Возникновение предметного сознания и мировоззренческих начал.
И образы животного, и образы женщины, выполненные в реалистическом стиле, вполне свидетельствуют о наличии У неоантропа предметного сознания.
Отметим еще два важнейших факта, позволяющих констатировать возникновение человека современного типа.
Первый относится к формированию образа, сложного по своей структуре, включающего отражение вещей и отношение к ним. В литературе описывается такой сюжет: изображена сцена охоты — животные, люди, бегущие, падающие, упавшие; люди со стрелами.
Животные представлены реалистично, люди — схемой, как рисуют дети: голова кружочком, ноги, руки, туловище палочками. Все это в рамке. А в нижнем правом углу помещен знак — птичка на палочке. «Птичка на палочке» в научной литературе трактуется как женский знак. В данном случае он символизирует магическое отношение женщины-жрицы к ситуации и выражает пожелание благополучной охоты. Структура этого образа слишком обозначена, чтобы считать его эстетическим, но вполне очевидна, чтобы составить соответствующее мнение о характере сознания, свойственного человеку разумному.Другой факт состоит в появлении интегративных форм анималистического и антропоморфного образов. Одна из форм встречается в виде контура антропоморфного существа, вписанного в контур животного. «Это соединение фигур не случайно, — отмечает 3. А. Абрамова, — художник заботился о сохранении контуров каждого изображения» .2в Вторая — в виде существ «двойной» природы, так называемых зооантропоморфных. Известный этнограф А. Ф. Ани- симов отмечает, что образ зверя эволюционирует к полужц- вотному-получеловеку. И эта эволюция раскрывает природу мифических предков общественных групп.27
Здесь мы подходим к необходимости рассмотрения «идеологической» системы человека эпохи палеолита, поскольку соединение зверя и человека в один образ происходило на основе представлений о том, что все связано со всем. Это и выразилось в рамках религиозных верований и мифологических обобщений.
Исследователи древней духовной культуры человека полагают, что искусство и религия появились одновременно. Д. М. Угринович пишет: «Нет никаких оснований, ни теоретических, ни фактических, отделять время возникновения зачатков искусства от времени возникновения зачатков религии. Напротив, есть все основания полагать, что формирование того и другого шло одновременно»28. Автор убедительно показал, что однрвременное появление искусства и религии вовсе не означает, что они имеют один и тот ясе социальный источник и возникли в ответ на одну и ту же социальную потребность.
Искусство и религия своим происхождением обязаны разным сторонам общественной практики человека. Если искусство связано со стороной практики, выражающей господство людей над природой, то религия — со стороной, выражающей господство природы над людьми. Тем не менее искусство и религия своими корнями восходят к одному времени и к одному основанию — трудовой деятельности человека. Даже проявляются они в форме синкретических связей, отличающихся своей неразрывностью.А. Ф. Анисимов обращает внимание на пространственно оформленный комплекс, в котором произведения искусства осуществляли свою социальную функцию. При подчеркнутой реалистичности наскальных изображений они как бы включены в ирреальную обстановку. Они расположены в глубине пещер в труднодоступных для наблюдения местах. Вся обстановка залов, на стенах которых изображены животные, следы на полу — «отпечатки человеческих ног, сохранившиеся благодаря сталактитовой корке», и преднамеренно разбитые скульптурки животных — все это говорит о связи искусства и религии, об их социальном содержании.
Тотемизм. В литературе зооантропоморфные существа интерпретируются как свидетельство древнейшей формы мировоззрения— тотемизма. Раскрывая происхождение тотемизма, Ю. И. Семенов подчеркивает реальный, посюсторонний характер этого процесса, связывает его с производственной практикой первобытных людей. Для достижения положительного результата в охоте необходимо было овладеть такими навыками, как охотничья маскировка под зверя и имитация движений животного. Применение этих навыков вело к успешной охоте, в процессе которой рождалось убеждение, что животное отличается от человека только внешним видом, а под внешним видом скрывается существо, подобное человеку. Отсюда вера в оборотничество — мистическое отражение единства человека и животных.
Ю. И. Семенов отмечает еще одно обстоятельство. «Мясо животных вида, являющегося главным объектом охоты данного коллектива, было основным видом пищи его членов. Это не могло не привести к убеждению, что у всех членов коллектива и всех животных данного вида одна плоть и кровь, что все они существа одного «мяса», одной породы».29
Содержание тотемизма не исчерпывается представлением о кровнородственной связи человека и животного.
Он выражает более глубокое и основательное единство, отличающее данную группу людей от других человеческих существ. Представления о родстве являются идеальным воспроизведением необходимости существования человека в обществе, факта социального единства этнической группы. Исследования этнографов, считающих возникновение тотемизма одновременным возникновению общества, подтверждают справедливость утверждения, что тотемизм — социальное по природе понятие (А. М. Золотарев, Д. К. Зеленин, В. И. Равдоникас, П. П. Ефименко, С. А. Токарев, П. И. Бо- рисковский, Ю. П. Францев). Он мог появиться только в условиях специализации охоты. Выделение вида представляет собой обобщение, отделяющее данный вид от всех других животных и объединяющее единичных животных по соответствующим признакам.На известном уровне развития производства, развития потребностей людей и видов деятельности, при помощи которых они удовлетворяются, люди начинают давать отдельные названия целым классам предметов, которые они уже отличают на опыте от остального внешнего мира. Люди словесно обозначают предметы «как средства удовлетворения своих потребностей, — каковыми они уже служат для них в практическом опыте», — отмечает К. Маркс.30 Они относятся к этим предметам как «благам» и, возможно, называют их «благами», что указывает на их практическое употребление и полезность. Они «приписывают предмету характер полезности, как будто присущий самому предмету, хотя овце едва ли представлялось бы одним из «полезных» ее свойств то, что она годится в пищу человеку»31.
Аналогичным путем появляется этноним — самоназвание племени, восходящее к тотему. Это самоназвание выра- жает сознание членами группы необходимости жить в обществе, сознание общности своего происхождения, выражающее идею полезности группового единства (Крюков М. В., Бромлей Ю. В.). Осознание «исторического прошлого» членами этнической группы оценивается этнографами как генерализирующий признак, объединяющий другие компоненты их мировоззрения.
Даже на уровне обыденного сознания «подразумевается существование взаимосвязи между тем или иным этническим свойством определенной группы людей и общностью их происхождения».32Миф и обряд. Мифы своим происхождением обязаны социально-преобразующей деятельности людей, в процессе и на основе которой передавался от поколения к поколению социальный опыт. Основным способом социально-преобра-; зующей деятельности на заре человеческой истории является обряд. Генетически миф и обряд восходят к противоречию двух видов производства, о которых говорилось выше. В данном контексте и миф, и обряд выступают двумя формами иллюзорного разрешения этого противоречия. С самого начала они обладают относительной самостоятельностью и связаны опосредствованно — через производственные табу. А впоследствии, когда структура общины усложнилась, — через различного рода отношения, складывающиеся между людьми в той или иной деятельности.
История религии показывает, что одним и тем же обрят дам существовало «множество» мифологических объяснений. Обряд является наиболее устойчивой частью этого иде- олого-практического комплекса. Данный факт указывает на неоднозначность связи данного мифа и данного обряда. Обт ряд как способ коллективных действий обладает потенциальной возможностью оформлять различные идеи и отношения в различные времена. Миф «давал смысл» и «обоснование» различным элементам древней культуры.
Социальная практика древних общин осуществляется^ упорядоченной совокупности обрядов. О «множестве» обряг дов свидетельствуют данные этнографии и археологии. Это обряды погребения и «умножения» тотемного животного, обряды лечебной и вредоносной магии, воздействия на при- РОДУ (заговаривание дождя, грозы), воспитывающие, обря-
J 189
ды (инициации), обряды поедания мяса тотемного животного и т.д. Каждый обряй представлял собой довольно сложное и организованное действие, где каждая исполнительная роль имела свой мотив, приобретаемый и осознаваемый в пределах целостного «театрального представления».
«Множество» обрядов выражает наличие совокупности общественных отношений, наличие элементарной социальной структуры (в рамках первобытного равенства), зачатков общественного разделения труда.
«Шаман, — пишет В. Р. Кабо, — может быть, первый по времени появления профессионал...».33 Он, разумеется, оказывает влияние на субординацию и организацию обрядов.Множественность обрядов упорядочена. Они концентрируются вокруг основных «практических линий». Один тип обрядов связан с производством материальных благ и представляет собой воспроизведение элементов производительной деятельности или имитацию самой деятельности. Здесь цель — умножить предмет и улучшить способы действия, обеспечить хорошие условия протекания деятельности (заговаривание погоды). Эти обряды выражают основное отношение коллектива к производству материальных благ как ведущей деятельности, ведущей сфере общественной жизни. В центре данного типа обрядов находится образ реального зверя-добычи. Из этих архаических форм в дальнейшем «развились более обобщенные и отвлеченные формы тотемических верований раннеродового общества».34
Другой тип обрядов концентрировался вокруг производства человеком самого себя. Сюда относятся обряды, связанные с рождением[§] и смертью, с формированием у детей и подростков определенной совокупности привычек, соответствующих образу жизни взрослых членов племени и требуемых имеющимися в обществе видами деятельности. Сюда же можно отнести лечебную и вредоносную магию, создание и освящение «оберегов».
Не лишено логики соображение, что существовал еще один тип обрядов — «собственно социальный», сущностью которого является воспроизведение норм, регулирующих соотношение двух видов производства, норм, обеспечивающих первобытный коллективизм, социальную организацию как таковую. К таким обрядам можно отнести обряд интичиумы, внешняя сторона которого состоит в поедании мяса животного-тотема, которое в повседневности строжайше запрещено.35 Реальным содержанием данного обряда является воспроизведение не отдельных сторон жизни племени, а общности как целого. Социальная символика имеет многозначный характер, однако в процессе общественного развития действует тенденция генерализации символических образов. Закрепление за ними обобщающего социального содержания, возникновение синтезов социального познания имеют своей основой именно центральную группу обрядовой практики. Косвенным свидетельством действия тенденции содержательного обобщения символов, выработки общего смысла социальной культуры первобытной общины выступает наличие в ряде верований (например, тотеми- ческие верования арунта) так называемого тотемического центра.
Тотемический центр представляет собой не просто локализованное в пространстве место сбора общины, место проведения обрядов. Это своеобразная историческая ось, которая, во-первых, обладает определенной силой притяжения людей, образуя специфическое социальное поле, во-вторых, она соединяет прошлое и будущее через сильного посредника — мифического первопредка, порождающего и поддерживающего жизнь в природе и племени.
Таким образом, можно сказать, что в процессе и результате антропосоциогенеза возникло существо, которому свойственны следующие черты:
- способность изготовлять орудия, при помощи которых труд приобретает характер объективного процесса, в котором главные элементы соединяются соответственно законам природы;
- способность ставить и осуществлять собственные Цели, строить планы, ибо труд, являясь объективным процессом, дает основание и обеспечивает их реализацию;
- способность передавать свои способности другим поколениям благодаря исторической повторяемости трудового процесса и закреплению способов деятельности с помощью знаков вовне, в культуре языка;
- язык, качественно отличающийся от «языка» животных. Он становится сложной структурой, включающей способность социально-исторической коммуникации. Социаль- но-историческая коммуникация, в свою очередь, опосредствуется: 1) объективным содержанием знаков (информация, заключенная в орудиях труда); 2) оформлением этого содержания и хранением вовне: предметах культуры, повторяемости и устойчивости различных практик; 3) аккумуляцией знания, обусловленной обменом информации в рамках сообщества и связей за его пределами;
способность к абстрактному мышлению, поскольку практика и абстрактна, и конкретна. Основанием абстрак- тизации выступает необходимость отвлечения от несущественных в данной ситуации факторов и сосредоточенности на существенных. Кроме того, практика с самого начала дана в нескольких видах деятельности. Сосредоточение на одной из них предполагает временное отвлечение от другой. Вместе с тем практика конкретна, и в рамках ее осуществления требуется аккумуляция знания и способность применения общего к частному;
- знание социальных запретов и чувство необходимости ограничения ими своей воли; способйость различения «хорошего» и «плохого». По некоторым свидетельствам, данные слова были первыми из оценивающих социальную жизнь;
- способность к общению, опосредствованному отношением к искусству и религии. Обладание древнейшей формой мировоззрения — мифологией.