Информационное общество с устойчивым развитием.
Теория информационного общества обладает мощным гуманистическим потенциалом, но на практике реализуется технократический вариант постиндустриализма. То же самое
можно сказать и о концепции устойчивого развития. «Идеологами постиндустриализма, - пишет Э.Г.Кочетов, - предпринимаются тотальные усилия, чтобы продлить жизнь техногенной (постиндустриальной) машины на исторической сцене в ее высшей фазе. С этой целью постиндустриализм примеряет на себя актуальную и полезную концепцию «устойчивого развития». Сама идея устойчивого развития трактуется как «теоретическое обоснование» апологетического стремления придать процессу пожирания ресурсов «устойчивый» характер с целью его дальнейшего «развития», не допустить сбоя в бешеном ритме и темпе функционирования глобальных воспроизводственных конвейеров, где формируется и перераспределяется мировой доход между узкой группой «развитых стран», не допустить в этот процесс «сторонние» государства, удержать их на «хозяйственном дворе» этих конвейеров (с их сырьевыми, людскими, интеллектуальными, финансовыми ресурсами» (62. С.488). Действительно, под флагом «устойчивого развития» предпринимается яростная попытка сохранить нынешнее положение вещей (когда полновластный контроль над мировым доходом осуществляется странами так называемого «золотого миллиарда»), придать устойчивость деятельности мировых транснациональных воспроизводственных циклов, для которых требуется бесперебойная поставка капитальных ресурсов практически всех стран мира.
«И потому надо переосмыслить понятие «устойчивое развитие», - пишет Э.Г.Кочетов, - так как оно принимает совершенно другую смысловую нагрузку. Иначе говоря, это понятие должно предопределить устойчивость процесса гармоничного синтеза этнонациональных и индустриальных моментов, устойчивость формирования этноэкономических систем» (62. С.373). Но для такого устойчивого (гармоничного, сбалансированного) развития требуются мощные скрепы, поддерживающие как биоразнообразное, так и культурное разнообразие. Только при этих условиях можно сохранить свою неповторимую экологию, природную особенность и «национальную ауру». А. Неклесса считает, что происходит «постепенная деградация столь же популярной, сколь и неопределенной концепции устойчивогоразвития» (101. С.35). Действительно, можно привести многочисленные факты дискредитации идеи устойчивого развития. Нередко ее содержание сводится или к техноэкономическому росту, или к эколого-демографическому радикализму с его антигуманным требованием коррекции численности населения планеты. В связи с этим некоторые ученые вообще предлагают отказаться от понятия «устойчивое развитие». Например, Н.И. Лукьянчиков предлагает вместо термина «устойчивое развитие» употреблять термин «ноосферное развитие» (69). Хотя употребление термина «ноосферное развитие» как синонима понятия устойчивого развития вполне правомерно, все же мы не можем согласиться с заменой термина «устойчивое развитие» на «ноосферное развитие».
Во-первых, концепция устойчивого развития принята мировым сообществом в качестве Повестки дня на XXI век, и термин «устойчивое развитие» вошел во все международные и национальные программы развития, во-вторых, понятие ноосфера пока еще весьма неопределенно и нуждается в уточнении. Права М.М. Максимова, которая замечает, что «пока еще никто не предложил более конструктивный с точки зрения практической политики идеи, способной объединить усилия международного сообщества в решении глобальных проблем, нежели концепция устойчивого развития, нравится она кому-то или нет.
Во всяком случае, она содержит ориентиры не только для нынешнего, но и для будущего поколений» (72. С.20). И то, что большинство исследователей цивилизации вполне допускает возможность глобальной катастрофы, убеждает нас в том, насколько важно выбрать и реализовать такое направление мирового развития, чтобы грядущий мир был устойчивым и гармоничным. Если устойчивое развитие рассматривать как Стратегию Человечества, ориентированную на достижение такого глобального мира, то трудно переоценить цивилизационную миссию концепции устойчивого развития. В этой связи уместно заметить, что выживание человечества и сохранение биосферы, т.е. то, на чем акцентирует внимание концепция устойчивого развития - это необходимое условие становления новой устойчивой цивилизации, которую одниавторы именуют «ноосферным обществом» (А.Д.Урсул), а другие «неоэкономическим обществом» (Э.Г. Кочетов).
Концепция ноосферогенеза, развиваемая А.Д. Урсулом, акцентирует внимание на разуме, на рациональной организации управления переходом к сфере разума, на интеллектуально- информационных аспектах. По его мнению, включение этих аспектов в проблематику устойчивого развития позволит представить становление информационного общества как движение по пути устойчивого развития (150). Конечный путь движения по пути устойчивого развития характеризуется АД. Урсулом как ноосфера. «Переход к ноосфере возможен лишь в ходе грядущей гуманитарно-гуманистической трансформации всей цивилизации как единого целого, которую можно было бы, преодолевая нашу мировоззренческую аллергию к
насильственным изменениям, именовать ноосферной революцией как новой третьей цивилизационной революцией» (19. С.191). Мы не будем останавливаться на подробном описании ноосферной концепции цивилизационного развития, поскольку она достаточно широко представлена в отечественной литературе (18).
Концепция устойчивого развития, принятая в качестве Повестки дня на XXI век Конференцией ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992 г.) в основном характеризует сферу экономики, экологии и технологии.
В тени остаются вопросы духовно-культурного развития человека без решения которых невозможно создание глобального устойчивого развития общества. Именно в этом контексте политическая концепция устойчивого развития справедливо подвергается критике сторонниками цивилизационного подхода к анализу мирового развития. Прав был А. Печчеи, когда он писал: «И если мы ощутить глобальность всего сущего на свете, то в центре этого должна стать целостная человеческая личность» (109. С. 183-184). Возникает вопрос: как исправить технократическую ошибку, допущенную при формировании политической стратегии глобального устойчивого развития? На наш взгляд, есть два пути преодоления этой ошибки. Во-первых, необходимо придать цивилизационный смысл понятию устойчивого развития; во-вторых, обогатить концепциюустойчивого развития новым содержанием, дополнив ее гуманистическими версиями глобального информационного общества. Переход к устойчивому развитию возможен только в глобально-планетарном масштабе и это еще один аргумент в пользу синтеза концепции устойчивого развития и идеи глобальной цивилизации.
Мы согласны с Э.Г. Кочетовым и А. Неклесса в том, что необходимо бороться с попытками подогнать концепцию устойчивого развития под технократические параметры постиндустриализма и геоэкономического экспансионизма. В то же время сегодня - в условиях глобализации - невозможно рассматривать стратегию устойчивого развития в отрыве от концепции глобального информационного общества. Необходим симбиоз гуманистических параметров информационного общества и этики устойчивого развития в целях определения ценностных оснований современного цивилизационного развития. Необходим поиск «третьего пути» на стыке теории информационного общества, экологической этики и модели устойчивого развития - пути, ведущего к эколого- гуманистической цивилизации.
Как мы уже отмечали, эколого-гуманистическая цивилизация не есть конечный пункт прибытия, не есть «будущий факт» (Г.П. Флоровский); это нравственный идеал, то гармоничное состояние общества, к которому надо стремиться, чтобы поддерживать социальный прогресс.
«История - это прогресс нравственных задач, - замечает Г.С. Померанц, - не свершений, нет, но задач, которые ставит перед отдельным человеком коллективное могущество человечества, задач все более и более трудных, почти невыполнимых, но которые с грехом пополам все же выполняются (иначе все бы давно развалилось)» (Цит. по: 98. С.69). Общество выживает тогда, когда нравственные задачи коррелируют с высоким идеалом. И здесь приходится признать, что идеал потребительства перестал отвечать современным требованиям, что он оказывается на сегодня исчерпанным. Одновременно с этим ослабла пассионарность, появились признаки усталости, скуки и разочарования, которые говорят о том, что необходим идеал совершенства иного типа. Именно в этом мы видимцивилизационное предназначение стратегии устойчивого развития, которая задает более высокую цель человеческого общества, чем идеал потребительства.
Философский вопрос, касающийся перспектив устойчивого человеческого развития, можно сформулировать следующим образом: есть ли в этой земной жизни экзистенциальный смысл, оправдывающий заботу о будущих поколениях людей. Специфика человеческой экзистенции характеризуется не только связью с Бытием, но и своей связью со Временем. Каждый момент рефлективного бытия человека носит диалектический характер: он определяется памятью о прошлом и антиципацией будущего; не только прошлое, но и будущее детерминируют настоящее (через планы, проекты и ожидания). Эта диалектика прошлого и будущего в человеческой экзистенции неразрывно связана с вопросом о смысле жизни. «Смысл» есть эмерджентный феномен: он возникает на уровне высшего (трансцендентального) сознания. По данным психологических исследований, трансцендентальные цели и метапотребности носят столь же «инстинктоидный» характер, как и базовые материальные потребности. К таким духовным потребностям относится и забота о будущих поколениях людей. Будущий цивилизационный сдвиг предполагает решительный разрыв с моралью потребительства, постепенную смену культа материального богатства на нравственные ценности устойчивого развития, включаю заботу о будущих поколениях людей. Е.Б. Рашковский пишет: «Борение человека за утверждение и развитие глубоко нравственных, высших ценностей жизни и есть, по сути дела, процесс реализации смысла истории» (120. С.21). Высшие ценности жизни, пронизывающие и скрепляющие историю, обусловливают целостность всемирно-исторического процесса.