§ 1. Ирраціональная мораль: мистицизмъ или традиціонализм©.
Моральная проблема является наиболіе сложной и наиболіе возвышенной формой проблемы дійствія.Зто, кромі того, та проблема, въ которой философскія разногласія въ настоящее время принимают© самый острый характеръ.
Наконец©, это, быть можетъ, та проблема, которая у большинства мыслителей опреділяет© ихъ точку зрінія на всі другія проблемы и способы ихъ разрішенія.Ибо не слідует© поддаваться обману форм© изложенія. То или иное рішеніе, то или иное мнініе, представленныя намъ какъ слідствія системы, въ дійствительности иміются на лицо еще до созданія системы. Это для нихъ и построена вся система, а не система къ нимъ привела. Представленныя, какъ выводы, они въ дійствительности являются предпосылками.
Такое происхожденіе теоретической мысли ясно въ новых© философских© направлениях©, которыя посвятили себя нападкам© на рацюнализмъ. Не для того ли они создались, чтобы освободить себя отъ моральных© выводовъ, которые, повидимому, диктуются разумом©, чтобы оправдать другія доктрины—доктрины дійствія, которыя наука въ конці XIX віка подвергла такой жестокой критикі? Появилось желаніе узаконить доводы, не признаваемые разумом©, реабилитировать чувство, ирраціональное, предразсудокъ, традицію, все то, что въ соціальной жизни соотвЄтствуегь инстинкту, вытекаетъ изъ первичныхъ инстинктовъ и, слЄдовательно, противостоитъ раціональному интеллекту, послЄднему порожденію руково- дящихъ силъ дЄйствія.
Такимъ образомъ, намъ приходится быть свидЄтелями переворота, который казался невЄроятньїмь съ тЄxъ поръ, какъ греческая цивилизація закончила созиданіе разума, осуществивъ свободу мысли во всей ея смЄлости: дЄйствіє и ycпЄxъ (понимаемыя, само собою разумЄется, въ наиболЄе широкомъ и благородномъ смьіслЄ этихъ словъ) стали оправдашемъ познанія; практика даетъ мьішленію его права, узакони- ваетъ его.
Если до сихъ поръ для того, чтобы дЄйствовать, старались познавать, то это потому, что для удачнаго дЄйствія считали необходимымъ правильно мыслить.
Разумъ и интел- лектъ диктовали намъ этотъ принципъ: вЄрньїе, дЄйствитель- ные результаты, а слЄдовательно, счастье, нравственность и подлинное благо могутъ быть достигнуты только дЄйствіемь, руководимымъ понимашемъ истины. А теперь намъ заявляють: то, что вы называете понимашемъ истины, есть произвольное построеніе. Оно совершенно индифферентно съ точки зрЄнія истины. Оно отличается отъ заблужденія лишь своими результатами, лишь тЄмь, что приводить къ успЄшному дЄйствію.Истина есть не причина удачи, а ея слЄдствіе. СлЄдовательно, она не имЄєть ничего общаго съ тЄмь представле- ніемь объ истинЄ, которое у насъ существовало до сихъ поръ. Прометей оказался побЄдителемь, ибо, похищая священный огонь, онъ похитилъ лишь полезный инструментъ, а не частицу божественнаго разума.
Потомство Яфета было смЄльїмь лишь въ буквальномъ смьіслЄ этого слова: оно осмЄлилось дЄйствовать. ДЄйствіє, сначала совершающееся въ слЄпую, превращается потомъ въ умственную активность, въ разумъ, въ истину, если оно оказывается удачнымъ, или же въ заблужденіе, если оно неудачно. Выводъ отсюда мы уже часто предчувство-
Современная философія. 14
вали; мы его ясно видимъ теперь. Между традиціон- нымъ предразсудкомъ, инстинктивнымъ импульсомъ, сердеч- нымъ порывомъ, фанатизмомъ страсти, между всімь тімь, что двигало и до сихъ поръ еще продолжаетъ двигать большинство людей: чувствомъ, обычаемъ, рутиной — съ одной стороны, и раціональньїмь интеллектомъ, который съ тру- домъ, но свободно пробиваетъ себі путь — съ другой, ніть никакой разницы по существу. Если предразсудокъ приводить къ такому же удачному результату, какъ и медленное изслідованіе разума, то въ абсолютномъ смьіслі онъ столь же цінень, а въ относительномъ еще боліє цінень, ибо онъ избавляетъ отъ трудовъ, колебаній и жертвъ. Если предразсудокъ, традиція приводять къ успіху, т. е., въ человіческой жизни, къ счастью, а разумъ—какъ, напримірь, у Прометея или Адама — требуетъ искупительныхъ жертвъ, то правъ инстинктивный и смутный опытъ, а не правъ разумъ.
Въ этомъ инстинктивномъ и темномъ опьіті заключена истина, поиски же истины, наука — заблужденіе. Ибо только удачный результатъ, только достиженіе преслідуемой ціли даютъ намъ возможность сказать, что всі пущенныя въ ходъ средства обла- даютъ той условной логической цінностью, которую назы- ваютъ „истиной". Не иміемь ли мы тутъ діла съ возрожде- ніемь — но въ формі метафизической, облагораживающей его и скрывающей его сущность, — знаменитаго софизма моральной ліности и торжествующего безстыдства: ціль оправдываетъ средства?Новыя философіи відь прежде всего являются моральными доктринами. И эти доктрины можно, повидимому, опре- ділить такъ: мистицизмъ дійствія. Эта точка зрінія не нова. Ея придерживались софисты, для которыхъ также не существовало ни истины, ни заблужденія, а просто успіхь. Ея придерживались пробабилисты и скептики послі-аристо- телевскаго періода, нікоторьіе номиналисты во времена схоластики, субъективисты XVIII-го віка, въ особенности Берклей.
На этихъ же предпосылкахъ покоятся доктрины интел-
лектуальныхъ анархистовъ, какъ напримір© Штирнера и Ницше.
Въ обвинительном© акті, предъявленном© наукі современным© номинализмом© и прагматизмом©, слова являются боліє новыми, чім© сущность. Казалось бы даже, что съ этой точки зрінія они отступают© передъ выводами ніко- торыхъ греческих© софистов© и особенно передъ выводами гордых© и аггрессивныхъ индивидуалистов©, какъ Штирнеръ и Ницше. Эти послідніе развивали свои мысли до конца. Увидя во вселенной не поддающійся пониманію процесс© движенія, который не укладывается ни въ какое логическое опреділеніе и который насміхается надъ всіми ухишреніями мысли, они сміло вывели отсюда не только отрицаніе истины, но и отрицаніе всякой морали. Они были безжалостными критиками всякой традицій и всякаго предразсудка.
Современная софистика принялась за задачу, совершенно противоположную. Она пожелала возстановить тра- диціонньїя философіи дійствія ; ея практическая мораль представляет© собою мораль соціальнаго консерватизма.
И критика ея, которая сначала какъ будто-бы идетъ по одному пути съ анархистами мысли и революціонерами идеи, поворачивает© къ моральному догматизму, который является лишь санкціей и реставраціей древних© догматизмовъ. Это совершенно ясно въ традиціонномь прагматизмі, — ибо уже существует© прагматистская традиція. Когда нікоторьіе модернисты, вроді Ле-Руа, выводят© изъ прагматизма апологію католицизма, то они быть можетъ ділают© не ті выводы, которые хотіли сділать нікоторьіе изъ философов© - основателей прагматизма. Но они выводят© изъ него заключенія, которыя дійствительно изъ него вытекают©, и которыя, впрочемъ, выводились, если не вполні, то почти вполні, такими типичными прагматистами, какъ В. Джемсъ и философы чикагской школы. Я думаю даже, что можно утверждать большее. Я думаю, что выводы Ле-Руа единственно правильные изъ всіх© тіх© выводовъ, которые можно сділать изъ этого метода мьішленія.Прагматизмъ собственно говоря не утверждаетъ, что не существуетъ истины. Онъ утверждаетъ только, что истина должна быть понимаема не такъ, какъ ее понимаютъ раціоналистическіе и интеллектуалистическіе ученые и философы. Быть истиннымъ значитъ оправдаться, а оправдаться значитъ имЄть успЄхь. Истина есть то, что ведетъ къ желанной цЄли. Такъ какъ множество путей ведутъ въ Римъ, (однимъ изъ нихъ является прагматизмъ!), то мы можемъ достигнуть одной и той же цЄли нисколькими путями. Такъ какъ всЄ эти пути эквивалентны между собой, то они обладаютъ одинаковой логической ценностью. Наука, раціональньїе методы не суть единственныя истины. Все то, что даетъ намъ возможность достигнуть цЄли, въ действительности обладаетъ такой же цЄнностью, — ни больше, ни меньше — какъ наука и раціональньїй методъ.
Ницшеанскій анархизмъ характеризуется тЄмь, что по его мнЄнію не существуетъ ничего истиннаго кромЄ на- стоящаго момента и наука въ этомъ отношеній ничЄмь не отличается отъ традицій, религіи, морали. Мірь это иллюзія, надъ которой слЄдуеть смЄяться. Прагматизмъ же характеризуется тЄмь, что по его ученію, истинно все, что приводить къ удачному результату и такъ или иначе приспособлено къ моменту: наука, религія, мораль, традиція, обычай, рутина.
Все то, что осуществляетъ цЄль и даетъ возможность действовать, должно приниматься въ серьезъ, при- томъ все въ одинаковой степени.Одна и та же критика даетъ возможность однимъ все переворачивать, другимъ все оставлять нетронутымъ. Не трудно понять, какъ и почему это происходитъ. Если не существуетъ критеріевь, признаковъ, на основаній которыхъ можно было бы сделать выборъ, то все, что есть, то есть все, что удается, можетъ быть съ одинаковымъ правомъ объявлено и добрымъ и злымъ, и истиннымъ и ложнымъ; все—истина и все—ложь, все—реальность и все—иллюзія являются равнозначными тезисами. ТЄ же самыя разсужденія, которыя приводять насъ къ аморализму Ницше, ведутъ насъ и къ тради- ціонализму прагматизма. Надо только перемінить слова, при помощи которыхъ ихъ выражаютъ.
И прагматисты, мні кажется, въ данном© случаі лучше разсуждаютъ, чім© ті, кто заимствовал© у нихъ критику науки, ибо они обновляют© науку боліє обширными, боліє точными и углубленными познаніями. Въ самом© ділі, обез- ціниваніе науки лучше гармонирует© съ сохраненіем© традицій, чім© съ параллельным© обезціниваніем© и этой по- спідней.
Чім© разрушались до сихъ пор© традицій и догмы ? Наукой, или — если предпочтительніе взять инструмент©, а не продукт© его — разумом©. Наука живет© свободой, разумъ есть не что иное, какъ свободное изслідованіе. Такимъ образомъ наука и разумъ прежде всего революціонньї, и покоюшаяся на нихъ греко-западная цивилизація была, есть и будетъ цивилизаціей бунтовщиков©. Бунтъ былъ до сихъ пор© нашимъ единственным© средством© освобожденія и единственной формой, подъ которой мы могли познать свободу. Я подразуміваю духовный бунтъ владіющаго собой разума, а не грубо-матеріальньїй бунть, который представляет© лишь рудную жилу— часто полезную, иногда необходимую— того драгоціннаго металла, каким© является первый.
Главной помощью, которую можно оказать традицій, сохраненію старых© моральных© цінностей, употребляя модное вьіраженіе, является обезціниваніе науки. Вотъ почему прагматизмъ и номинализм© должны йміть логическим© по- слідствіем©, какъ это хорошо виділо большинство примкнувших© къ нимъ, оправданіе нікоторьіх© мотивов© дійствія: религіозньїх©, сентиментальных©, инстинктивных©, традиціон- ныхъ.
На той же вьісоті, какъ и мотивы дійствія, заимство- ванныя у научнаго познанія, или, строго говоря, еще выше— ибо наука иміет© діло лишь съ индустріальньїм© дій- ствіем© — новая философія должна была поставить ирраціо- нальную мораль: мораль порывов© сердца или подчиненія авторитету, мистицизму или традиціонализму. Традиціонализм© иногда даже идетъ такъ далеко, что нікоторьіе (напримір©В. Джемсъ) не колеблясь возвращаются въ морали къ абсолюту рацюналистическихъ моралистовъ. Только изъ этого абсолюта ділаюгь нічто въ роді совершенно условной ил- люзіи, которую сохраняютъ, потому что она приводить къ чрезвычайно счастливымъ практическимъ послідствіямь. Этотъ образъ дійствія сильно напоминаетъ бутаду Ренана х), который въ моральныхъ традиціяхь виділь остроумное надувательство человіка природой.