§3. Современны я попытки обосновать научную мораль.
Наряду съ непоправимыми недостатками діалектики здісь мы сталкиваемся еще съ другой трудностью. Въ обыкно- венныхъ наукахъ изслідують просто то, что представляють собою вещи. Такимъ образомъ по мірі того, какъ замічають, что діалектика оставляетъ насъ относительно всего въ полномъ невідініи, становится также яснымъ, что простой опытъ насъ кое-чему научаетъ.
Но въ морали ищутъ не того, что есть, а того, что должно быть. Не важно то, что человікь ділаеть. Хотятъ предписать, что онъ долженъ ділать. Такимъ образомъ — и въ этомъ-то заключается недостатокъ теорій морали, которыя претендовали на опытное обоснова- ніе—опытъ, повидимому, ничему не можетъ насъ научить, такъ какъ его именно и хотятъ реформировать, измінить. А въ такомъ случаі мы всегда находимъ на своемъ пути кпассическія возраженія, которыя ділаются раціоналистами эмпирикамъ: или мораль является лишь резюмированіемь опыта и тогда она ни къ чему намъ не служить, ибо люди могутъ дійствовать только такъ, какъ они дійствуюгь,—или мораль научаетъ насъ дійствовать не такъ, какъ мы дій- ствуемъ, и тогда она не является уже боліє простымъ кон- статированіемь фактовъ. Такимъ образомъ приходять—чаше всего даже тогда, когда отводятъ должное місто опыту—къ діалектической вьіработкі идеала, принципа высшаго, чімь опытъ: идеала и принципа, къ согласованію съ которыми насъ зоветъ сознаніе.Современной критикі удалось, повидимому, раскрыть софизмъ, который долгое время оставался скрытымъ въ этомъ традиціонномь воззрініи. Софизмъ этотъ заключается въ томъ, что изъ морали ділаюгь теоретическое умозрініе, то есть — смотря по вкусамъ — метафизику дійствія или экспериментальную науку; по существу это приводило къ одному и тому же: такъ какъ опытъ не можетъ служить намъ свидетельством© о томъ, что должно быть, онъ въ данном© случаі вынужден© уступить місто діалектиче- скому построенію и метафизикі.
Но если пораздумать надъ предметомъ морали, то легко видіть, что она не иміеть ничего общаго съ теоретическими умозрініями. Чтобы действовать, надо, безъ сомнінія, знать; но этого еще мало, надо фактически пользоваться зна- ніем©. Не видим© ли мы, какъ параллельно со всіми нашими теоретическими и чистыми науками развиваются прак- тическія и техническія искусства, которыя въ дійствительности хотя и основаны на научных© знаніях©, но утилизируют© ихъ для измьненія согласно нашимъ потребностямъ вещей въ томъ ихъ виді, въ каком© ихъ знаетъ наш© чистый опытъ и наука, служащая переводчицей послідняго? Чистая математика даетъ намъ технику изміреній. Чистая механика даетъ намъ возможность строить машины. Физика вызвала къ жизни всі ті инженерныя искусства, которыми прославился прошлый вік©. Химія утилизируется значительным© числом© разных© отраслей промышленности. И наконец©, что такое медицина и гигіена, какъ не искусства, отвічающія извістньїм© цілям©, которыя ставит© намъ опытъ и потребности, экспериментальныя констатированія біологіи и физі- ологіи.
Не можно ли и не должно ли сказать то же самое и о морали? Мораль, какъ и всякое изслідованіе, иміюшее предметомъ изміненіе опыта, не наука, а техническое искусство; она должна использовать для потребностей, вызванных© опытомъ, научныя познанія, касающіяся человіческих© нравов©.
Только такимъ путемъ мы возвысимся до истинно позитивной морали: она проділает© по отношенію къ своему предмету ту же зволюцію, которую уже вызвала въ другихъ областях© наша техническая діятельность по мірі того, какъ основывались и развивались позитивныя науки.
Всі теорій морали, которыя намъ были предложены до настоящаго времени, абсолютно похожи на змпирическія искусства, которыя существовали въ другихъ областяхъ, прежде чЄмь были достигнуты положительныя и научныя знанія, преобразовавшія эти змпирическія искусства въ искусства раціональньїя. Эти, такъ называемыя, системы морали представляють по отношенію къ нашему общественному по- веденію то же самое, что представляли мечты халдейскихъ маговъ, египетскихъ жрецовъ или пиеагорейскихъ философовъ по отношенію къ числамъ,—алхимиковъ по отношенію къ красильной промышленности, къ обработкЄ стекла или драгоцЄнньїхь металловъ,—что представляло искусство меди- ковъ или, вЄрнЄе, костоправовъ вплоть до послЄдняго вЄка.
Въ настоящее время главной задачей моралиста является следующее: построить науку о нравахъ; далЄе — воспользоваться указаніями этой науки для разрЄшенія проблемъ практики въ томъ ихъ видЄ, въ какомъ ихъ ставитъ опытъ и реальная жизнь, и по мЄрЄ того, какъ они ихъ ставятъ. Мы не имЄемь уже вЄчньїхь и неподвижныхъ теорій морали, систематически обосновываемыхъ на не доказуемыхъ и не поддающихся провЄркЄ принципахъ. Этому слЄдуеть покориться, если мы не желаемъ уподобиться собакЄ, которая пыталась перескочить черезъ свою собственную тЄнь. Но вмЄсто этихъ умозрЄній, которыя никогда не могли быть использованы, мы имЄемь средства, правда ограниченныя, но зато могущія съ каждымъ днемъ расширяться, для улучше- нія человЄческихь нравовъ и соціальньїхь отношеній.
Это воззрЄніе было впервые намЄчено Дюркгеймомъ х) и изложено чрезвычайно ясно и систематически Леви-Брю- лемъ въ его „La Morale et la Science des Moeurs“ [12]).
Имъ возражали, что намъ всегда необходимо спекулятивное изслЄдованіе о цЄляхь, которыя мы должны преслЄ- довать, чтобы знать для чего и. въ какомъ смьіслі использовать наши научныя познанія.
Это значитъ ничего не понимать въ только что изло- женномъ воззрініи. Было бы смішно требовать для ка- ждаго техническаго искусства, напримірь для технической промышленности и для постройки машинъ или для медицины метафизическаго оправданія цілей, которымъ отвічають эти изспідованія. Опытъ указываетъ наши потребности и онъ же—въ морали какъ и въ другихъ искусствахъ—будетъ ставить ті частныя ціли, которыхъ мы должны стараться достигнуть. И здісь, какъ и везді, нігь всеобщей ціли, которую надо преслідовать, за исключеніемь одной, присущей всімь искусствамъ и дійствіямь человіка, а именно жела- НІЯ жить лучше.