§ 18. Свобода и необходимость  

е дрУгому человеку и т.д.? Какая сторона его взаи- культУРе' с миром выступает объектом анализа — гносео- МоДеІісТ ценностная, практическая или онтологичес- Л°ГИЧСлеДует отметить, правда, что со всех сторон опреде- к*я? сВОбоды человека является мировоззренческим. По- ЛЄНйЄ з^есь Идет речь об общей философской теории сво- сколь^ мИрОВОЗзрение мыслится философское. То есть ре- е задачи о философской дефиниции свободы во мно- ШЄ зависит от мировоззренческой позиции философа. А Гсновным противоположным понятием выступает необходимость.

Одними из первых выступили с обоснованием свободы софисты. Известна крылатая фраза Протагора: «Человек — мера всех вещей». По сути, это выражение есть установление полной свободы человека. Обоснованием свободы здесь выступает признание противоречивости материального мира и отсутствия объективных ценностей. Продолжение традиции софистов находим в античном скептицизме, сторонники которого так же, как и Протагор, отталкивались от противоречивости явлений окружающего мира и невозможности по какому-либо вопросу иметь единую точку зрения. В результате человек получал обоснование думать и вести себя так, как считал нужным.

Так называемая критическая философия, таким образом, рассматривала свободу человека за счет абсолютизации противоречий и отсутствия их единства в действительности и мышлении.

Следует отметить, что проблематика свободы всегда актуализировалась, когда общество создавало условия либо невыносимого экономического и политического принуждения, либо анархии.

НРпЛ Л               и (ЦСЮЛЛ оил. 1

С- отождествлялась с причинностью, исключающей

° имосгпь в большинстве случаев не только признава- кдествлялась с п]

СлеЛИб° случайность- в Кото Д°оТвием этого явилась трактовка стоиками свободы,

и зияло противоречие между духовной свободой и

судьбой материального, телесного страдания от жесткого жестокого причинения. Свободы стоик достигает через е * нение с космическим целым. Стоики фаталистически пони" мают причинность. «Общий закон» по отношению к чело^ веку трактуется как судьба. Целое — это настоящая дикта тура по отношению к части, «часть не должна быть нед0* вольна тем, что происходит ради целого» (свидетельство Плутарха). Обоснованием этого служит представление о мировом процессе как едином. Все в мире, излагает стоиков В. Ф. Асмус, происходит из единого источника сил. «Носителем единой причинной связи всех процессов, происходящих в мире, является единая «пневма», или рок (фатум)».1lt;

Исходный пункт подхода к изучению человека — учение о главных импульсах жизни. «Первым побуждением живого существа, — говорят стоики, — является самосохранение, ибо природа изначально дорога сама по себе».16 В связи с этим в основе его бытия лежат действия, направленные на самосохранение. Животным дано такое побуждение, они и живут сообразно ему. «А разумным существам в качестве совершенного вождя дан разум, и для них жить по природе — значит жить по разуму, потому что разум — это наладчик (technites) побуждения».16 «Налаживание» происходит в направлении «общегозакона», «вечного логоса», «всепроникающего разума». Подлинная свобода, согласно стоикам, выражается в познании сущности природы, ее всеобщего закона.

Стоицизм в течение длительного исторического развития эволюционировал от стихийного материализма к идеализму платоновского типа, от старого фатализма к различным вариантам эклектики и допущениям релятивистских суждений.

как идеал человеческой мудрости, может быть доб- сТоИк» ^ сЧастлив в любом мире: все зависит от него, от роДете ^ зрения на мир. Его мысль и воля поднимаются его т0наЛИЧН0Г0 бытия, социальной действительности и тем выше отрИцают ее? приобретая лишь «общие фразы об ис-

и добром, о мудрости и добродетели».17 ^Представитель другой школы эллинизма, Эпикур, раз- ал иную концепцию свободы и ее обоснования. Буду- ра последователем Демокрита, который отстаивал жесткий Терминизм, не оставляя места случайности, Эпикур предположил, что природе свойственны не только необходимость, но и свобода, которая выражается в самопроизвольном отклонении атомов при падении. Свобода здесь рассматривается как объективное явление. Вводя онтологическое представление о свободе падающих атомов, Эпикур преследовал цель доказать законность свободы человека, являющегося частью единой Вселенной. Как выше говорилось, эпикуровская картина мира не была принята современниками, но ее вполне оценили ученые XX столетия, увидевшие в ней черты современной теории и методологии познания.

Новое время изобилует концепциями свободы человека. Однако многие из них, уже в соответствии с наукой своего времени, противопоставляли свободу необходимости и, толкуя последнюю в духе жесткого детерминизма, отрицали наличие свободы. Такие философы, как Т. Гоббс, Ж. Ламетри, П. Гольбах, по сути продолжали линию Демокрита и стоиков. «Мы считаем себя свободными, — пишет Гольбах, — на том основании, что то соглашаемся, то не соглашаемся следовать увлекающему нас потоку; мы считаем я господами своей судьбы потому лишь, что вынуждены евелить руками из страха утонуть.

Таким образом, материалистическая линия философ до возникновения ее диалектической формы не дала по **** го понятия соотношения свободы и необходимости. Отст вая детерминизм, философы считали все представления* свободе как таковой ложными. С одной стороны, они тивопоставляли необходимость и свободу, а с другой, в сл чае действия человека согласно необходимости, отоясдеств* ляли их.

Противоположную концепцию соотношения свободы И необходимости разработали представители атеистического экзистенциализма. Ж. П. Сартр, например, отрицает детер. минизм, называя его принципом судьбы, который отнимает у человека его собственную жизнь и его будущее. По Сартру, существуют только четыре необходимости: необходимость бытьу необходимость работы, необходимость бытье другими и смертность. Человек — это будущее человека, которое полностью принадлежит ему. Учения, признающие принцип судьбы, не воспроизводят особенностей человеческого существования. Из принципа судьбы вытекает лишь следующее: «против силы не пойдешь; выше головы не прыгнешь; любое не подкрепленное традицией действие — романтика; всякая попытка, не опирающаяся на опыт, обречена на неудачу, а опыт всегда показывает, что люди всегда скатываются вниз, что для того, чтобы их удержать, нужно нечто твердое, иначе воцарится анархия».20 В отличие от того содержания, которое раскрывают данные поговорки, указывающие на забитость, конформизм, примитивный прагматизм человеческого существа, живущего по принципу судьбы, Сартр утверждает абсолютную свободу человека. Человек «есть лишь то, что сам из себя делает» — таков первый принцип экзистенциализма.21 «Человек — прежде всего проект, который переживается субъективно, а не мох, не плесень и не цветная капуста.

Наделяя человека абсолютной свободой, Сартр не Р^ сматривает ее как великую положительную ценность, торая с необходимостью принесет человеку материальное душевное благополучие. ІПаг за шагом философ раскр

ясание этой свободы, порождающее великое одино- еГ содер6ытИЯ человека в мире, в котором не существует честно тверд0Г0 основания, никакой твердой опоры для никак чеЛОвеческих проблем. Ключевыми словами, вы- реше ми человеческие измерения свободы, являются раЖ^га, заброшенность, одиночество.

^^Тревога возникает в связи с тем, что, принимая решено какому-либо вопросу и выбирая свое бытие, человек НЯновременно выступает как законодатель, выбирающий вместе с собой все человечество. Поэтому невозможно избежать ответственности, которая намного серьезней и глубже, чем можно предположить.

Заброшенность имеет своим источником неопределенность и неприменимость в реальной жизни высоких ценностей, ибо они слишком широки для конкретного случая (например, нормы христианской морали). Даже одна из высоких максим И. Канта «человекчеловеку — цель», запрещающая рассматривать других людей как средство, не является реалистичной, ибо кто-нибудь при выборе всегда остается средством.

Одиночество проявляется в том, что человек не может рассчитывать на поддержку других людей, принимая решения в критических ситуациях. Выбирая советчиков, мы все равно решаем сами, кого выбрать. Более того, мы, как правило, знаем, что он посоветует. Мы можем выбрать себе товарищей и объединиться с ними для достижения тех или иных целей. Но это, во-первых, наш выбор, чем мы только усиливаем ответственность, и тем большую, чем более вьісока цель и более широкий круг людей мы увлекли в ее реализацию. Во-вторых, эта цель исторична, и мы не можем видеть следствия, не можем контролировать движение к нал СЛе?ствиям» что также увеличивает ответственность за тол Деиствия* Я должен осознавать все это и рассчитывать Самого На Се^я' КогДа ДекаРт говорил: «Побеждать скорее мое* ° -СЄбя' Чем МИР*» то этим он хотел сказать то же са- • Действовать без надежды».23

втой;Я ВсегДа бУДУ рассчитывать на товарищей по борьбе те с0 м              пишет Сартр, — в какой они участвуют вмес-

°и в общей конкретной борьбе, связаны единством

партии или группировки, действие которой я более ИЛИ нее могу контролировать — я состою в ней, и мне Извест*^ все, что в ней делается...

Теоретическим источником экзистенциализма, в частности его представления о свободе и необходимости, является неклассическая философия конца XIX — начала XX вв. Возникшие учения отличались резкой критикой рационализма немецкой философии (в особенности Г. Гегеля) и мировоззренческой культуры, рождающейся на ее почве. В их основу было положено не рациональное начало, а иррациональное (неразумное, бессознательное). Иррационализм предлагает нам совершенно иной вариант понимания свободы и необходимости.

Рассмотрим кратко учение А. Шопенгауэра (1788- 1860). Сущность его такова.

Окружающий мир есть мир представлений.

Сущность мира — это воля. Воля, взятая сама по себе, «совершенно отлична от каждого своего явления и вполне свободна от всех его форм. Она лежит вне сферы закона основания, ничем не обусловлена и не ограничена, безоснован- на и беспричинна. Материя же — это всецело причинность».25

Воля присуща не только живой природе, но и неживой, в которой она существует в виде «бессознательной», «ДРеМ лющей» воли.

Мир по своей сущности есть реализация воли.

Всеобщая воля вызывает события в мире, возникно ние предметов и их движение. Она едина и проявляет с через множество отдельных воль, борющихся друг С ДРУ^

из проявлений всеобщей воли — свобода воли че- ^fl°(popMa этого проявления — мотивация действий, довека.              универсальным принципом шопенгауэров-

оационализма является волюнтаризм. Воля в виде ского ^ЫСТуПает абсолютным началом, основанием и си- И^условливающей деятельность человека. Но посколь- Л°Ичеловек действует прежде всего в материальном мире, КУ быть, в мире причинности, Шопенгауэр полагает веч- cr8amp; борьбу свободы воли и необходимости. ^ Изложенные концепции не являются диалектическими. ¦Гегель первый правильно представил соотношение свобо- ы и необходимости, — свидетельствует Энгельс. — Для него свобода есть познание необходимости» .2в Гегель всесторонне подошел к определению свободы. Он рассматривает данный феномен и как свободу выбора, и произвол свободы волиу и как отношение свободы и необходимости. Причем необходимость, по Гегелю, вместе со случайностью характеризует сложнейшую структуру действительности. Другими словами, действительность, реальность выступает здесь как важнейший посредник в реализации свободы. Философ- диалектик критикует одностороннее понимание свободы как произвольного выбора решения, квалифицируя ее как формальную, мнимую свободу. Выбор может случайно оказаться и правильным, вызвать ожидаемые и объективные последствия. Но может оказаться и иным, поскольку человек убежден, что он мог бы поступить иначе и следствия также были бы ожидаемыми.

По вопросу соотношения свободы и необходимости Гегель критикует также тех философов, которые преувеличивают различие данных категорий. Так, они считали природу подчиненной необходимости, а дух свободным. «Это раз- СВ0-, пишет он, — несомненно, существенно и имеет необ °Снование в глубинах самого духа; однако свобода и пои ДИМ0СТЬ как абстрактно противостоящие друг другу ^Шь*16^7 лишь к °бласти конечного и имеют значимость 0бХод^а его почве. Свобода, не имеющая в себе никакой не- ды сут^100™' и одна лишь голая необходимость без свободи* Г *бстрактные и» следовательно, неистинные опреде- Данные понятия Гегель относит к «конечному»,

а конкретно — свободу порождают размышление и деят ность. Это замечание существенно в том смысле, что свояЇГ да и необходимость являются существенными характеру тиками мыслящей, це л епо латающей деятельности челов ка, выступают свойством его субъектности. Критикуя вся ЧЄСКИЄ ОДНОСТОРОННОСТИ определений, философ подчерки вает невозможность рассмотрения понятий свободы и необ ходимости отдельно одно от другого. Только в единстве сво^ бода приобретает свое подлинное значение.

Гегелевское обоснование соотношения свободы и необ- ходимости напрямую подводит к трактовке данных категорий в русле идей материалистической диалектики. Материалистическая диалектика рассматривает проблематику свободы применительно к деятельности людей, действующих в истории, способных принимать решения на основе знания объективно действующей необходимости. Используя законы, создавая условия, они используют законы для преобразования природы и общества, созидания культуры и развития своей собственной сущности.