КУН
Предложенная К. модель историч. эволюции науки направлена как против антиисторизма неопозитивистов, так и критич. рационалистов (Поппер и др.). К. отвергает общее для этих направлений убеждение в единственности, абсолютности и неизменности критериев научности и рациональности. Подобные критерии объявляются К. исторически относительными: каждая парадигма определяет свои стандарты рациональности, к-рые отнюдь не сводятся к простому соблюдению требований формальной логики (хотя и не противоречат им). Демаркационная линия между наукой и ненаукой устанавливается, согласно К., всякий раз заново с утверждением очередной парадигмы.
К. отвергает эмпирицистский «фундаментализм» неопозитивистов: не существует фактов, независимых от парадигмы и, следовательно, не существует теоретически нейтрального языка наблюдения.
Напротив, учёные, овладевая содержанием парадигмы, учатся «видеть мир» сквозь её призму. Не факты судят теорию, а теория определяет, какие именно факты войдут в осмысленный опыт. Отсюда проистекает тезис К. о «несоизмеримости» парадигм, иногда трактуемый как утверждение о невозможности установления к.-л. логич. отношений между сменяющими друг друга теориями. С этим связано отрицание К. преемственности в эволюции науки: знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается после её крушения, а науч. сообщества просто вытесняют друг друга.Признавая, что науч. знание относится к объективной реальности, К. в то же время релятивизирует его истинность по отношению к парадигме, отвергает к.-л. направленность развития науки. Прогресс, по К., — понятие, имеющее смысл только для «нормальной науки», где его критерием выступает количество решённых проблем.
Работы К. сыграли важную роль в углублении кризиса неопозитивистской философии науки, явились стимулом для развития динамич. и историч. представлений о науке и деятельности учёных, подчеркнули значение социологич. и социально-психологич. анализа в науковедении. Раскрыв пек-рые диалектич. характеристики развития науки, К. вместе с тем не смог построить его адекватную картину. Он ошибочно противопоставил элементы дискретности и непрерывности, относительности и абсолютности в развитии науч. знания, а также социальную психологию науч. коллективов — объективной логике науч. исследова-
ния. Реалистич. тенденции сочетаются у К. с элементами прагматизма и инструментализма, а ого в целом рационалистич. позиция не является последовательной. Подобная эклектичность филос. взглядов К. служит причиной ограниченности его историографич. концепции науки.
• Copernican revolution, Camb., 1957; Sources for history of quantum physics, Philadelphia, 19R7; The essential tension. Selected studies in scientific tradition and change, CM.— L., 1977; в рус. пер.— Замечания на ст. И. Лакатоса, в кн.: Структура и развитие науки, М., 1978.
* Родный Н. И., Проблема науч. революции в концепции развития науки Т. К., в кн.: Концепции науки в бурж. философии и социологии, М., 1973; Лекторский В. А., Философия, наука, «философия науки», «ВФ», 1973, № 4; ? о p у с В. Н., «Структура науч. революций» и диалектика развития науки, «ФН», 1977, №2; Criticism and the growth of knowledge, Camb., 1970; Motycka A., Relatywistyczna wizja nauki. Analiza krytyczna koncepcji T. S. Kuhna i S. E. Toulmina, Wroclaw, 1980. В. Н. Порус.