Приверженность культуре
Вторая область бытия интеллигенции — это мир высших ценностей, мир идеальных образцов. «Приверженность к культуре», «одержимость духом» принято считать ее родовой характеристикой.
Но дышать разреженным воздухом абсолюта невозможно, в нем можно только умереть. Бытие абсолюта двусмысленно, прикосновение к нему опасно, абсолютный свет оказывается мраком, «слепящим мраком». Освоение мира абсолюта, вовлечение в несовершенный мир совершенных образцов возможно только символическим путем.Но всеобщее жаждет воплотиться в единичное, целое абсолюта — в целостность социума, символическая жизнь культуры — в повседневную жизнь. Приверженность интеллигенции культуре и означает осуществление «синтеза субъективного развития и объективных ценностей»[209]. Интеллигенция оказывается посланником абсолюта, но не его полновластным владельцем. Она — лишь посланник и вестник, но не творец жизни по культурным образцам.
«Культурное представительство» может быть осуществлено двумя путями. Первый путь — путь хранения культурных ценностей, путь традиционализма, символизирующего устойчивость общества, незыблемость его основ. Традиция не есть форма памяти. Традиция — форма бытия вечности в истории. В традиции нет историчности, история отрицает традицию. Все носители традиционного сознания сливаются в одно лицо, как раб Елиезер, служащий длинной веренице библейских патриархов в романе Т.Манна «Иосиф его братья». Традиция — это нерефлексированное бытие культуры в истории, это «знак вечности», вечное возвращение, бесконечно длящийся миг.
Другой путь — путь переоценки существующего несовершенства с точки зрения абсолютного совершенства. Этот путь предполагает, что все события прошлого и настоящего освобождаются от патины истории, от дымки невозвратности, окутывающей их, от множества извиняющих и оправдывающих объектных обстоятельств. Реальная история как бы заранее «прощает», поскольку на любом злодействе лежит печать временности.
«Послушайте, еще меня любите за то, что я умру», — писала Марина Цветаева. Оборотная сторона прощения — забвение. Быстротечное время всем выдает индульгенции за грехи. Историческая память оказывается фикцией. Социум «помнит» только свое настоящее, прошлое нужно лишь как оправдание или проклятие настоящему. Бескомпромиссное пришествие ценностей в историю означает рассмотрение всех исторических событий под знаком вечности, абсолюта, то есть отрицание истории. Мы будем намертво прибиты к вечности, что проблематизирует каждый шаг субъекта исторического действия, требуя от него постоянной соотносительности с абсолютными ценностями, абсолютного авторства своих поступков, абсолютной ответственности. Все кровавые реалии прошлого, которые для современного человека предстают в романтическом ореоле, в этом случае вечно будут рядом с ним. По формуле «никто не забыт и ничто не забыто» жить нельзя. Более того, ощущение абсолютного авторства в мире истории создает непреодолимую преграду творческого отношения к ценности: человек не сможет «забыть» о великих достижениях прошлого и перестанет творить. История — это умение забывать, культурные ценности должны «умереть» в истории.Как путь традиционализма, так и путь абсолютного авторства грозят гибелью культуре. Вовлечение в нашу жизнь возвышенного и совершенного сопряжено с огромными трудностями. Общество должно и помнить о вечном, и уметь забывать о нем. Интеллигенция помогает заделать «бреши» в нашем чувстве вины и ответственности с помощью символа, слова. Мы как бы создаем вещное инобытие нашего культурного авторства истории, его символическое воплощение в ритуалах покаяния, в памятниках, мемориалах, мемуарах. Тем самым мы отделяем от современности совершенное в прошлом, создаем крючок, на который мы на время вешаем все то, что мешает нам, тревожит нас, и ... оставляем там навеки. Интеллигенция не только берет на себя это сложное дело, но и сама становится, пожалуй, основным символом культурного авторства со всеми его неразрешимыми антиномиями, она и есть основной «крючок», на который общество вешает свои неудачи и потери. Фактически интеллигенция осуществляет особым, только ей доступным способом функцию автономизации сферы абсолютных ценностей, останавливает экспансию абсолюта в жизнь, выполняя тем самым одну из функций регуляции общественной жизни.