Критерий существования в мире эмпирических предметов.
ческим, в то же время оно является и понятием априорного чистого созерцания, так как его промысливание a priori вызывает у субъекта познания образ голубой ели. Эмпирическое же понятие "колокольный звон" не является понятием априорного чистого созерцания, как и не всякое понятие априорного чистого созерцания является одновременно эмпирическими. Например, понятие "крылатая лошадь" является понятием априорного чистого созерцания, но не является эмпирическим понятием. Таким образом, эмпирические понятия находятся в отношении пересечения с понятиями априорного чистого созерцания. Очевидно, что эмпирические понятия и понятия априорного чистого созерцания составляют понятийный базис теории экспериментального естествознания и эвклидовой геометрии и косвенно могут использоваться, как мы покажем далее, в теории положительной теоретической метафизики, где понятийный базис составляют понятия о сверхчувственных нефизических сущностях.
Описанная типология понятий позволяет уточнить базисные понятия критической философии Канта - "теоретический разум" и "практический разум".
Теоретический разум - это разум, оперирующий объективно непустыми понятиями, т.е. понятиями, в объеме которых мыслятся реально существующие объекты (сущности). Практический разум - это разум, оперирующий понятиями, непустота объема которых постулируется практической целесообразностью в жизнедеятельности людей.В теории онтологического существования объектов (сущностей), в том числе и относящихся к области теоретической положительной метафизики, особый познавательный интерес имеет проблема единства мира. Каким образом связаны между собой сверхчувственные нефизические сущности, предметы априорного созерцания и эмпирические предметы? Сформулированные выше критерии их существования, показывают, что названные сущности могут мыслиться непротиворечиво. Это обстоятельство наводит на постановку еще более значимой метафизической проблемы: не скрывается ли за л о г и ч е с к и м признаком единства мира его о н т о л о г и ч е с к о е единство в статусе существования его структурных частей? Ведь только в
случае положительного ответа на данный вопрос можно говорить о дейст-вительном единстве мира. В свою очередь последнее следует признать существующим лишь в том случае, если удается показать, что все описанные сущности (предметы) находятся либо в границах опыта, либо по меньшей мере в границах возможного опыта. Согласно Канту, как известно, все сущности (предметы), которые находятся в границах опыта либо в границах возможного опыта, во-первых, существуют, а во-вторых, находятся в орбите научного познания.
При этом все эмпирические объекты суть объекты действительного опыта, все объекты априорного созерцания суть объекты возможного опыта, а все сверхчувственные сущности находятся за границами возможного опыта. Встает вопрос: все ли сверхчувственные сущности находятся за границами возможного опыта, являются недосягаемыми для него? Я ут-верждаю, что н е в с е; это вытекает из доказательства в теории онтоло-гического существования следующего принципиально важного тезиса: (1) тогда и только тогда нечто чувственно представимо непосредственно либо опосредовано, когда оно мыслится непротиворечиво.
Обоснуем этот тезис. Допустим, мы имеем непротиворечивое эмпирическое понятие "крупное растение, имеющее корни, ствол и крону". Промысливая это понятие, мы возбуждаем в своем сознании обобщенный образ элементов его объема, т.е. начинаем чувственно их представлять. Теперь, наоборот, допустим, что мы имеем образы некоторых деревьев, т.е. наблюдаем их в опыте. Тогда на основе данных наблюдений мы можем составить их непротиворечивое описание: "крупное растение, имеющее корни, ствол и крону".Рассмотрим противоречивое эмпирическое понятие "крупное растение, имеющее корни и не имеющее их". Очевидно, что сколько бы мы не напрягались, промысливая это понятие, в нашем сознании не возникает обобщенный образ элементов объема данного понятия. Здесь я хочу обратить внимание читателя на исходный метод обоснования положительной теоретической метафизики как науки: начиная с интерсубъективной спо-собности человеческого сознания достаточно эффективно и общезначимо различать противоречивое и непротиворечивое описание объектов мира, можно на этой основе двигаться в направлении конструирования внешнего
(объективного) мира. Опираясь на данный метод, проанализируем следующие понятия априорного созерцания.
1. Мысленно "рассмотрим" понятие "четырехугольник, у которого все углы прямые и все стороны равны". Очевидно, что это понятие имеет непротиворечивое содержание и при этом вызывает a priori чистое созерцание квадрата, т.е. обобщенного представителя всех элементов объема этого понятия. Теперь проведем мысленный эксперимент в обратном направлении: сначала непосредственно представим квадрат в чистом созерцании, а потом, "глядя" на него, сделаем его мысленное описание. В результате снова убедимся, что это описание непротиворечиво. Далее: если объект существует, то мы имеем все основания опосредованно чувственно пред-ставить его себе и, следовательно, символизировать. Аналогичным образом обстоит дело с понятием "окружность", понимаемым "как замкнутая кривая, образованная вращением точки, равноудаленной от центра".
Как известно, в логике и теории множеств для символизации существующих объектов используют круги Эйлера. Если мы символизируем их с помощью объектов, представленных в понятиях "квадрат" и "окружность", то получим следующее опосредованное чувственное представление этих понятий.
Рис. 1. Схема символизирования понятий квадрата и окружности: U - исходная предметная область; 1 - круг, символизирующий множество квадратов; 2 - круг, символизирующий множество окружностей.
Заметим, что данную операцию символизирования квадратов и окружностей следует рассматривать в качестве эффективной процедуры, обосновывающей необходимую истинность суждения: "Ни один квадрат не является окружностью".
2. Теперь рассмотрим понятие "круглый квадрат". Очевидно, что это понятие имеет противоречивое содержание, и сколько бы не напрягалась наша мысль, его промысливание не вызывает a priori обобщенный чистый чувственный образ его предполагаемых элементов. Очевидно также, что мысленный эксперимент в обратном порядке просто невозможен в силу отсутствия у данного понятия чувственного образа. Следовательно, мы вправе заключить, что если понятие имеет противоречивое содержание, то его нельзя чувственно представить ни непосредственно, ни опосредованно, т.е. нельзя символизировать, в том числе и на кругах Эйлера. В этом не-трудно убедиться, обратившись к рис. 1. Мы не можем символизировать в ней круглые квадраты, так как круги, опосредованно чувственно изображающие квадраты и окружности, не имеют общей части.
Аналогичный результат, как нетрудно понять, мы будем иметь в результате символизации на кругах Эйлера непротиворечивого и противоречивого эмпирических понятий.
Если же мы теперь рассмотрим непротиворечивые и противоречивые понятия, элементы объема которых суть сверхчувственные объекты (сущности), то станет очевидным, что в обоих случаях промысливание их содержаний не вызывает чувственный образ, т.е. эти понятия чувственно не- представимы. Однако, если учесть, что, как уже показано, непротиворечивые сверхчувственные сущности существуют, то к ним правомерно применять метод символизирования и, следовательно, они опосредованно чувственно представимы на кругах Эйлера.
Тем самым мы обосновали тезис (1) в полном объеме.Из тезиса (1) вытекают важные для становления положительной теоре-тической метафизики как науки следствия.
. Сверхчувственные нефизические сущности положительной теоретической метафизики находятся в границах возможного опыта, т.е. досягаемы для него.
. Логическая непротиворечивость сверхчувственных и чувственных объектов есть "точка соприкосновения" сверхчувственного как потенци-ально чувственного с актуально чувственным, т.е. в некотором роде "точка соприкосновения" мысли и чувства.
. Действительное единство мира обеспечивает предметную область положительной теоретической метафизики, которая предстает в виде некого подмножества множества всех существующих объектов, что является также необходимым условием построения целостной философской картины мира.
. Мы снова возвращаемся к традиционному, хорошо понятому, с точки зрения здравого смысла, критерию существования вещей в мире, сформулированному еще Д. Бэркли: существовать это значит быть чувственно воспринимаемым.
В заключение теории онтологического существования сформулируем принцип связи существования как квантора и существования как предиката и рассмотрим вопрос об эвристичности предикатов существования. Очевидно, что этот принцип в точном языке логики предикатов с использованием записи в нем понятийных форм будет иметь следующий вид: 3 хА(х) = df V хА(х) ((Ссч(хА(х)) v Счс(хА(х)) v Сэо(хА(х)),
где Ссч - сокращение предикатора "существует сверхчувственно", Счс - "существует в чистом созерцании", Сэо - "существует эмпирически".
Этот принцип, я думаю, может быть положен в основу построения исчисления логики онтологического существования - системы ЛОС, где Л, О, С - начальные буквы соответствующих русских слов. Но решение данной проблемы выходит за границы тематики настоящей работы, поэтому я оставляю ее на будущее. Между тем теория онтологического существования заставляет ответить на вопрос: какую дополнительную информацию мы получаем об объектах от предиката "существует нечто", если есть доказа-
тельства существования этого "нечто", помимо той, которая содержится в описательном имени данной сущности?
Как полагал Кант, существование не есть предикат или определение вещи и поэтому знание о ее существовании ничего не прибавляет к нашему познанию вещи56.
Конечно, утверждение Канта: какие бы определения ни использовались для характеристики Юлия Цезаря, они не доказательства его существования - является в определенном смысле верным. Однако следует признать и другое, не отмечаемое Кантом: если Юлий Цезарь существовал, то в определенное время он занимал в эмпирическом и психологическом мире определенное место, и все его современники, вступавшие с ним в общение, должны были так или иначе учитывать это обстоятельство. Аналогично строится доказательство существования объекта чистого априорного созерцания; в случае доказательства существования сверхчувственной нефизической сущности это означает, что она занимает "место" в сверхчувственном нефизическом мире и человек учитывает это в своем поведении. И аналогично тому, как человек учитывает в своем физическом поведении существование телесных предметов (он, например, обходит их на своем пути), так и свои духовные движения он совершает с учетом су-ществования сверхчувственных сущностей. Показательно в этом отношении также поведение верующих и неверующих людей, которые соответственно признают и не признают существование Бога как сверхчувственной сущности и в зависимости от этого по-разному ведут себя в жизни. А существование объектов априорного созерцания, например, учитывается в такой специфической деятельности человека, как доказательство геометрических теорем.Итак, аргументация, приведенная в пунктах А, Б, В, Г, Д, полностью обосновывает тезис: положительная теоретическая метафизика имеет реальную предметную область.
Однако здесь правомерно поставить вопрос: могут ли существовать сверхчувственные нефизические сущности вне "пространства" теоретического разума или вне теоретической языковой среды, или языкового каркаса, в терминологии Карнапа? Или в более традиционной формулировке:
могут ли существовать сверхчувственные нефизические сущности независимо от существования размышляющего о них субъекта познания, т.е. могут ли они существовать объективно?
Из основоположений аналитической и лингвистической философии и философии Карнапа, в частности, следует, что сама постановка такого вопроса бессмысленна.
Я не склонен к такому радикально отрицательному ответу на поставленный вопрос. В ответе на него я исхожу из положения Карнапа, который различал существование объектов в теоретической языковой среде и вне ее, восходящее, как я уже отмечал, к критической философии Канта. Я считаю его достаточно конструктивным и плодотворным для научной теории познания. Оно показывает, что доказательство существования сверхчувственных объектов в теоретической языковой среде (в границах теоретического разума в терминологии Канта) делает возможным конституиро- вание науки об этих сущностях. Так, мы не можем с достоверностью утверждать, что, например, натуральные числа существуют сами по себе, вне соответствующей языковой теоретической среды языка арифметики, но само их существование в языке, т.е. в границах теоретического разума (по терминологии Канта) позволяет конституировать их в качестве элементов объема понятия "натуральное число", лежащего в основе арифметики как науки. Далее. Скорее всего мы согласимся, что с одновременным исчезновением на Земле всех людей исчезнут и государства, однако пока на Земле существуют люди, будет существовать и языковая среда, содержащая понятия о такой сверхчувственной нефизической сущности, как государство, существование которой не может отрицаться здравомыслящими людьми и которая является предметом исследования социологии и политологии. Наконец, можно сказать, что пока на Земле существуют люди, будет существовать определенный теоретический язык, называемый теологией, в котором с помощью сформулированного мной критерия существования сверхчувственных нефизических сущностей можно обосновать существование Бога как сверхчувственной нефизической сущности. Тем самым открывается путь для конституирования теологии как науки. Однако это обстоятельство не снимает для человечества важности вопроса о возможно-
сти существования Бога, государств, натуральных чисел и др. сверхчувственных непротиворечиво-мыслимых нефизических сущностей вне соот-ветствующего теоретического языка, или теоретического разума, и, следовательно, до существования всякого человека.
В противоположность философам Венского кружка и их последователям я не считаю этот вопрос бессмысленным, а напротив, считаю его крайне актуальным для формирования мировоззрения людей, однако ответ на него мы можем иметь не на уровне эпистемы, т.е. не на уровне аподиктического знания, а на уровне доксы, т.е. на уровне веры. Более обстоятельно я изложу эту проблему далее, а пока обращу внимание читателя на следующее.
Различение существования объектов в языковой структуре или же в структуре, опосредованной познавательными способностями человека, и существование объектов вне этих структур позволяет говорить о двух видах объективного существования. Первое, т.е. существование в описанных структурах, следует назвать интерсубъективным существованием. Оно субъективно в том смысле, что это существование достоверно до тех пор, пока существует субъект познания, который является носителем этих структур. Оно объективно в том смысле, что в языковой среде или же в структуре познавательных способностей субъекта познания это существование может быть обосновано посредством общезначимой эффективной процедуры, одинаково убедительной для всех участников процесса познания. Но самое важное следствие из такого различения заключается, на мой взгляд, в том, что для научного познания объектов в мире достаточно обосновать их интерсубъективное существование, но научного познания, как оказывается, недостаточно, чтобы получить ответы на все познавательные вопросы, которые возникают у отдельных людей и у всего человеческого сообщества в процессе формирования мировоззрения. Без ответов на эти вопросы человек дезориентирован, он не знает, зачем он пришел в этот мир и каков смысл его жизни. Лишь обладая целостным осмыслением мира, включающим научное познание и рациональную веру, фундированную этим научным познанием, человек может получить ответ
ную этим научным познанием, человек может получить ответ на свои вопросы.