Натурфилософия античности.

Ключевые понятия

Бытие — исходная характеристика предельного основания, позволяющая сказать, что мир есть и существует независимо от воли и сознания человека.

Г армония — это состояние оптимальной взаимосвязи и взаимодействия структурно-организованных элементов конкретной системы.

Диалектика — искусство задавать вопросы для разрешения рассматриваемой проблемной ситуации.

Душа — активное начало, связывающее материю и идею как на уровне человека, так и на уровне мира.

Идея — прообраз бытия мира, его первореальность.

Космос — упорядоченное единство мира.

Порядок — это способ существования организованных структуру, пребывающих в динамично-равновесном состоянии, но чреватом последующим хаосом по мере накопления деструктивных процессов.

Космоцентризм — учение о развитии мира как движения от хаоса к порядку, с которым согласуется вся реальность мира, включая человека.

Материя — потенциальная возможность бытия мира, субстрат, страдательное начало.

Разум — способность человеческого духа осваивать мир, организовывать и осуществлять целесообразную деятельность.

Субстанция — нечто неизменное. То, что существует благодаря самому себе. Первопричина.

Сущность — это единство активной формы (идеи) и пассивной материи. Это субстанция реального бытия.

Форма — возможное бытие мира.

Хаос — неопределенное, лишенное структурной организованности состояние мира; аморфное первоначало с потенциалом быть.

Назначение III главы заключается в том, чтобы раскрыть и рассмотреть основные этапы становления развития античной философии.

В истории античности просматривается четыре периода. Первый определяется как натурфилософский. По времени он приходится на VI в.

Второй определяется как классический. Это время зрелости и расцвета философии античности. По времени он приходится на V-IV вв. до н. э.

Третий период связан с общим кризисом древнегреческого общества. По времени он приходится на III-I вв. до н. э.

И наконец, четвертый период связывают с формированием основ принципиально новой философии в статусе философии христианства, когда философия уже не претендует быть учением о предельных основаниях бытия, а превращается в систему обеспечения христианства. По времени это период приходится на IV вв. н. э.

1. Натурфилософия античности

Становление античного способа производства вызвало к жизни нестандартные проблемы, не имевшие аналогов своего решения. Активное включение в производство природы обусловило необходимость ее познания. Эта задача решалась только с позиции того мировоззрения. которое оперировало образами познания, а не образами страха или поклонения.

Определенная мера свободы и предрасположенность культуры древних греков к рефлексии обеспечили условия возникновения не просто философии, а натурфилософии. Другими словами, философии, ориентированной на познание природы.

Зарождение и формирование античной философии шло через критику антропоморфизма мифологии и создание категориального каркаса мыслительного процесса. Пытаясь установить первоначало всего сущего, мыслители античности выходят на уровень таких абстрактных понятий как материя и идея, душа и ум, единое и судьба.

«Материя» воспринимается как некая потенция, а «идея» как формообразующий принцип, как творчество космоса. И то, и другое понятие носило вещественный характер. И это было нормой для античного мира с его пассивно-созерцательным восприятием, с догадками о сущности, не выходящими за феноменальность мира природы.

Материя и идея соотносились как страдательное и деятельное начало, в своем синтезе обеспечивая многообразие предметной реальности мира как чувственно-материального космоса. А если учесть функцию идеи как формообразования вещей из материи, то вся гносеология (теории познания) сводилась к тому, чтобы через исследование идей проникнуть в истину вещей.

За единством материи и идеи, так страдательного и деятельного начал угадывается некая направляющая сила, некая целесообразная заданность. Эту силу, связывающую материю и идею, мыслители античности называют «душой», а целесообразную заданность, особую запроектированность мира, называют «умом». Эта пара понятий трактовалась не как субъективно-человеческие образы, а как образы объективного космоса, как факторы, инициирующие все процессы в мире. Что касается человеческой души и человеческого ума, то они воспринимались как субъективное отражение объективных аналогов.

Созерцая мир, мыслители античности видели, что наряду с целесообразностью имеет место и хаос, наряду с сознательностью присутствует стихийность. За этим взглядом на мир следовал вывод о некоем «единстве» целесообразного и стихийного, добра и зла. Это единство выше силы души и возможностей ума, ибо отвечает не только за порядок, но и за хаос, не только за добро, но и за зло. Это единство — «Единое» трактуется как судьба, от которой не уйдешь, и которую следует принимать достойно.

Так сложился категориальный каркас античной философии, включающий в себя понятия: космос и хаос, материя и идея, душа и ум, единое и судьба.

Отвечая на требования своего времени, мыслители античности ставят вопрос о начале начал: из чего возникает предметная реальность мира и во что она уходит? Поскольку космос воспринимался как чувственно-предметная реальность, то не случайно основатель Милетской школы Фалес (6-7 вв. до н. э.) делает вывод о том, что все начинается из «воды» и в нее возвращается. Ученик и последователь Фалеса Анаксимандр (610-546 г. до н. э.) идет дальше. Он расширяет понятие начала до понятия «архэ», т. е. , до первоначала (субстанции) всего сущего. Это первоначало Анаксимандр называет «апейрон». Основная характеристика апейрона заключается в том, что он «беспредельный, безграничный, бесконечный».

Анаксимен (585-524 г. до н. э.) не удержался на высоте абстрактного мышления своего учителя. Первоначало всего сущего он усматривает а самой бескачественной из четырех стихий — воздухе. И это первоначало называет — «апейрос». Разряжаясь, воздух становится огнем, сгущаясь — водой, землей, вещами. Воздух более бесформенный, чем что-либо. Он менее тело, чем вода. Мы его не видим, а только чувствуем.

В соседнем с Милетом полисе Эфесе жил и мыслил Гераклит (520-460 г. до н. э.). От его сочинений сохранилось 130 фрагментов. Понять их трудно. Уже современники прозвали Гераклита «темным». Прочитав его трактат о природе Сократ сказал: «То что я понял — превосходно. Думаю, что таково и то, что я не понял». Субстанционально-генетическое начало всего сущего Гераклит усматривает в «огне». «Этот космос, единый из всего, не создан никем из богов и никем из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем», гласит один из сохранившихся фрагментов сочинений Гераклита.

Основание всего сущего ищет и Пифагор (предположительно 571-497 г. до н. э.), положив в основу космоса число. Не вода (Фалес), не апейрон (Анаксимандр), не воздух (Анаксимен), не огонь (Гераклит), а число.

По мнению Пифагора, определенная комбинация чисел обеспечивает существование материи, от другой комбинации зависит идея и т. д., ибо «где нет числа и меры, там проживают хаос и химеры». Мысленная манипуляция с числами, как с абстрактными объектами вела к фетишизации числа.

Если у милетцев субстанция еще физична, у пифагорийцев — нумерологическая, то у представителей элейской школы она философична. Для них субстанция тождественна бытию. Критикуя мифологию, Ксенофан (570-478 г. до н. э.) высказывает мысль о том, что все возникающее подлежит гибели. Вечность — это прерогатива Бога. О Боге можно сказать только одно: он везде и все объемлет. Он причина конкретного, конечного, преходящего. Бог как «все» берется не в многообразии, а в высшем единстве, основу которого составляет мысль. Мысль всемогуща. Она движет миром также, как мысль человека движет его телом.

Второй элеат Парменид (540-480 г. до н. э.) развивает понятие единого Миробога Ксенофана в понятие единого Бытия, неделимого и неизменного. Кроме того, Парменид формулирует вопрос о соотношении бытия и небытия, полагая, что эти вопросы могут быть решены только разумом. Но на пути поиска истины разум подстерегают ловушки. Первая западня состоит в допущении существования небытия. Если небытие есть, то, стало быть, оно существует. И тогда следует вывод о тождестве бытия и небытия. А это уже нелепость. С точки зрения Парменида, «есть бытие, а небытия вовсе нет».

Если предшествующие философы изрекали свое мнение о первоначале всего сущего, в лучшем случае, опираясь на метафоры, то Парменид делает попытку построить систему доказательства.

С точки зрения Парменида, небытие не существует потому, что его невозможно ни познать, ни в слове выразить.

Бытие и мышление существует самостоятельно, но мысль становится мыслью, когда она предметна, а вещь тогда лишь вещь, когда она мыслима. Что касается чувственно-воспринимаемого мира, то он кажущийся, мнимый. Только ум ведет к истине, а чувства порождают мнения, приумножают обманчивые слова, ориентированные на сокрытие истины мира.

Сомнение к чувствам казалось нелепостью, а посему рождало возражения. Отстоять позицию Парменида взял на себя его ученик Зенон, используя метод доказательства от противного.

Наши чувства фиксируют пространство, множество, движение, но они заблуждаются. Существующее пространство должно существовать в более обширном пространстве и так до той бесконечности, которая не фиксируется. чувствами.

Что касается множества, то она одновременно воспринимается как величина конечная и бесконечная. И в этом случае возможности нашего восприятия не на высоте.

Еще более парадоксальная ситуация складывается, когда мы пытаемся на уровне чувств фиксировать движения. В своих апориях «Дихотомия», «Ахиллес и черепаха», «Стадион», «Стрела» Зенон высказывает возражения относительно движения. Первая апория гласит, что движение не может начаться, потому что движущийся объект должен дойти до половины пути, прежде чем он дойдет до конца. Но чтобы дойти до половины, он должен дойти до половины, и так до бесконечности. Математически проблема решается, но физический ее смысл сохраняет неопределенность. Это находит свое выражение в том, что бесконечно малый отрезок пути стремится к нулю и в то же время не исчезает. Единое неделимо, ибо если его делить, то должны либо остаться некие предельно наименьшие и неделимые величины, либо единое на каком-то этапе деления должно исчезнуть, превратиться в ничто.

Не менее впечатляет и Ахиллес, который не может догнать черепаху, ибо в каждом промежутке пути Ахиллес должен достичь точки старта убегающей черепахи, а та к этому времени пройдет определенное расстояние, обозначит новую точку старта и так до бесконечности. В результате быстроногий Ахиллес никогда не сможет догнать черепаху. Бесконечно убывающий интервал между Ахиллесом и черепахой стремится к нулю, но не исчезает. Если пространство бесконечно делимо, то движение не может ни начаться, ни завершиться.

Третья апория «Стрела» гласит, что движение невозможно и в случае допущения прерывности пространства. Движущийся объект в каждой точке пространства занимает равное себе место, т. е. находится в состоянии покоя. Сумма состояний покоя исключает возможность движения.

Своим оппонентам Зенон пояснял, что единое Бытие противостоит чувственному миру и доступно лишь логическому мышлению, но выражать его трудно в силу ограниченности нашего языка.

Если названные школы разрабатывают в основном количественную характеристику бытия, то Анаксагор (500-449 г. до н. э.) поднимает проблему качества бытия, его структурную организацию. По его мнению, в основе мира лежат гомеомерии — «себе подобные» частицы. Их можно делить до бесконечности, ибо «в малом нет наименьшего, но всегда есть меньшее». Это была первая попытка структурно представить бытие мира, ощутить его бесконечность.

В определенном смысле Анаксагор подготовил атомистическое учение Левкиппа и Демокрита. Атомисты создали первую философскую картину мира, открытую человеческим чувствам, сохранив рациональное зерно учения элеатов о бытии и, взяв за основу бытия атом.

Атом неделим, вечен, лишен содержания, но имеет определенную форму, величину. Многообразие форм объясняет многообразие явлений мира. Каждый атом объят пустотой. Пустота (небытие) разделяет атомы (бытие). Атомы (бытие) безразличны к пустоте (небытию) и наоборот. Важнейшим свойством атомов является движение. Движение вечно. Оно не имеет начала и не нуждается в какой-либо особой причине для своего существования. Движение возможно только в пустоте. Для Демокрита пустота синоним пространства, которое, по мысли античного мыслителя, обладает абсолютной самостоятельностью. Так сложилась концепция субстанционального пространства и времени. Сталкиваясь, атомы изменяют направление движения. Качество вещей возникает в результате взаимодействия атомов, а фиксируются качества органами чувств человека. Атомы неизменны и вечны, а вещи как комбинации взаимодействующих атомов преходящи и изменчивы.

Создав атомистическую картину мира, Демокрит как бы снял крайние позиции Гераклита и Парменида. Он продемонстрировал изменчивость мира вещей и неизменчивость мира элементов, из которых состоят вещи.

Начиная с Демокрита, мыслителей античности волнуют не только проблемы натурфилософии, но и проблемы человека. Последнее свидетельствует, что в античном обществе зреет кризис.

Косвенным свидетельством этой ситуации явилось появление софистов — «платных учителей мыслить, говорить и делать». Их интересовала не истина, а эристика (искусство побеждать в споре, тяжбе).

Это направление развивает логику, риторику и эристику. Продемонстрировав текучесть понятий как образов, замещающих обозначаемую действительность, софисты внесли определенный вклад в разработку относительной истины, поставив вопрос о необходимости доказательности выдвигаемых положений.

Основные выводы софистов заключаются в следующем: 1) главное свойство материи не ее объективность, а ее изменчивость; 2) ничто не существует само по себе, а существует лишь в отношении к другому, и через другое; 3) все существующее имеет свою противоположность.

Эти выводы обеспечили релятивизм (относительность) истины и ее критерий — полезность. И тем не менее, знаменитый тезис Протагора «человек — мера всех вещей» вряд ли уместно рассматривать как форму крайнего релятивизма (какой же кажется вещь, такой она и есть для меня).

Этот тезис затрагивает проблему ключевых ценностей и интересов человека в его отношениях к миру. Для одного, человек самоценность, а для другого — всего лишь средство достижения сомнительных целей. Кроме того, через этот тезис Протагора прорисовывается противостояние меры человеческого и меры общественного.

В целом же, софисты как мастера риторики и эристики подготовили вывод о том, что окружающий нас мир в силу своей неопределенности и изменчивости непознаваем, а, стало быть, и необъясним.