Конец XX века как завершение эпохи модерна.

Ключевые понятия

Коммунитаризм — направление в социально-политической теории, утверждающее, что оптимальными формами позволяющими реализовать идеалы солидарности, справедливости и преодолеть отчуждение между человеком и обществом, являются небольшие социальные общности людей.

Либерализм — политико-правовая ориентация, основанная на признании политических и экономических прав индивида, понимаемых как обобщение естественных потребностей нормальных цивилизованных людей.

Модерн — период европейской истории с XVII по первую половину XX столетия, в течение которого происходило формирование и развитие основных институтов западного общества: капиталистического способа производства, либерального государства, гражданского общества. Отличительными чертами модерна являются «формальный»рационализм и техницизм.

Постмодерн — состояние общества, которое исчерпало потенциал модернизации и ищет новые формы идентичности. Для ситу-

ации постмодерна характерен плюрализм жизненных форм, отсутствие единого смыслового центра культуры, обобщающих и легитимирующих инстанций.

Солидарность — общность интересов и целей, ориентирован- нная на согласованность в действиях и совместную ответственность за их результаты.

Справедливость — нравственное начало общественной жизни, выступающее условием осуществления всех остальных моральных ценностей. Справедливость включает в себя требование равенства прав людей на осуществление своих жизненных проектов, соответствие между деянием и воздаянием, заслугами и их признанием.

Традиционное общество — общество, в котором чтут традиции, созданные и передаваемые от поколения к поколению без изменения.

Трайбализм — стремление к обособлению на основе родоплеменных признаков. Проявляется в политической ставке на едино- кровников.

Цивилизация — ступень развития общества, для которой характерна доминанта репродуктивной деятельности, особый тип менталитета, ориентированного на комфорт и потребление.

Назначение XVIII главы учебника состоит в том, чтобы на основе историко-философского анализа показать сущность эпохи модерна и ее завершение на рубеже XXI века; заострить внимание студенческой молодежи на то, что современный мир стоит перед лицом глобальных проблем; показать суть переходного периода от модерна к новому состоянию, продемонстрировав кризис классического либерализма и формирование на рубеже XXI века новой социальной реальности в форме мультикультурного общества; дать в целом оценку перспективы человечества, обосновав необходимость новой парадигмы общественного развития.

1. Конец XX века как завершение эпохи модерна

Рубеж XX-XXI вв. означает смену не только столетий, но и тысячелетий. Время является одной из существенных онтологических характеристик бытия общества и бытия человека. Это форма осуществления их способа жизни и ее проявления. Время демонстрирует динамизм содержания общественной жизни, ее количественные изменения и новое качество, свидетельствующее об эволюции человечества, о необратимости процессов развития общества и развития человека.

Традиционно историю человечества исчисляют периодом в 50 тысяч лет. Если взять в качестве средней продолжительности жизни возраст в 62 года, то получим 800 поколений. Из них 650 — человек провел в пещере. 70 последних поколений формируют письменную культуру, нарабатывают традиции и только на долю последних поколений выпало потрясающее количество событий, открытий, материальных и духовных благ. «Вчера» сельское хозяйство перестало быть основой цивилизации, а «сегодня» представители умственного труда превысили число работников физического труда.

В этих условиях анализ прошлого является предпосылкой определения перспективы на будущее.

В конце XX в. человечество переживает завершение эпохи, которую в 70-х гг. окрестили звучным термином «модерн». Истоки этой жизни начинаются, когда Данте Алигьери исполнил гимн земному предназначению человека, а мыслители Ренессанса обосновали право человека на свободу выбора подняться до заоблачных высот или опуститься до скотского состояния. Идея антропоцентризма несла в себе идею рационализма. Единство этих идей не только взорвало парадигму теоцентризма средневековья, но и определило судьбу общества традиционных отношений.

Традиционное общество самодостаточно. Эта самодостаточность обеспечивается религиозной идеей, согласно которой мир и человек являются актом божественного творения и не нуждаются в каком-либо улучшении, ибо нельзя совершенствовать совершенное. Жизнь традиционного общества обеспечивается передаваемыми из поколения в поколения обычаями, нормами поведения. Если в обществе возникают коллизии, то они свидетельствуют, что люди отошли от первоначального бытия, нарушили традиции. А посему следует вернуться к истокам, соединить разорванную связь времен и жить так, как жили предки.

Рационализированный антропоцентризм взорвал общество традиционных отношений. Средством модернизации общественной жизни стала рационализация, то есть преобразование системы «природа — общество — человек» в соответствии с требованиями разума.

В онтологическом плане это означало кардинальные изменения в истории человечества: разрыв с традициями, признание приоритета общества над природой, торжество разума. В социальнополитическом плане это вылилось в завершении процесса первоначального накопления капитала и становлении капиталистического способа производства, где уровню и характеру производительных сил отвечали буржуазные производственные отношения.

Сложившаяся форма производственных отношений инициировала приоритет оформления социальной жизни через «порядок», «ограничение», «покорение», «организацию».

Традиционное общество опиралось на систему незыблемых нравственных установок, ценностей и институтов их поддерживающих. Эти установки и ценности были просты и понятны каждому человеку, а их роль в обеспечении общественной стабильности никем не оспаривалась. «Что такое хорошо, и что такое плохо» было известно человеку традиционного общества с момента рождения и не менялось до самой его смерти. Эпоха модерна, подорвав традицию, разрушила и веру в абсолютность нравственных норм. Мораль была вытеснена из сферы публичной жизни, перестала играть в ней роль стабилизирующего фактора. На первое место выходит политика как концентрированное выражение экономики. Отношение к нравственности объясняется общей тенденцией с недоверием, а то и с презрением относиться ко всему, что не может быть просчитано, что не поддается рационализации.

Рационализация общественной жизни означала и ее демистификацию, снятие покровов таинственности с природного и социального бытия через их прояснение средствами науки, техники и рациональной организации. Поэтому созвучными и адекватными этой эпохе были теоретические поиски, которые ставили своей целью не абстрактные метафизические рассуждения, а поиск и создание схем, помогающих преодолеть хаос эмпирического бытия.

Людям нужны не Бог и не Абсолютные истины добра, справедливости. Им нужны четкие, понятные и — самое главное — реализуемые гарантии. Место духовности занимает просчитанная экономическая выгода.

Эпоха модерна с самого начала базировалась на уверенности в том, что с помощью рационального подхода к образованию, политике, образу жизни и мысли можно заново пересоздать мир, покорить природу, осчастливить человека.

В принципе стремление людей сделать мир устроенным, безопасным и комфортным не содержит в себе ничего плохого.

Свобода — вот та высшая ценность, во имя которой человек эпохи модерна живет и действует. «Освободиться» означает для него сделать понятной и управляемой окружающую действительность, удалить из нее все то, что не поддается рационализации.

В хозяйственной сфере эпоха модерна характеризуется возникновением и развитием свободной рыночной экономики, базирующейся на идее, что логика рынка является наиболее рациональной, а значит, обеспечивает наибольшую эффективность.

В политической области модернизация шла по пути постепенного вытеснения отживших феодально-монархических порядков новыми, либерально-демократическими институтами. Свобода не может зависеть от капризов одного человека — таково главное политическое и правовое требование эпохи модерна. В работах Дж. Локка, Т. Гоббса и других либерально ориентированных мыслителей раннего Нового времени были обоснованы исходные принципы такого общественного порядка, при котором наиболее полно реализуется главная ценность человека — его свобода.

Качественные изменения произошли и в образе жизни человека новой эпохи. Религия, долгое время активно вмешивающаяся в частную жизнь индивида и определявшая основные параметры его бытия, была объявлена личным делом человека. Этим объясняется, в частности, успех протестантской версии христианства, сочетавшей в себе жесткий аскетический рационализм, свободу и предприимчивость индивида с одной стороны, и высокую набожность — с другой.

Таким образом, модерн может быть понят как попытка построить жизнь на базе одной, фундаментальной ценности — разума.

Рационализация есть преобразование действительности в соответствии с законами разума, которые едины, универсальны, всеобщи. По логике это означает, среди прочего, унифицирование мира, более тесное сближение культур. Формальная рационализация означает стандартизацию жизни. Но помимо нее существует еще и ценностная рационализация.

Преобразуя действительность, люди действуют не только в соответствии с логикой целерационального поведения, но и сообразно своим представлениям о справедливости, красоте, правах человека.

Формальная рационализация предполагает максимальное совпадение логики действия и имманентной логики развития объекта, на который направлено это действие. В результате отдельные сферы действительности под воздействием этой внутренней логики, все более и более обособлялись от субъекта действия. Экономика совершенствуется только ради экономики, политика — ради политики, право также становится сферой нормативности, безразличной к человеку.

Мир, с одной стороны, становится более ясным и прозрачным, а, с другой — все более усложняется из-за дифференциации и специализации отдельных его частей. Стремление объяснить логику мира и незаслуженность страданий от мира требует теоретической рефлексии и рационализации образа жизни. Но одновременно в результате ценностной рационализации, мир становится все более и более многообразным. Он теряет свой единый смысловой центр. Философы первыми осознали ограниченность рационалистической парадигмы, что дало повод к разговору о «конце истории».

Современный американский политолог Ф. Фукуяма пишет по этому поводу: «Конец истории печален. Борьба за признание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма, — вместо всего этого — экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителя. В постисторический период нет ни искусства, ни философии; есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории»[123]. Завершение истории понимается как завершение периода развития человечества и начала периода просто жизни: без открытий и революций, без свершений и стремлений к запредельным идеалам. Этакое спокойное, сытое, комфортное существование. Такая история действительно заслуживает своего конца.

О завершении эпохи модерна писал еще Ф. Ницше в присущей ему афористичной манере. Его знаменитое восклицание: «Бог умер!» следует понимать как констатацию того факта, что демистификация мира с помощью рационализации привела к размыванию единой нравственной субстанции, персонификацией которой был Бог. Человек остался один на один со своей совестью, обреченный на постоянный выбор между добром и злом. Тем самым ясно обозначилась перспектива нигилизма в европейской культуре. Жить в мире, лишенном ценностных ориентиров, может, по утверждению Ницше, только «сверхчеловек», одержимый волей к господству.

В исследование природы модерна, логики становления и причин гибели внес свой вклад и М. Вебер[124]. Посвятив всю жизнь изучению феномена рациональности, воплотившейся в европейской культуре, Вебер приходит к неутешительному выводу о том, что несмотря на очевидные успехи науки, техники и рациональной организации, мир не стал более совершенным и более пригодным для обитания человека. Те возможности, которые он представляет человеку, могут реализоваться только через игнорирование привычных, непосредственных человеческих отношений.

Беспристрастные законы и эффективно действующие социальные институты оказались не в состоянии обеспечить человеческие отношения. И самое главное, что в результате последовательной, длившейся почти пятьсот лет модернизации, действительность оказалась раздробленной на множество автономных ценностных миров, упрямо отстаивающих свою самодостаточность.

Немецкая культура заявляет о своем превосходстве над французской, экономика ставит себя выше политики и религии, наука считает результаты своей деятельности наиболее адекватными и с презрением смотрит на философию и искусство, католичество объявляет ересью все остальные версии христианской религии. И никто не хочет идти на компромиссы, искать общие символы интеграции.

Как правило, философы и поэты видят «непорядок» в бытии раньше, чем он проявится эмпирически и станет очевидным для политика и обывателя. Поэтому диагноз, поставленный Г. Гегелем, Ф. Ницше, М. Вебером и другими мыслителями оставался без внимания более ста лет. Европа выглядела респектабельно, имела вполне здоровый вид. И только опыт двух мировых войн, конфронтация двух мировых систем и реальность глобальных проблем, заставили интеллектуалов «вспомнить» о неутешительных оценках, которые дали философы эпохи модерна, эпохи формальной рационализации.