в) Против Ницше: Бог не умер!
Сначала обратимся за разъяснениями к Мартину Хайдеггеру. Его интерпретация (1943) слов Ницше по своим целям и значению находятся в кругу того самого опыта, на основе которого продумывалось “Бытие и время” (см. Хайдеггер 1993а, 170). Как указывает Хайдеггер, впервые слова “Бог мертв” Ницше произнес в третьей книге сочинения “Веселая наука”, вышедшего в 1882 году. Там Ницше уверял, что бога убили люди: “Все мы его убийцы!”. Хайдеггер поясняет, что следует понимать под убиением Бога. “Убивать — этим подразумевается здесь устранение людьми сущего как самого по себе сверхчувственного мира” (Хайдеггер 1993а, 212).
М.Хайдеггер предлагает весьма интересный комментарий. По его мнению, у Ницше слова “Бог” и “христианский Бог” служат для обозначения сверхчувственного мира вообще. Бог — наименование сферы идей, идеалов. Эта область сверхчувственного, начиная с Платона, а точнее, с позднегреческого и христианского истолкования платоновской философии, считается подлинным и в собственном смысле слова действительным миром. В отличие от него чувственный мир лишь посюсторонен и изменчив — потому он кажущийся и недействительный. Посюсторонний мир — юдоль печали в отличие от горнего мира вечного блаженства по ту сторону вещей. Если, подобно еще Канту, называть мир чувственный миром физическим в более широком смысле, тогда сверхчувственный мир будет миром метафизическим. С этой точки зрения положения о том, что люди не мыслят метафизическое бытие и они более не веруют в бога, оказываются тождественными.
По Хайдеггеру, слова “Бог мертв” означают: сверхчувственный мир лишился своей действительной силы.
Он не подает уже жизнь. Пришел конец метафизике — для Ницше это вся западная философия, понятая как платонизм (см. Хайдеггер 1993а, 174). Кроме того, “Бог” замещает сверхчувственный мир идеалов, заключающих в себе цель жизни и тем самым определяющих ее сверху и в известном смысле извне (см. Хайдеггер 1993а, 177). Коль скоро Бог как сверхчувственная основа, как цель всего действительного мертв, а сверхчувственный мир идей утратил свою обязательность и прежде всего лишился силы будить и созидать, не остается вовсе ничего, чего бы держался, на что мог бы опереться и чем мог бы направляться человек. Для Хайдеггера слова “Бог мертв” заключают в себе утверждение: Ничто ширится во все концы. “Ничто” означает здесь отсутствие сверхчувственного, обязательного мира (см. Хайдеггер 1993а, 174-175).Иначе говоря, “сверхчувственный мир, идеи, Бог, нравственный закон, авторитет разума, прогресс, счастье большинства, культура, цивилизация утрачивают присущую им силу созидания и начинают ничтожествовать” (Хайдеггер 1993а, 178). Такое сущностное распадение всего сверхчувственного Хайдеггер называет “забытием, тлением, гниением”. Для него метафизический смысл метафизически продумываемых слов “Бог мертв” заключается в следующем: “сверхчувственное основание сверхчувственного мира, если мыслить его как действенную действительность всего действительного, сделалось бездейственным” (Хайдеггер 1993а, 206).
Отмечая еще раз высокое качество философской аналитики Хайдеггера, мы все не можем согласиться с полученным результатом. Думается, его заключение о ставшей бездейственности метафизического мира не является случайным или опрометчивым. По его мнению, “...и ницшевское понятие нигилизма, и его слова “Бог мертв” можно удовлетворительно мыслить лишь на основе сущности воли к власти” (Хайдеггер 1993а, 187). Надо полагать, если самая фундаментальная основа бытия прекратила свою жизнь, то ее место должна занять человеческая, точнее, сверхчеловеческая воля к власти. Пассивность, мертвенность метафизического бытия компенсируется властолюбивым активизмом Ьbermensch’a.
Однако, на наш взгляд, такой подход несостоятелен.
Если сверхчувственное основание сверхчувственного мира есть действительно действенная действительность всего действительного, то оно не может стать бездейственным. Во-первых, если бы таковое когда-нибудь случилось, мир навсегда прекратил бы свое автономное существование, и его бы не привела в движение, не вдохнула бы в него жизнь никакая титаническая воля к власти. Хайдеггер вместе с Ницше явно переоценили эту интенцию человеческих существ.В их рассуждениях о смерти Бога и всемогуществе воли к власти слышится все тот же старый мотив: “Человек — мера всех вещей”. Гордыня человеческая неизбывна. В своей гордыне Ницше и Хайдеггер полагают возможность убиения объективного Бога, бесконечного бытия. Философский субъективизм застит человеку его духовное зрение.
Во-вторых, сверхчувственный мир как сущность, логос бытия есть совокупность мировых устойчивых отношений. Если бы эти объективные отношения вдруг исчезли, то раскололся бы весь физический мир. В результате установилось бы полное Ничто. В крайнем случае можно представить сонмище осколков мироздания. Тогда фрагменты разорванного бытия образовали бы хаос, но и в этом хаосе можно было бы обнаружить определенные отношения, свои, пусть скрытые, закономерности. Следовательно, реальный мир без внутренних сущностных отношений (т.е. без метафизики, по Хайдеггеру, и без Бога, по Ницше) серьезно нельзя мыслить. К сожалению, философы нередко принимают сверхчувственный мир за некий ограниченный абсолют. Однако Бог не может быть конечным, т.е. смертным абсолютом. Светская теология говорит о бесконечном Боге-бытии.
Вместе с тем Хайдеггер отчасти прав в своем рассуждении о механизме убиения Бога. Люди “убивают” метафизическое бытие тем, что не мыслят его и отвергают его. Люди “убивают” Бога тем, что они не веруют в него и отворачиваются от него. Но люди не могут в действительности убить бесконечное бытие-Бога, которое вновь и вновь обращается к ним, предлагая мыслить себя и веровать в себя.
Наш комментарий слов Ницше несколько иной.
Согласно объяснению самого писателя, “из-за сострадания своего к людям умер Бог” (Ницше 1990, 64). Дело в том, что сострадание у автора “Антихристианина” противоположно жизни, оно воздействует угнетающе. Сострадая, слабеешь. “Сострадание — это проповедь Ничто”, практический нигилизм (см. Ницше 1989, 21-22). Поэтому сострадание отрицает жизнь не только человека, но и Бога.Христианский Бог глядит сверху на жалкую землю и сострадает “презренному существу”. Человек живет так безобразно, что сочувствие ему оказывается невыносимо мучительным. Как же должен был низко пасть человек, что ему требуется столь великое, по сути, безмерное сострадание, от которого умер сам Бог?!
У “Заратустры” есть своя неповторимая эстетика, однако его вердикт с точки зрения светской теологии неубедителен. Бог как абсолют, как бесконечное бытие обладает бесконечными характеристиками, атрибутами и возможностями. Это означает, что даже непреходящее сострадание не может исчерпать Его. Допустив, что Бог, наблюдая человека как свое неудачное творение, сострадает ему, следует признать, что Он будет угасать от своего сострадания к нему ad infinitum. Можно только представить это тяжкое мучение — умирать от невыносимой жалости и никогда не умереть...
Таким образом, Ницше поспешил со своим объявлением о кончине Бога. Двадцатый век напрасно истово молился дерзкому поэту. Бог не умер! Бесконечный Бог-бытие не может умереть.