Философия радикализма, ее социокультурная обусловленность
Просвещение вызвало к жизни не только оригинальную концепцию славянофилов о самобытности народа и его соборности, но и инициировало философию радикализма с установкой «слово» сделать «делом» обновления страны.
Творчество А. Н. Радищева явилось связующим звеном дворянского просветительства с дворянской революционностью. Для декабристов философия представляла интерес только как система мировоззренческого обеспечения революции, как средство устранения социального зла.
Будучи движением за справедливость, декабризм открыл целую эпоху политического радикализма в отечественной философии, носителями которого выступили революционный демократизм, народничество и «русский» марксизм.
Революционный демократизм складывается в 40-60-х гг. XIX в. Он оформляется с претензией организовать народные массы на «святое дело» — революцию. Идеологом революционного демократизма можно считать Виссариона Григорьевича Белинского (18111848). Как блестящий публицист и критик, Белинский оказал сильнейшее влияние на общественное движение, несмотря на довольно частую смену ценностных ориентиров. Первоначально путь к изменению общества В. Белинский видит в человеческом совершенствовании его граждан, рассматривая просвещение в качестве главной движущей силы общественного прогресса.
Под влиянием М. А. Бакунина и А. И. Герцена Белинский обращается к немецкой философии и французскому радикализму. Знакомство с философией Гегеля открывает новую страницу в его эволюции, но скоро увлечение немецкой классикой сменяется утопическим социализмом. В. Белинский верит, что придет время, когда восторжествует справедливость и равенство. Это время надо приблизить и он готов этому содействовать. Его не смущает физическая ликвидация угнетателей ради будущего блага угнетенных.
Усилиями публицистики В. Г. Белинского кардинально меняются представления о революции.
Это уже не философская категория разума (немецкая классическая философия, и даже не инструмент государственного переворота (декабризм), а организованная война против угнетателей. В работах Белинского понятие революции теряет свой философский смысл рационального средства разрешения противоречий в условиях тождества бытия и мышления. Понятие революции обретает характер физического устранения носителей этих противоречий. Несколько позже этот принцип заявит о себе в формуле: «есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы».Исследуя творчество В. Г. Белинского, Н. А. Бердяев обозначил феномен идеолога революционного демократизма как проявление «некультурности радикализма», отражающего «некультурность консерватизма». Вандализм самодержавия породил вандализм революции и его носителей.
В созвездии представителей революционного демократизма несколько иначе выглядит фигура Александра Ивановича Герцена (1812-1870). В своей концепции социализма он уповал на реформы, полагая, что нет необходимости отмечать социальные преобразования «грудами трупов». И при этом вовсе не обязательно ориентироваться на западный опыт[61].
Герцену не чужды и фундаментальные философские проблемы. Из единства и целостности природы он выводит объективность разума, ратует за союз философии и естествознания[62].
Наблюдая ход развития европейских революций 1848 г., А. И. Герцен приходит к выводу, что социальная революция носит перманентный характер, а посему лучше не вызывать ее к жизни. И Герцен вновь обращается к русской общине, в которой заложен потенциал не революции, а эволюции. Как и Чаадаев, Герцен верит в Россию. Ее будущее более предпочтительно, чем перспективы Запада.
Идею крестьянского социализма отстаивал Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889), полагая, что Россия может прийти к социализму, минуя капитализм. По его мнению философия должна ответить не только на вопрос, что такое человек, но и определить те условия, которые обеспечивают ему возможность счастья.
В поисках такой философии Чернышевский обращается к антропологическому материализму Л. Фейербаха.По природе человек носитель любви и блага, но социальная среда может сделать его злым. Чтобы восторжествовало добро, нужно преобразовать общество. А для этого нужна революция и только революция.
Поскольку к счастью путь только через революцию, то нужно готовить себя к жертвоприношению. Ставка на революцию и самопожертвование вели к тому, что теоретический гуманизм трансформируется в практический терроризм (антигуманизм).
Если декабристы мечтали осчастливить народ, не рассматривая его в качестве силы общественного развития; если революционные демократы обосновывают теорию революции и практику терроризма, то народничество делает попытку сблизиться с народом и сделать его ударной силой революции.
Философия народу не нужна. Он должен следовать за критически мыслящими вождями.
Идеологию философского нигилизма лучше всех выразил Дмитрий Иванович Писарев (1840-1869). Критически мыслящие личности должны помочь массам осознать свои интересы. Если «мыслящие реалисты» не выполнят эту задачу, они никому не нужны.
В духе философского нигилизма рассуждал и Петр Никитич Ткачев (1844-1886). Право на существование имеет только та философия, которая ориентирует на захват власти.
Более лоялен к философии Петр Лаврович Лавров (1823-1900), автор субъективного метода в социологии, идеолог народничества. Если культура — это среда человеческой мысли, ее бытие, то цивилизация — сознательное начало, обнаруживаемое в прогрессивной смене форм культуры. Носителями цивилизации являются «критически мыслящие личности». Мера критического сознания является критерием общественного прогресса.
Что касается теоретиков анархизма, то они особо не проявились в философских исследованиях, хотя и внесли свою долю в развитие радикализма общественного развития, рассматривая русского человека как потенциального анархиста.
Михаил Александрович Бакунин (1824-1876), человек-легенда.
Участник революций 1848 г. в Европе. Дважды был приговорен к смертной казни. Сотрудничал с А. И. Герценом, был близко знаком с К. Марксом.Высоко ценил философию Гегеля, его диалектический метод. По Бакунину, история — это процесс движения человека в «царство свободы» средствами революции. Свободу рассматривал как отрицание государственности в пользу общественного самоуправления. Он полагал, что идеал народа основан на убеждении, что:
а) земля принадлежит тому, кто ее обрабатывает;
б) право на пользование землей принадлежит не отдельному лицу, а общине;
в) община не дополняет, а исключает необходимость государства.
Поскольку обыватель пребывает в мире иллюзий и надежд, то его нужно подготовить к бунту[63].
Свою концепцию анархизма излагает и Петр Алексеевич Кропоткин (1842-1921). П. Кропоткин конструирует синтетическую философию как некое единство натурфилософии и социологии, предметом которой являются природа и общество; экономика, политика и нравственность. Диалектике Гегеля он предпочитает индуктивно-дедуктивный метод.
Из биологии П. Кропоткин переносит на общество закон взаимной помощи, что позволяет ему осуществить своеобразную периодизацию истории, выделив родовой быт, сельскую общину и республику вольных городов. Но эти формы парализованы авторитетом власти (государством) и культом частной собственности. Чтобы обеспечить естественное развитие общества нужна только революция[64].
В обстановке массового разочарования народничеством начал складываться «русский марксизм». С ним связывают надежды на национальное возрождение и выбор демократического пути развития.
Первым пропагандистом марксизма в России можно считать Георгия Валентиновича Плеханова (1856-1918). Разочаровавшись в народничестве, он обращается к философии марксизма, полагая что там найдена истина и социализм из утопии превратился в теорию. Г. Плеханов неоднократно подчеркивает, что России как раз и недостает такой философии. Но сам Плеханов осваивает марксизм через призму субъективной социологии Лаврова.
Разделяя тезис К. Маркса об определяющей роли способа производства, он ставит материальное производство в зависимость от географической среды и венчает структуру общественных отношений идеологией, которая обусловлена не экономикой (К. Маркс), а состоянием психики (П. Лавров).
Упрощенно понимал Г. Плеханов и диалектический метод марксизма. И он, и другие члены группы «Освобождение труда» склонялись к тому, что движущей силой общественного развития выступают не производительные силы и соответствующая им форма производственных отношений, а все те же «критически мыслящие личности», хотя формально отвергал концепцию о «героях — делателях истории», полагая, что «народ, вся нация должна быть героем истории»[65] .
Особое место в истории «русского марксизма» занимает Владимир Ильич Ленин (1870-1924). Если с именем Плеханова связана пропаганда марксизма, то с именем Ленина — новый этап в его развитии применительно к России и новой исторической реальности — подготовке к переделу мира.
Идеи, изложенные в сочинениях В. Ленина, существенно обогатили философский материализм, его теорию отражения, методологию анализа взаимосвязи философии и науки, диалектику общественного развития.[66]
В 1917 г. с разницей в три дня вернулись в Петербург Плеханов и Ленин. Оба включились в политику, оба разделяли тезис: «Россия не готова к социализму, но будущее человечества, в том числе и России за социализмом». Разногласия вылились во взглядах на тактику.
По Плеханову, процесс развития должен идти по схеме: капитализм — предпосылки социализма — социалистическая революция — социализм; По Ленину: капитализм — социалистическая революция — предпосылки социализма — социализм.
Объективному процессу общественного развития Вл. Ленин предпочел субъективный фактор. В октябре 1917 массы избрали тактику Ленина.
Последующее время показало, что позиция Г. В. Плеханова имела достаточно весомые основания. Подтвердился и его прогноз о возможностях появления «социалистической элиты», которая оторвется от народа и будет преследовать свои цели, прикрываясь интересами народа.
Жизнь продолжается. Поиск истины не завершен. Но ясно одно: капитализму уготована та же участь, что и феодализму — быть историей. Будущее за той моделью общества, которая станет «по ту сторону материального производства», стряхнув с себя прах фетишизации товара, денег и капитала.
Нынешняя ситуация рождает нестандартные проблемы, требующие нестандартных решений. Есть и устойчивые традиции философской рефлексии. Есть и стремление познавать мир и человека, преодолевать мировоззренческий догматизм и возрождать самобытность. Все это свидетельствует о том, что у отечественной философии существует возможность преодолеть настроения радикализма и продолжать ту линию философии, которая начинается с идеи сродности.