§ 4. Наука о нравахъ.
Для того, чтобы было возможно это воззрініе на мораль, какъ на раціональнеє искусство, необходимо, очевидно, чтобы была въ свою очередь возможна наука о нравахъ. Вотъ тутъ-то метафизика окрыляется надеждами.
Въ самомъ ділі, соціологія, отділомь которой является наука о нравахъ, едва лишь зарождается. Она, какъ и психологія, ушедшая, однако, гораздо больше впередъ, не вышла еще изъ періода, когда приходится спорить съ метафизиками о методі и обьекті науки и отстаивать ея право на существованіе. Однако, споръ этотъ кончится здісь, какъ и везді, въ пользу науч- наго метода. Нельзя помішать метафизикамъ болтать вздоръ, но можно ділать діло. И дійствительно соціологія много успіла сділать и высказать благодаря трудамъ Дюркгейма и его школы.Если возможность движенія можетъ быть доказана хо- жденіемь, то соціологія доказала свою возможность первыми своими шагами. Не слідуегь, безъ сомнінія, преувеличивать ихъ важность. Этого еще очень мало. Методъ ея еще не совсімь вірньїй, и если даже допустить, что общіе принципы ея уже твердо установлены, то все же приміне- ніе ихъ еще очень затруднено.
Еще не найдены ті пути и обходы, которые во всякой наукі даютъ возможность преодоліть затрудненія. Какъ всякая молодая наука, соціологія обнаруживает© то чрезмірную узость, то склонность къ обобщеніям© и смілость, которыя свидітельствують о томъ, что еще совсім© недавно ею занимались исключительно метафизики. Но відь то же самое происходило и въ другихъ науках©, по мірі того, какъ оні создавались. Слідуеть еще замітить, что изъ всіх© наукъ соціологія иміет© діло съ наиболіе сложным© и наиболіе трудным© предметомъ, научному изученію котораго мішаегь множество предразсудковъ.
Если соціологія создастся,—а все указывает© на то, что она будетъ создана, ибо она уже начала создаваться, — то не трудно видіть, что, какъ и всі другія науки, она сможет© быть создана только на основі опыта.
Как© и во всіх© другихъ науках©, опытъ будетъ устанавливать отношенія условій къ обусловленному. Эти отношенія примут©, віроятно, форму тіх© же отношеній, которыя мы встрітили въ біологіи и психологіи: они обнаружат© намъ эволюцюннные процессы.
Наука о соціальньїх© отношеніях©, быть можетъ, закончит© собой зданіе человіческих© познаній, подчиняя научным© дисциплинам© все то, что оставалось вні ихъ. И по отно- шенію къ цінносте и значенію ея работы мы можетъ питать ті же надежды, которыя намъ внушили и уже боліє или меніе оправдали другія науки. Научный опытъ, анализируя данное, покажет© намъ, что факты сводятся къ отношеніям© взаимной зависимости. Эти отношенія будут© не чім© инымъ, какъ непрерывным© преобразованіем©, которое приводит© насъ отъ условія къ обусловленному, отъ состоянія началь- наго къ состоянію конечному. Коротко говоря, мы сможем© выводить факты изъ того, отъ чего они зависят©.
Это воззрініе на соціологію и на техническія искусства, которыя она можетъ создать, какъ ихъ создали всі другія науки, можетъ оказаться, повидимому, плодотворным© и въ другихъ областях© человіческой діягельности, ПОМИМО МО- ралй. Не трудно тотчасъ же замітить, что воззрініе, аналогичное вышеизложенному воззрінію на мораль, можетъ быть примінено и къ педагогіи, зстетикі И ЛОГИКІ.
Эти три области иміюгь общаго съ моралью то, что оні иміюгь цілью дать намъ правила для руководства въ весьма опред^енныхъ направлешяхъ нашей діятельности, другими словами, для удовлетворенія нiкoтopыxъ нашихъ потребностей совершенно такъ же, какъ гигіена или медицина.
Педагогія вообще тісно связана съ моралью. Задача педагогіи заключается въ обученіи, а морали—въ воспитаніи. Р обученіе и воспитаніе суть задачи параллельныя. Ясно, что педагогія, которая хочетъ быть научной техникой, а не собрашемъ пустыхъ афоризмовъ и трюизмовъ, напомина- ющихъ часто пріемьі старыхъ костоправовъ, должна опираться на данныя психологіи и соціологіи относительно чело- віческой природы и развитія духа въ индивидуумі и расі.
Извістно, что ни одна изъ этихъ наукъ не даетъ еще намъ точныхъ законовъ по этимъ вопросамъ. Но ожидая и въ то же время стараясь использовать нікоторьія общія указанія, которыя уже и сейчасъ заслуживаютъ нашего довірія, исто- рія методовъ преподаванія и ихъ результатовъ, исторія, которая начинаетъ опираться на довольно богатый запасъ документально установленныхъ данныхъ, можетъ дать пищу истинно серьезной и плодотворной педагогіи.Въ зстетикі вотъ уже полвіка, какъ оставлены банальные лейтъ-мотивы восхищенія или педантическія осужденія во имя безсмертныхъ привилегій вкуса. Психологія и въ особенности — вслідствіе недостатка ясныхъ соц'юлогическихъ законовъ — исторія искусства служатъ для проложенія пути, по которому отньїні будетъ спідовать эстетика, боліє заботящаяся объ объясненш, чiмъ о возбужденіи восхищенія или презрінія. Ніть никакого сомнінія, что несмотря на это, съ точки зрінія технической, съ точки зрінія „ремесла", изъ этого историческаго изученія можно мало-по-малу извлечь свідінія весьма плодотворныя.
Наконецъ, разві старая логика, все еще скованная фор- 'мулами Аристотеля, эта высокомерная норма, которая всегда хвасталась своей неизменностью, развЄ не стоить она на пути кьобновленію при помощи научной психологіи и соціологіи. Я сказалъ „къ обновленію", но правильнее было бы сказать „къ пересозданію заново", ибо то, что мы до сихъ поръ знаемъ подъ видомъ логики, есть лишь произвольное собра- ніе грубо упрощенныхъ и неудовлетворительныхъ правилъ. Формальная логика почти и не должна быть, повидимому, чЄмь либо другимъ, какъ техникой языка, — и наконецъ не такъ ли почти смотрЄль на нее Аристотель? Ея цЄль будетъ заключаться въ томъ, чтобы дать намъ возможность безошибочно выражать всЄ ясныя и точныя мысли и открывать недостатки плохого мьішленія. Въ исторіи языка, въ лингвистике и въ основанной на ней психологіи разсужденія и сужденія, формальная логика должна будетъ особенно усиленно черпать тЄ элементы, которые послужать ей для основанія настоящаго техническаго искусства удовле- творительнаго вьіраженія нашихъ мыслей.
И, быть можетъ, нЄкоторьіе труды, въ которыхъ математики вотъ уже тридцать лЄть пытаются придать формальной логикЄ символическую, „алгориемическую" форму, предназначенную для превращенія ея въ такое же простое и такое же необходимое счисленіе, какъ алгебраическое счисленіе, смогутъ быть счастливо использованы для дополненія и формулиро- ванія этого техническаго искусства, источникъ котораго лежитъ въ иной области.Что касается искусства управлять мыслью, искусства правильно мыслить, по старому опредЄленію Поръ-Рояля, или оцЄнки доказательства во всЄхь родахъ познанія, по недавнему опредЄленію Стюарта Милля, однимъ словомъ, искусства методологическаго,то его надо будетъ искать въ изученіи науч- ныхъ методовъ, въ дисциплинахъ, созданныхъ учеными и въ ихъ трудахъ. ЗдЄсь исторія науки и способовъ ея изьісканій и доказательствъ должна играть, наряду съ техникой, поставившей себЄ цЄлью изслЄдованіе истины, ту же роль, какую играетъ для педагогіи исторія обученія и для эстетики исторія искусства. Но исторія наукъ, разсматриваемая въ своемъ обшемъ развитіи, а не въ анекдотах©, является безусловно психо- соціологическим© изслідованіем©. Это матеріал© для психо- логическаго наблюденія надъ высшими функціями духа и необходимыя данныя, доставляемыя „культурой" соціологіи.
Такимъ образомъ мы видимъ, какъ мало-по-малу образуются научным© путемъ отвітьі, которые мы можем© дать на все, что возбуждает© наше любопытство, и средства воздійствія на все, на что намъ можетъ быть полезно и возможно воздействовать. Соціологія и искусства, которыя она создает©, заключают© цикл© нашего познанія природы и нашего воздійствія на среду. И этотъ цикл© обнимает© полностью всю природу и всю среду. Это не значит©, что наука даетъ намъ познаніе всей природы и возможность воздействовать на всю нашу среду — такое утвержденіе было бы абсурдом©. Далекая отъ такого полнаго господства надъ вешами, наука иміет© пока лишь довольно-таки колеблющуюся власть надъ совсім© небольшими разсіянньїми там© и сямъ среди огромных© не изслідованньїх© областей уголками.
Но ея методы и только ея методы могутъ, по нашему мнінію, дать намъ возможность изслідовать эти области. Сферы ея вліянія охватывают© все. Начиная съ математики и кончая соціологіей, наука, повидимому, исчерпала, съ человіческой точки зрінія, все доступное познаніюИ ВОЗДІЙСТВІЮ.
Такимъ образомъ, осуществится, быть можетъ, мало- по-малу мечта, которой задавались со времен© Сократа и Платона столько философов©, и общую идею которой точно опреділили въ теченіе XIX віка научные умы: наука, призванная къ руководству нравами и обществами. Вспомним© мысли, высказанныя Ренаном© въ началі „l’Avenir de la Science", Вертело — въ его письмах© и річах©, наконец© Тэномъ, который особенно поработал© надъ ихъ развитіем©.
Политика — въ этимологическом©, истинном© и благородном© значеній этого слова — означаетъ раціональное искусство, при помощи котораго общества смогут©, освобо- лившись (но когда?) отъ личныхъ комбинацій этихъ опасныхъ мошенниковъ, какими являются современные политики, искать, и найти лучшую жизнь и равновісіе при помощи познанія и использованія естественныхъ и необходимыхъ законовъ, управляющихъ ихъ развттемъ.
Политика составляетъ съ моралью одно; ибо мораль есть результатъ жизни въ обществі, а такъ какъ вні общественной жизни нігь человеческой жизни, то искусство морали есть не что иное, какъ искусство политики — конечно, если ихъ правильно понимать.
Общества, по сильному вьіраженію Ренана, были до конца XV11I віка не чемъ инымъ, какъ „готическими зда- ніями“, которыя держались благодаря запутанности, часто безсвязной, безчисленныхъ нерідко абсурдныхъ традицій. XVIII векъ ихъ разрушилъ; и, какъ это чаще всего бываетъ со старыми постройками, лишь только одна часть стала угрожать падешемъ, готово было рухнуть и все зданіе.
Тогда принялись за раціональную логическую перестройку соціальнаго строя. И, какъ это нерідко случается, постройка оказалась спішной, преждевременной, столь же абсурдной въ своей узкой простоті и искусственной строгости, какъ запутанная сложность, противорічія, перегрузки, пороки старыхъ традицій.
И тутъ еще человекъ началъ темъ, чемъ онъ долженъ былъ бы кончить : весьма легковісньїми обобщеніями и метафизикой. Онъ пренебрегъ терпеливымъ и 'Труднымъ изучешемъ отдельныхъ фактовъ. Онъ действовалъ a priori. Онъ захотелъ законодательствовать для всего человечества въ целомъ и выразить это законодательство въ нісколькихь принципахъ или, по крайней мірі, вывести его изъ несколькихъ принциповъ. Онъ думалъ, что принципы эти представляютъ собой вічньїя истины и законы, между темъ какъ часто они были лишь сокращенными аберраціями даннаго міста и даннаго момента. Онъ не соглашался дійствовать индуктивно, отправляясь отъ частныхъ фактовъ и конкретной действительности, ведущихъ къ реформамъ деталей, чтобы медленно подняться, избігая недозрелыхъпретензій, къ общимъ причинамъ, вызывающими радикальное преобразованіе.
Эта - то задача и стоить передъ нами въ настоящее время, и ее-то предвидела и ясно формулировала соціоло- гическая доктрина моральнаго и политическаго искусства, доктрина, которую мы только что проанализировали.
„Развитіе и примЄненіе наукъ о человЄчествЄ представляетъ пружину, орудіе цивилизаціи и новаго могущества, которое можно въ этомъ отношеній сравнить съ развитіемь и примЄненіемь наукъ о природЄ. ЧЄмь болЄе обширную область захватываютъ науки о человЄчествЄ, чЄмь онЄ точнЄє, тЄмь болЄе бываетъ общепризнанъ ихъ авторитети, и тЄмь болЄе значительную долю своихъ моральныхъ силъ извлекаютъ изъ нихъ люди, изучающіе и примЄняющіе ихъ“.
„Самое главное—это то, что науки эти идутъ въ уровень съ современностью, что онЄ изъ состоянія a priori, въ кото- ромьюнЄ „надЄлали ужасовъ", перешли въ состоянія a posteriori, когда на первый планъ выступаютъ чистое наблю- деніе, документы, монографій... Такимъ образомъ политическія проблемы будуть допускать объективныя разрЄшенія, значеніе которыхъ будетъ совсЄмь не то, что прежнихъ индивидуаль- ныхъ предпочтеній. Конечно, эти рЄшенія будуть диктоваться и въ значительной степени опредЄляться фактами, изъ которыхъ наиболЄе существенные, какъ напримЄрь, относящіеся къ вопросу о расЄ и др., ускользаютъ отъ человЄческой воли. „Политика, примЄненіе наукъ историческихъ, почти ничЄмь не будетъ отличаться отъ медицины, примЄненія наукъ естественныхъ". Невозможно возсоздать психологическое строеніе народа, какъ и политическое строеніе индивидуума. Но имЄєть большое значеніе возможность поставить діагнози, установить, если не рецептъ для излеченія, то, по крайней мЄрЄ, правила гигіеньї и предвидЄть оздоравливающее или опасное дЄйствіє на общество той или иной мЄрьі" 1). Какъ во всЄхь техническихъ искусствахъ, въ искусствахъ морали
*) A. Chevrillon, Т a і n е. Revue de Paris, i-er mai 1908.
Современная философія. 15
и политики,—и здісь въ еще большей степени, ибо эти по- сліднія искусства несравненно боліє сложны, — ловкость, искусные пріемьі будутъ играть большую роль. Наука сможет© дать только общія и отвлеченныя указанія: условія необходимый, но недостаточныя. Тактъ, благородный порывъ, чувство конкретнаго, — черты, всегда присущія хорошему воспитателю, хорошему администратору, истинному политическому діятелю (которыхъ я старательно отличаю отъ политиканов©, интриганов© и авантюристов©), останутся потребностями практики.