского центра гендерных исследований и Харьковского центра гендерных исследований.

В Харьковском издании "Введения в гендерные исследования" под редакцией И.А.Жерёбкиной представлена методология изучения гендера, а также его многочисленные концепции. Издание обширное, богатоепереводами первоисточников и количеством авторов. Несмотря на название, это учебное пособие, имеющее в дополнение хрестоматию и сборник учебных программ, явно не рассчитано на тех, кто делает первые шаги в гендерных исследованиях. Многие англоязычные термины не переведены, а просто "калькированы" (написаны кириллицей), что создаёт дополнительные сложности для читателей. Это издание скорее рассчитано на уже подготовленного читателя, который хочет проверить свои знания, привести их в порядок, в чём-то дополнить. На сегодняшний день это одно из самых авторитетных учебных пособий по гендерным исследованиям для преподавателей высших учебных заведений.

В 2001 году Московский центр гендерных исследований также издаёт курс лекций и хрестоматию по курсу "Теория и методология гендерных исследований".

Эти же теории гендера автор представила и в статье о гендере для "Словаря гендерных терминов" под редакцией Денисовой А.А. (М., 2002).58 Создание словаря стало первым опытом такой работы для гендерного сообщества России.

В 2003 году в Минске выходит обширный, около одной тысячи статей, словарь по философии 20-го века под редакцией А.А.Грицанова, в котором есть статьи: "Гендер" и "Гендерные исследования". Авторы первой статьи И.РЧикалова и Е.И. Янчук собрали многочисленные определения и интерпретации понятия гендера в русскоязычной и в иностранной литературе, раскрыли историю становления понятия.59

Во всех этих изданиях гендер трактуется как социально и культурно конструируемое понятие пола в противоположность понятию биологического пола. При этом большинство авторов не сомневаются в аналитической продуктивности понятия "гендер" в рассмотрении различных типов общества и культур, в том числе российского общества и его истории.

Между тем существует мнение, ставящее под сомнение продуктивность употребления слова "гендер" в русском языке и использования понятия "гендер" для анализа российской действительности.

С.А.Ушакин в течение нескольких лет на страницах различных изданий60предпринимает попытки разобраться и одновременно спровоцировать читателя на раздумья о возможности использования "гендера" в российском контексте. Каковы основные аргументы автора, подтверждающие невозможность "просвечивания" реалий России (впрочем, как и любой другой не - западной и, уж совсем точно, не- американской культуры) гендерными категориями? Категория гендера носит исторический характер, и отражает историю западного общества; Категория гендера является инструментом анализа того общества, в котором эта категория возникла и развивалась; метод анализа должен соответствовать объекту анализа и тогда он может рассчитывать на реальное влияние по изменению объекта; В английском языке, которому принадлежит понятие "гендер" и в котором произошло его изменение и превращение в категорию для характеристики "социальной организации отношений между полами" (Дж.Скотт), "гендер" вписан в существующую категориальную сетку: имеет историческое прошлое в рамках сложившейся системы обществознания, устойчивые отношения с другими категориями данной системы.

Вот эту "явность" для англоговорящего субъекта в превращении гендера из грамматической категории в социально - культурную категорию, обретение ею другого смысла, С.А.Ушакин справедливо рассматривает сильным побудительным мотивом для пересмотра устоявшихся отношений между полами. Однако, дело не столько в этимологической ясности понятий и терминов, а в наполнении этих понятий и терминов смыслами, которые разделяются многими и становятся вследствие этого стимулами к действию. Если на русской почве гендер будет восприниматься многими как критическая категория, тогда эта категория обретёт революционизирующий запал и без знакомства с историей термина.

По мнению С.А.Ушакина, переведённый на язык "родных осин" "гендер" не обладает революционизирующим запалом, и потому в отечественном обществознании категорией для анализа отношений между полами должен стать "пол".

Единственным аргументом в защиту использования понятия "гендер", а не "пол", по мнению автора, "является попытка показать, что "пол" - в отличие от "гендера" - не является продуктом и объектом власти, её дискурсивных и институциональных механизмов подчинения и господства".61Однако, как замечает автор, и этот тезис сомнителен. Исторический анализ Домостроя или Морального кодекса строителя коммунизма убедительно показывают, что "род, родовые отношения, пол, половая идентичность, половые отношения и, наконец, отношения между полами на протяжении отечественной истории являлись объектом постоянного социального контроля и коррекции, объектом подавления и сопротивления".62 Да и сама видимость безвластности "пола" указывает, по М. Фуко, об успешности действия самой власти, способной скрывать властные отношения под видом безвластных. Таким образом, и это тезис в "защиту" использования гендера в отечественном обществознании оказывается, по С.А.Ушакину, несостоятельным.

С.А.Ушакин предлагает понять полифонию смыслов таких понятий как "пол", "род", "мужественность", "женственность", проследить условия возникновения семантических смещений и переплетений, и использовать эти понятия для анализа отечественных реалий.

Прямого опровержения тезиса, что понятие гендера не может стать аналитической категорией в российской общественной и гуманитарной науке, сделать, по-моему, нельзя. Во-первых, потому что изменения гендерных стереотипов идут очень медленно в силу их глубочайшей укоренённости в культуре, в силу их скрытости от профанного взгляда. Во-вторых, потому что гендерный анализ лишь только набирает силу в отечественном обществознании, ждать быстрых результатов влияния гендерного анализа на процессы и механизмы по формированию половой (гендерной) идентичности, отношений между полами следует тогда, когда в жизнь выйдет поколение с новой гендерной идеологией.

Подойдём к опровержению с другой стороны. Автор утверждает, что категория гендера, переведённая на русский язык, оказалась лишённой своего "революционизирующего" запала по способности изменить сложившие представления о механизмах воспроизводства полового неравенства, и одновременно оказалась неспособной спровоцировать какой-либо значительный интерес со стороны специалистов-обществоведов.64 Спросим себя, а произвела ли эта категория революционизирующее воздействие на представления западного сообщества, и если да, то в какой мере? Англоговорящие страны стали лидерами в достижении гендерного паритета в политике, бизнесе? Сильно изменились представления обывателя на распределение домашней работы и уход за детьми и престарелыми? И сколько времени понадобилось, чтобы гендерные курсы вошли в учебные программы западных университетов, учитывая особую механику составления таких программ через выбор курсов, облегчающую вхождение новых дисциплин?

Если представить себе, что аналитической способностью в российском контексте обладают только категории "родных осин", почему, например, и этот пример можно множить, категории русской религиозной философии (иной у нас нет) уводят исключительно в утопическую даль? "Соборность" исторически давно была заменена "массовостью", "всеединство" подменялось то - тоталитаризмом, то - авторитаризмом, то ещё каким иллюзорным "единством".

Безусловно, определённая аналогия между "методом" и "объектом" в понятийном аппарате русской философии присутствует, но эта аналогия из разряда аналогий по случайным признакам сходства. Если бы эти категории отражали суть России, никакая "случайность" в лице партии большевиков не смогла бы произвести те изменения, которые мы до недавнего прошлого называли Великой Октябрьской социалистической революцией и Советской властью.

Да, методологическая невнятность гендерных исследований на постсоветском пространстве существует. Да, необходимо изучать значения и смыслы русскоязычных терминов ("род", "пол", "мужественность", "женственность" и т. д.). Но также необходимо признать, что понятие гендера, семантически оторвавшись от грамматического рода, уже само прошло значительный исторический путь (что отражено у С.А.Ушакина в ссылке на работу Джоан Скотт 2000 года).65 Вполне возможно, понятие гендера уже уходит из научного дискурса на Западе. Но это значит, что гендерный анализ уже дал свои плоды, и теперь в понятии "пол" мыслятся те смыслы, которые на ранних этапах феминистских исследований связывали с понятием "гендер".

Вот что пишет сама Джоан Скотт: "...То, что я хочу утверждать (вопреки достаточно распространённому феминистскому согласию - следовательно, затруднению), это то, что гендер может уже не быть полезной категорией, как это однажды было, но не потому, что победили противники, а потому, что он не обладает той силой для работы, в которой мы нуждаемся сегодня".66 Несколько позже Дж.Скотт повторяет: "Моей задачей было начать исследование границ гендера как аналитической категории..."67 Однако "это не означает отрицания того, что этот термин когда-то оказался очень полезным. В 70-е и 80-е годы - лучшую пору феминистского приятия гендера - границы гендера были очевидны для нескольких критиков (Донне Хэрэуэй в Соединённых Штатах и Люси Иригарэ во Франции - назовём только двух), но понятие всё ещё выполняло важную теоретическую и политическую работу. Оно позволило нам разделить биологию и культуру (в ущерб, возможно, дальней перспективе, но полезной в тот самый момент), согласиться с Симоной де Бовуар (в противовес функционализму социальной науки), что "женщиной не рождаются", и подтвердить изменение в отношениях полов как аспект не опасного социального инженерного искусства, но исторического процесса..."68

И наконец, весьма важное для нашего обсуждения об аналитической полезности категории гендера в российском современном контексте замечание Джоан Скотт: "( Гендер может ещё служить критическим орудием (wedge) в других странах, в которых было меньше феминистского вторжения в политику и академические институты, особенно там, где нет точного перевода этого слова. Как иностранное приобретение, часто оставляемого без перевода, гендер служит как точка опровержения для целого ряда проблем (о биологической и культурной детерминации в области полового различия, так же как о западном теоретическом влиянии) среди феминисток и между феминистками и их сторонниками и/или врагами".69

Логично предположить, что мы пока "не доползли" до предсказываемого С.А.Ушакиным "гендерного тупика" по той простой причине, что не довели до широкой научной общественности плодов гендерного анализа, а нам уже предлагают забыть про гендер. Настаивая на историчности гендера(правда в западном контексте), С.А.Ушакин лишает гендер этой самой историчности в российском контексте.70

Теперь об гендере, ваучере и тендере. С.А.С.А.Ушакин пишет, что по своей роли в общественных науках постсоветского периода гендер ему напоминает ваучер. На мой взгляд, "гендер" можно сравнить не только с "ваучером", но и с "тендером", который в отличие от ваучера не вызывает отторжения. Идея соревновательности за то, чтобы тебе поручили выполнение заказа, вполне прижилась на земле "родных осин". Так же возможно научить видеть социальные реалии сквозь призму "гендера" и строить общество, в котором не будет доминирования одного пола или представлений так называемой "нормальной сексуальной ориентации".

Что же касается "ухода" гендера из западного дискурса в связи с исчерпанием им своего критического потенциала, об этом судить самим западным исследовательницам. Проблема, поставленная Джоан Скотт в докладе "Фантазии тысячелетия: Будущее гендера в 21 веке", безусловно, тоже представляет интерес для наших исследователей.

Хочу высказать ещё один аргумент, не бесспорный, в пользу актуальности гендерного анализа и гендерных исследований в современной России. Я имею в виду так называемый цивилизационный (плюрально - циклический) и формационный (линеарно - стадиальный или унитарно- стадиальный) подход к истории. Несмотря на модность книги Самюэля Хантингтона "Столкновение цивилизаций" (М.: АСТ, 2003), связанной, на мой взгляд, с самоочевидностью тезиса, будущее всё же видится не как борьба цивилизаций, а как единая универсальная земная цивилизация, в составе которой будет множество культур.71 Все общества, культуры являются частью единого целого. Какие -то из них несут эстафету первыми, но остальные тоже участники забега, цели которого едины для всех стран и народов: экологическая и военная безопасность, благосостояние, творческая самореализация, гарантированное будущее для следующих поколений. Россия тоже участник этой эстафетной общей гонки. Можно бежать на свой страх и риск, а можно использовать опыт более успешных участников забега. Мы должны выбирать. Если ставить пред собой прагматические цели и помнить, что гендер - категория историческая, развивающаяся, лучше сделать выбор на данном отрезке политического и академического пути в пользу гендера.