б) Предназначение философской антропологии

К примеру, однажды индивид обнаруживает, что у него имеется душа.

представляет и где помещается? Более того, если мы не знаем, что такое душа, то почему без тени сомнения утверждаем ее наличие? Некоторые, потеряв всякую надежду ответить на этот вопрос, прекращают свои изыскания и дают простой ответ: душа есть тайна. Для объяснения ее появления в человеке постулируют еще одну тайну, но с большой буквы — Бога. Полагают, что именно эта трансцендентная Тайна рождает земную тайну — человеческую душу. Отсюда делается заключение: поскольку наша душа имеет сверхъестественное (божественное) происхождение, она недоступна рациональному познанию; истина человеческого духа находится по ту сторону разумного понимания.

Принимая подобное объяснение, личность опускает свой взор и укрощает свое любопытство. Окончательная тайна не признает «праздных» вопросов интеллекта, она требует глубокой веры. Но где начинается вера в сверхъестественную инстанцию, там кончается философия.

В основе философии лежит человеческий разум, которым ставит вопросы, размышляет и дает ответы. Философия начинается с вопрошания о сущности быттия. Как говорил М. Хайдеггер (1993: 238), «.. .вопрошание есть благочестие мысли». Однако чтобы вопрошание не превращалось в пустое занятие, рано или поздно должны следовать ответы. Поэтому не только вопрошание, но рассуждение и последующие выводы также составляют достоинство мышления.

Разум конституирует философию, а благодаря ее истинам он, в свою очередь, обретает себя, становится самим собой.

Философия, в основе которой лежит разум, есть нечто большее, чем «игра в бисер» Германа Гессе. Человеческий разум и философское творчество суть вместе с тем разум и самопознание Космоса.

Бесконечная природа перманентно творит себя, и потому она не знает себя, чем она является и чем станет в процессе своего изменения. Поэтому, можно сказать, мыслящему Космосу свойственно удивляться.

Когда философия исследует и участвует в творении (а не в разрушении) сущности бытия, она поддерживает его жизнь. Философия — эликсир жизни. Умирание философии означает угасание разума, а инволюция человеческого духа ведет к деградации земного бытия. Планета людей без философии ослепнет. философия, отстаивая права разума, борется за человека, за род человеческий с тем, чтобы он утвердился на Земле и в Космосе, был не только объектом, но и субъектом своей жизни, судьбы.

Сегодня светская философия находится перед лицом серьезного вызова, исходящего от современного мира, от многочис-ленных проблем, способных привести человека к его последнему дню. Философия может и должна принять этот вызов — во имя человека. Впрочем, у нее нет большого выбора. Свидетельствовать в пользу человека — ее удел. Отказываясь от человека, она отказывается от самой себя. Философия должна стать метафизикой уважения к человеку, чтобы понять его. Философия, основанная на разуме, может и должна противостоять беззастенчивой традиции униженного мышления и униженного человека. Только гуманизм является условием нормального бытия человека: у человека нет будущего по ту сторону принципа гуманизма.

Кроме того, история философии свидетельствует о том, что философия очень часто включала в себя терапевтический компонент. Вспомним, к примеру, Эпикура, который своей мыслью хотел освободить людей от трех видов страха: от страха перед богами, необходимостью и смертью.

Когда жизнь переполняется ужасом, человек нередко находит последнее прибежище в глубинах своей души. Он прячется туда, как улитка. Однако и в этом случае философия может выполнять роль врачевателя человеческого духа. Так, когда скептицизм призывает воздерживаться от суждений, то его настроение оправдано прежде всего в условиях социального или метафизического «землетрясения», когда проваливается бытие и рушатся привычные ценности. Скептическая философия как бы говорит: «Не спешите определять феномены, все так зыбко, и слишком многое не ясно». Она предлагает человеку быть осто-рожнее и внимательнее в гносеологическом тумане. На наш взгляд,

такая философия значительно мудрее тех самоуверенных идеологий, которые спешат дать исчерпывающую оценку сдвинувшемуся бытию.

Философия глубоко укоренена в природе человека. Для homo sapiens неудивительно бытть философом — удивительно не быть им, то есть не размышлять о сущности вещей. К сожалению, многие утрачивают эту способность. Упакованные в стандарты современного социума, люди лишаются радости живого мышления . Однако если человек желает оставаться человеком, ему следует думать. Философия есть фактор спасения человека.

Если философские знания о сущности образуют для чело-веческого духа, по выражению Гегелю, «окна в абсолютное» (то есть в бесконечное), то можно допустить, что именно благодаря этой связи отдельный человек способен обрести новое эмоционально-интеллектуальное состояние. Очевидно, реальная связь индивида с бесконечной сущностью бытия освобождает человека от тотального одиночества, позволяет увидеть иные смыслы существования, открывает ему истину об актуальности персонального бессмертия и наделяет его космическим могуществом.

С этой точки зрения философия может демонстрировать ограниченность различных форм психоанализа и психотерапии, указывая, в частности!, на несостоятельность их методологических постулатов.

По Гегелю, «задачу или цель философии обыкновенно также видят в познании сущности вещей и понимают под этим лишь то, что философия не должна оставлять вещи в их непосредственности, а должна показать, что они опосредствованы или обоснованы чем-то другим» (Гегель 1974: 265) . Другими словами, предметом философии является сущность вещей, то есть сущность (логос) природного, социального и человеческого бытия. Предназначение философии заключается в со-прояснении и со-творении логоса бытия.

Привлечение термина «логос» связано с определенными гносеологическими преимуществами, которые он создает для понимания и объяснения сущности философии, в том числе

философской антропологии. Понятие логоса имеет богатую историю. Эту идею активно разрабатывала не только античная традиция (Гераклит, стоики) , но и русская религиозная философия (см., например: Эрн 1991; Трубецкой 1994). М. Шелер отмечал, что в античной философии самосознание человека впервые возвысилось до понятия о его особом положении: человек является человеком благодаря разуму, логосу (логос означает здесь и речь, и способность к постижению «чтойности» всех вещей) . С этим воззрением тесно связано учение о том, что и в основе всего универсума находится надчеловеческий разум, которому причастен человек, и только он один из всех живых существ (см.: Шелер 1988: 31) .

Сегодня, к примеру, В. Хёсле разделяет с «платонизмом (включая гегельянство) убеждение в том, что теория интерсубъективности обречена на крах без абсолюта в качестве ее основания; попытки обойтись без него. . . отчетливо показывают, что тамі, где отсутствует основание в виде общего Логоса, сохраняется лишь взаимная враждебность...» (Хёсле 1992: 156) . Идея «общего Логоса», логоса-абсолюта по-прежнему сохраняет свою при-влекательность .

Материя представляет собой бесконечную совокупность дискретных чувственно воспринимаемых объектов с разнообразными отношениями между ними. Как писал Гегель (1974: 301), «все, что существует, находится в отношении, и это отношение есть истина всякого существования». К этим отношениям восходит понятие закона, сущности. Согласимся с тем, что законы образуют «идеальный момент природы» (Хёсле 1992: 166) . Но какая нужда выводить этот идеальный, умопостигаемый компонент за пределы Космоса? Метафизика до сих пор предпочитает разрывать чувственную и умопостигаемую сферы, выносить последнюю по ту сторону естественной реальности.

Логос можно определить как совокупность устойчивых универсальных отношений. В этом смысле природа обладает логосом как своей сущностью. Устойчивые мировые отношения образуют наиболее общие законы, принципы и свойства реальности. Логос как умопостигаемая сфера существует объективно, не до вещей и не после них, но вместе с ними.

Аристотель, рассуждая о душе, говорит, что «она есть сущность как форма (logos), а это — суть бытия такого-то тела...». И далее поясняет: «Если бы глаз был живым существом, то душой его бышо бы зрение. Ведь зрение и есть сущность глаза как его форма (глаз же есть материя зрения); с утратой зрения глаз уже не глаз, разве только по имени...» (Аристотель 1975: 395) .

Если бы Космос был живым существом, то душой его был бы логос. С утратой логоса Космос перестает бытть самим собой, «разве только по имени». Однако природа вместе со своим логосом была, есть и пребудет всегда. Природа без логоса невозможна, а благодаря логосу она не нуждается в сверхъестественной инстанции. К вечносущей материи неприменимы высказывания типа «В начале бышо Слово». Если угодно, в начале быши материя и ее логос.

Так понимаемый логос — это не очередной абсолют, помещенный внутрь материальной субстанции, это не жесткая ось бытия. Важнейшая характеристика логоса — становление.

Исследовательскую деятельность можно отчасти уподобить работе художника-реставратора, которым осторожными движениями снимает посторонние наслоения, чтобы восстановить подлинный облик картины старого мастера. Философ также действует аккуратно; убирая все случайное, поверхностное, он открывает подлинным облик логоса бытия. Как писал Ф. Бэкон (1978: 253), «.. .именно та философия является подлинной, которая самым тщательнейшим и верным образом передает его (мира. — Я. О.) собственные слова и сама как бы написана под диктовку мира; она есть не что иное, как его подобие и отражение, она ничего не прибавляет от себя, но только повторяет произнесенное им».

Однако в данном процессе не все зависит от познающего субъекта. Этому «прояснению» способствует самое быттие уместным и своевременным открытием своих истин. Объективный мир позволяет нам узнавать его в положенный срок. Определенным истинам — определенное время. Другими словами, мы не сможем

прояснить объективно непроясненную ситуацию. Для нашего эвристического успеха требуется откровение бытия. Например, по Гегелю, сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек. Таким образом, философ не только субъективно прояс-няет, но участвует в со-прояснении логоса бытия. Человек даже на уровне внутренней рефлексии является партнером объективной реальности. Идея со-прояснения предполагает, что эвристический успех обусловливается не только усилиями познающего субъекта, но и своевременными откровениями бытия.

Идея со-творения предполагает, что внешний мир изменяется как благодаря своим внутренним импульсам к саморазвитию и самотворению, так и под воздействием духовных и практических актов человека. Так, познающий субъект своей мыслью не только констатирует данную ситуацию, но в то же время оформляет (формирует) и закрепляет ее. При этом следует иметь в виду, что философ открывает не абсолютно застывшую картину, но постоянство-в-становлении. Это открытие есть вместе с тем определение бытия, его, так сказать, освещение лучами разума, превращение в реальность, стоящую перед человеческим разумом. Проясняя сущность бытия, мыслитель оказывает влияние на него: он принимает участие либо в его созидании, либо в разрушении его.

К. Маркс был не точен, когда писал: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» (Маркс 1974а: 266) . В действительности, объясняя мир, они всегда изменяли его, то есть участвовали либо в его творении, либо в его деструкции. Метафизики касаются самых глубоких основ мироздания, они способны трогать ось бытия и заниматься миротворением. Но если феномены определены, познаны ошибочно, то люди имеют дело с ложной реальностью, которая препятствуют их развитию. Умножение иллюзий заводит в глухой тупик.

Например, метафизика униженной природы привела людей к экологическому кризису. Если же мы выкрасим в одну черную краску всю историю человечества, то у нас будет мало оснований свидетельствовать в пользу человека, который окажется всего лишь «презренным существом» (Ницше), и его перспектива также будет представлена в мрачных тонах. Знание о прошлом детерминирует будущее.

Далее, когда теоретики предлагают и рекламируют некий социальный идеал, то тем самым они определяют жизнь многих людей, целых поколений. Если индивид окружен фальшивыми ценностями, он пребывает в плену иллюзий. Он не знает ни себя, ни окружающего мира. Его попытки добиться понимания своего положения часто оказываются безуспешными. Включая разум, личность обнаруживает на своем интеллектуальном дисплее всего лишь одно слово: «Абсурд». Складывается впечатление, что люди рождаются только затем, чтобы пожить и умереть в абсурде. И тогда появляется целая философия абсурда, призванная, в частности, оправдать нелепое статус-кво. Таким образом, философы несут бремя ответственности за свои истины, ибо ими они принимают участие в творении настоящего и будущего, судьбы человека и Космоса.

Правда, иногда интеллектуалы преувеличивают свое значение и начинают воображать, что весь мир развивается согласно их предписаниям, что именно они творят жизнь и ее законы, что только они суть герои. Все остальное человечество заносится ими в графу «толпа», а величественная природа трактуется как чистая возможность, которой может быть придана не только любая форма, но и любое содержание. Если такой подход последовательно отстаивать, то он рано или поздно приведет нас в «1984» Дж. Оруэлла.

Однако вопреки субъективистской традиции философ не творит, но принимает участие в творении быттия. Природа, жизнь, общество и человек имеют достаточно внутренних резервов для самотворения. Но субъект может принимать теоретическое и прак-тическое участие в этом процессе. Чтобы этот вклад состоялся, человеку следует слушать и слышать голос (логос) природного, общественного и собственного бытия и поступать в соответствии с ним.

Различные философские дисциплины в качестве предмета исследования имеют свой логос, свой фрагмент сущности быттия. Можно полагать, что метафизика постигает логос Космоса (природы, материи); социальная философия изучает логос общества, истории. Предметом философской антропологии является сущность (логос) человека. Ее предназначение заключается в со-прояснении и со-творении логоса человеческого быттия. Конечно, логос есть тайна, но доступная нашему разуму; последний пред-

ставляет собой форму существования и выражения объективного логоса (природы, общества, человека) . Логос многолик, и его можно рассматривать с разных сторон, добиваясь, так сказать, его голографического изображения.

изучая человека, представители различных наук нередко редуцируют его сущность до уровня представлений своей специальности. Однако, с точки зрения димензиональной онтологии (см.: Франкл 1990: 45—53), частные науки о человеке представляют собой односторонние (хотя и правомерные) исследовательские подходы. Каждый из них предлагает свой образ человека, но ни один из них не дает исчерпывающей истины о человеке. иначе говоря, имеются различные измерения человека, а данные, полученные в плоскости низших измерений, сохраняют свою значимость в пределах этой плоскости. Добавим, что истины различных наук должны быть включены в общую теорию человека.

Философия и человек нуждаются в истине. Э. Фромм отмечал, что истина требуется человеку не только для того, чтобы ориентироваться во внешнем мире; его собственная сила в значительной мере зависит от того, насколько он знает истину о самом себе. Иллюзии ослабляют личность.

Согласно Фромму, признание относительности всякой истины является способом подавления самостоятельного мышления. Если кто-то говорит, что хочет выяснить истину, то «прогрессивные» мыслители считают его отсталым. По их мнению, истина — это нечто совершенно субъективное. Этот релятивизм приводит к тому, что мышление теряет свой основной стимул — заинтересованность мыслителя; ученый превращается в машину для регистрации «фактов». Кроме того, всегда есть социальные группы, заинтересованные в сокрытии истины (см.: Фромм 1989: 207—208) . Для них истина вредна, они не хотят видеть перед собой чье-либо суверенное мышление, их идеал — homo non-sapiens.

Дополним рассуждения психоаналитика. Фиеста парадигм — не самоцель философской антропологии. Воля к истине означает естественное желание философии обладать модусом бытия. Истиной философия утверждает себя, демонстрирует свою состоятельность. Отказываясь от истины, философия отрекается от самой себя. Истина — это встреча, радость единения человеческого разума с объективным логосом. Здесь разум тождествен сущнос-

ти (точнее, ее отдельному фрагменту) реального мира, а также самому себе, своей собственной природе. Таким образом, постижение истины есть вместе с тем самоидентификация разума, обретение им самотождественности. Благодаря истине разум становится самим собой.

Итак, философия появляется с пробуждением человеческого разума, а затем оказывается важнейшим фактором его становления. Философия не рождается из полного хаоса и безмыслия. Она, как и человеческий интеллект, возможна благодаря объективному логосу, который существует в природе, обществе и человеке.

Философская антропология исходит из объективного логоса человека, выражает его, а также принимает участие в его творении. Устами философской антропологии человек рассказывает о своей сущности, которая проясняет себя, начинает все более полно светиться в ней. Благодаря философии логос человека начинает себя осознавать. Постигая всеобщее в человеке, устойчивые универсальные отношения, философия в то же время занимается поиском самой себя, своим самоопределением и самоуточнением. В процессе со-прояснения и со-творения сущности человеческого бытия происходит саморазвитие философской ан- тропслогии. В частности поэтому она не имеет какого-нибудь окон-чательного завершения. Философская антропология, как и всякая теория, есть постоянство-в-становлении, и она становится тем, чем она становится.