1 . Феномен институции в фокусеУНИВЕРСАЛЬНОГО АНТРОПОЦЕНТРИЗМА

Как самостоятельная сущность и понятие человек изначально должен восприниматься в качестве представителя живого общественного созидающего рода — человечества. Человек институционален по своему общественному происхождению, поскольку отношение каждого индивида к человечеству как особой форме и виду жизнедеятельности закрепляется его сородичами в процессе совместного бытия и становится способом его существования.

Системно обобщенная жизнедеятельность целостно представленного человека обладает родовыми признаками в отношениях:

сознательности и созидательности, поскольку целенаправленно творит новую предметность и поле бытия;

совместимости и современности, поскольку соотносится с эволюцией природы и общества во времени;

согласованности и совместности в рамках неразрывно связанных отношениями общественных функций и структур.

Она столь многогранна и развивается в универсальную деятельность в соответствии с универсальностью природы, не только в фантазиях человека, но и в реальности по мере его коэволюции с природой на основе опыта и культуры. Чем больше масштабы и глубина проникновения человечества в природу, чем больше количество созидательных событий, сложнее и раз-

нообразнее их качество, чем выше скорость потока взаимодействий, тем более универсальна человеческая деятельность. Эволюция естественного мира привела к человеку, а человек начал эволюцию искусственного мира.

Отечественная экономическая наука, развивая антропоцентрический подход, все больше обращается к пониманию многогранности человека.

Попытки продвинуться в понимании человека, основанные на рутинных и вульгарных экономических концепциях, не дают желаемых результатов. Получаются искусственные конструкции, во многом тормозящие развитие теории и практики хозяйства. Но и варианты упрощенного представления человека с выделением в нем характеристик творчества, функций и живой природы служат стимулом для дальнейших исследований. Вот один из таких примеров, который вполне выполняет роль стимула для дальнейших размышлений:

«Человек в экономической теории представлен тремя понятиями:

Человек — демиург, создатель Экономики, что эквивалентно понятию человечество;

Человек — носитель фактора производства Рабочей силы;

Человек — живое существо, потребляющий индивидуум, представляемый в экономике семьей» (Бабинцева, 2003, с. 15) . Эклектика и неполнота приведенной характеристики человека настолько явна, что вводит в заблуждение и справедливо вызывает недоумение. Где же основные характеристики деятельности этого демиурга? Может ли это живое существо производить, распределять и обмениваться благами с другими ему подобными? Зачем ему создавать экономику и каким образом пос-

ледняя эквивалентна человечеству? Кто и как ввел этого создателя в столь высокий статус?

Универсальность жизнедеятельности человека осуществляется, закрепляется и развивается в естественных и общественных формах дифференциации и интеграции путем присвоения статусов индивидами, их группами и сообществами. Социальное, имплицитное или эксплицитное, закрепление конкретных форм деятельности за человеком осуществляется посредством добровольной или принудительной, свободной или вынужденной институции.

Но отдельный индивид в одиночестве не может быть не только сознательным и созидательным, совместным и согласо-ванным, но даже совместимым и современным относительно природы и общества. Поскольку индивидуально он может быть выделен только как представитель обобщенного рода и институции человечества, то онтологически и гносеологически он выступает в триединстве основных форм или ипостасей своего бытия — существа, средства и свойства — институций, которые устанавливают и закрепляют его родовой статус.

Во-первых, в качестве существа человек есть новая социальная сущность бытия, которой не было в природе ранее. Как существо, он рождается и функционирует не только естественно, принадлежа природе, но и искусственно, противостоя ей, как созидатель и носитель новой социальной формы реальности. Он выделяет себя из природы сознательно и деятельно, заменяя смерть своего естества социальным бессмертием искусства, преобразуя данную ему натуру в созданную им культуру. Он — персонально воплощенная институция социального рода.

Во-вторых, как средство, человек связан с природной и общественной средой всей своей жизнью и только через него возможна связь природы и общества. Будучи средством, он служит себе и другим, целенаправленно и универсально преобразуя природу, создавая полезные искусственные вещи, перемещая их в пространстве и времени, устанавливая связи и отношения, принося доход и ущерб, умножая и растрачивая капитал и бо-

гатство. Он — персонально воплощенная институция взаимодействия со средой.

В-третьих, в аспекте свойства, он свой для других людей, и вместе с ними он составляет и воспроизводит это общество. В этой ипостаси заключается суть и идея возможности равенства, братства и свободы, без которых нет и не может быть будущего у гражданского общества. Без понимания этой институции человечество не может прийти к своему глобальному синтезу.

Универсальная сущность каждого человека индивидуально выражает его глобальную сущность и многообразие видов реализуемой им деятельности, поэтому разделение и объединение форм этой деятельности и их общественное закрепление неизбежно и необходимо для эффективной эволюции всего человечества.

Получая в процессе институции статус, индивид вводится с этим статусом в систему взаимодействия природы и общества, то есть в человеческое бытие. Человек рождается существом, в котором институция его естества в единстве с институцией общества создает институцию человечества как системного родового совместного существования индивидов 1 . Индивид признается человечеством как сородич, то есть посредством институций родства, единства и общества за ним закрепляется принадлежность к человеческому роду. Homo sapiens исходно предстает как homo institutius.

Таким образом, институция должна быть понята как процесс и как форма социальной спецификации и закрепления функций человеческой жизнедеятельности за индивидами, группами или сообществами, присваиваемая и воспроизводимая ими. Формирование и функционирование, субординация и координация институций происходит на уровнях существования, бытия и действительности, а также между ними. В переплетениях отношений тождества и различия институций человек обретает свое место и играет свою роль в обществе.

Безусловно, в основе понимания институциональной природы и специфики человека должно лежать понимание институ-

ции как фактора и продукта жизнедеятельности человека. Для этого надо исходить из новой генетической теории факторов производства как общественного бытия, в которой производственная функция хозяйственного субъекта (системы) любого уровня масштаба и сложности представлена следующим образом: Q = F (A, T, Rn, Ins, O, Inf), где Q — произведенный продукт, А — человеческий, Т— технико-технологический, Rn — природно- ресурсный, Ins — институциональный, O — организационный, Inf — информационный факторы его создания. Каждый фактор путем трансформаций или трансакций создает адекватные ему свойства искусственных продуктов, тогда: Q = F (Tf; Ta), где Tf — совокупность трансформационных факторов производства (A, T, Rn); Ta — совокупность трансакционных факторов (Ins, O, Inf).

Будучи социальной формой типизации и закрепления функций хозяйственных субъектов и объектов, институция раскрывает свое содержание как функциональное отношение или отношение функций людей в процессе воспроизводства их жизни. Такая всеобщая форма предполагает соотношение не с конкретным единичным, отдельным и преходящим действием, но способствует пониманию связи и сцепления постоянно воспроизводимых общественно значимых действий в значении более самостоятельном и отвлеченном. Это не просто действия любого существа, а действия социализированные, обобществленные по своей сути, вводящие их исполнителей в статус, определяемый в соответствии с потребностями общества. При таком понимании институции объединяются функция индивида и социум.

Действие, которое исторически институционально закрепляется, должно быть:

субъектно и объектно определенным;

способным персонифицироваться;

возобновляемым по способу осуществления;

законченным по форме и результату;

не единичным актом и не отдельной операцией;

не случайным и не скоротечным;

порождающим определенное устойчивое поведение;

приводящим к постоянной роли в обществе;

создающим статус в структуре общественной иерархии;

определяющим специфику и размер результата;

обусловливающим вид издержек и дохода;

накапливающим и возмещающим факторы реализации;

подверженным специфическим рискам;

испытывающим конкуренцию и стремящимся к монополии;

оцененным обществом с позитивной или негативной сторо- ныи т. д.

При потере отдельными функциями общего значения и масштабности они возвращаются в состав обычных незакрепленных, случайных, спонтанных или скоротечных действий, частично теряют величину своей социальной ценности.

Необходимость «достройки» категориального аппарата институциональной теории понятием институции объективно обусловлена неоправданностью редукции всего многообразия инсти-туциональных явлений к категории «институт». Столь примитивно понимаемый институциональный монизм является непродуктивным. Его историческим импульсом можно считать издание в СССР фундаментального труда Т. Веблена «Теория праздного класса» (1984 г.), в переводе которого был полностью опущен авторский подзаголовок, в котором указывалось именно понятие институции — «An Economic Study of Institution». Такой подход стал традицией и воплотился в переводе трудов Д. Норта, Т. Эггертссона, Дж. Ходжсона и других2, в то время как в ори-гинале их труды посвящены прежде всего экономическим институциям 3. Это закрепило применение термина «институт» и

способствовало отказу от категории «институция» при описании феноменов соответствующего характера.

На современном этапе такой подход становится тормозом развития категориального ряда институционализма в его социологическом, экономическом, правовом и др. аспектах и часто приводит к отождествлению понятий, описывающих социальные формы структур и функций, примером верного различения которых могут служить исследования А.Р. Рэдклиффа-Брауна (Рэд- клифф-Браун, 2001). Это значительно затрудняет восприятие и анализ оригинальных зарубежных текстов, где наибольшее употребление находит термин «институция»4, и обедняет научный инструментарий отечественных исследователей.

Поскольку институция как содержательная основа института обусловливает звание, должность, социальную группу, сословие, общность интересов и взглядов, она фиксирует однотипные свойства субъектов посредством закрепления социальной специфики их действий, что нормирует их и становится основой правил их поведения. Институционально определенное действие не может быть единичным в данном обществе; оно — совокупность повторяемых одним лицом либо многими лицами одновременно или исторически действий и их результатов. Это приводит к образованию социальных типов людей с соответствующими общественно признанными ролями, образами и нормами действия и поведения. Вводя человека в статус исполнителя особого социально значимого типа действий, институция обусловливает его принадлежность к особой общности субъектов, равных по функции или функциональному свойству.

Таким образом, система институций, отражая функциональный аспект общественных отношений в любой сфере жизни человека, обеспечивает его универсальное отношение к миру закреплением за ним способов деятельности посредством дифференциации и интеграции индивидов и их групп относительно других.

Комплекс различных институций в отдельном человеке определяет его социальную конституцию, а консенсус индивидуальных и групповых институций формирует конституции сообществ различного уровня. Все человечество конституировано, что

проявляется во всеобщих признаках его жизнедеятельности, которые характерны для любого ее вида. По мысли Ф.А. Хайека, это «означает лишь, что институции... подразумевают целый ряд принимавшихся по умолчанию принципов, которые должны превратиться в статьи конституций там, где подобное умолчание не работает... Следовательно, имеются все основания задаться вопросом о том, как явно внести эти принципы и концепции в конституцию» (Хайек, 1990, с. 163) .

Несмотря на то, что институции — реальное социальное яв-ление, их, равно как статусы и иные формы атрибутивного сопровождения человеческой деятельности, можно представить лишь мысленно, вычленяя существенное, всеобщее в конкретных формах проявления. При всем том, они — отнюдь не просто некий «символический капитал», а капитал реальный. Это можно объяснить действительной силой институции как важного фактора бытия, результаты которого неизменно материализуются:

во времени и пространстве действия;

в доходах и затратах, представленных в натуральном или денежном выражении;

в уровне и объеме располагаемых благ;

в особенностях ведения хозяйства (разный уровень устойчивости и риска, условий и ресурсов, факторов и запасов для представителей различных статусных позиций);

в ограничениях и потенциале взаимодействия с другими людьми, их группами и сообществами.

Потенциально и реально каждый человек является агентом многих институций, реализуя их в своих действиях и выступая при этом представителем соответствующего институционального субъекта. Институции неизбежно «перетасовывают» своих представителей в группы по общим, дополняющим и противостоящим признакам. Происходит институциональная кооперация, интеграция, комбинация, трансформация, конвергенция, диверсификация, модификация.. . Процессы социального закрепления функций основываются на устойчивом положительном или отрицательном отношении к ним общества, на его оценках результатов выполнения этих функций в различных сферах жизни: хозяйстве, науке, религии, политике, праве, морали, искусстве, семье, государстве и пр.

В эволюции системы институций человека в соответствии с диалектическим законом отрицания отрицания представляется возможным выделить три основных стадии.

Первая стадия (тезис) связана с первобытным синкре-тизмом институций в каждом индивиде, что означало неразвитое тождество социальных форм различных сторон его жизнедеятельности и преобладание их естественного разделения по половозрастным признакам. На этой стадии слабо разделены по статусу многие средства производства и потребления, не достаточно сложились и укоренились нормы и правила поведения, непосредственно происходит обмен деятельностью и ее продуктами. Социальные границы между «своими» и «чу-жими» статусами и ролями размыты, а контуры присвоения и отчуждения институций четко не сформировались. Связи и отношения непосредственны, они «пришли» из природной среды и социально не дифференцированы. Первобытный институциональный синкретизм проявлялся в собирательстве, охоте, искусстве, культовых действиях, мобильно по обстоятельствам рационально распределяя, но социально не закрепляя функции за определенными агентами внутри человеческих сообществ и между ними. Институциональная информация только начинается. Но господство естественного разделения труда сменяется общественным.

Вторая стадия (первое отрицание — антитезис) характеризуется переходом от неразвитого институционального тождества людей к многосторонне развитому социальному разделению индивидуальных и групповых пространственно-временных континуумов их деятельности, закреплению различий их статусов и ролей, правил и норм жизни, обычаев и ритуалов. На этой стадии сильно разделены по статусу многие средства производства и потребления, сложились и укоренились нормы и правила поведения, обмен деятельностью и товарами осуществляется в основном посредством рынка. Социальные границы между «своими» и «чужими» статусами и ролями резки, а кон-туры присвоения и отчуждения институций сформировались четко. Связи и отношения обусловливают жесткую институциональную дискретность общества, социально закрепляя функции за определенными агентами внутри человеческих сообществ

и между ними. Институциональная информация бурно развивается . Социальная дифференциация обусловлена общественным разделением труда как процесса закрепления и персонификации функциональных форм человеческой жизнедеятельности с последующей специализацией акторов по ним. Соответственно, социально разделяются функции акторов и их групп, сфер и отраслей хозяйства, факторов и продуктов производства. Развиваются адекватные им функциональные структуры общественной жизни — локальные, региональные, национальные и ин-тернациональные институты.

Третья стадия (второе отрицание — синтез) предполагает глобальное объединение людей в рамках тождества их родовой сущности для более полного осуществления системной универсальности человечества. Тождественность родовой сути каждого человека теперь должна проявиться через развитое единство социально многообразного человечества, через взаимопроникновение и отбор лучшего из многообразия опыта и культур от-дельных стран и народов. Базисом нового институционального перехода становится глобальная экономика, основанная на знаниях, высоких технологиях, ценностях и постиндустриальной организации, обеспечивающая коэволюцию с природой и от-крытость информации, доступность межкультурных и мобильность социальных коммуникаций. Глобальные сети международных институтов становятся регулирующими центрами общечеловеческого развития. Трудно прогнозировать черты этого синтеза ранее развившихся альтернатив до тонкостей, да и не стоит, поскольку реальность человеческой жизни все равно окажется богаче и интереснее.