2.2. человек как homo creans

Герман Гессе однажды сказал: «Я верую в человека как в некую чудесную возможность, которую даже самая большая грязь не заставит померкнуть...» (Гессе 1990: 115) . Воздерживаясь от гуманистического энтузиазма последних слов, мы разделяем его идею. Действительно, человек является «чудесной возможностью», поскольку обладает творческим началом, которое постоянно взаимодействует с изменяющейся окружающей средой. Бу-

дущие результаты этого взаимодействия не предопределены и заранее точно не известны, поэтому женщины и мужчины всегда заключают в себе некоторую тайну, но открытую для разума и самопознания.

Иными словами, человек, как и Космос, имеет таинственную, но интеллигибельную сущность. Познание человека безгранично, если его самотворение не имеет пределов. Поэтому от окончательных оценок живого человека (человечества) лучше воздерживаться, поскольку вместе с его саморазвитием изменяются и сущность, и существование, истины человеческого бытия.

Сегодня наука располагает определенными свидетельствами творческой природы человека. Так, Эрих Фромм доказывает, что самые сильные страсти и потребности человека коренятся в особенностях его существования (см.: Фромм 1988: 449) . Среди таких потребностей выделяется трансценденция через творчество или разрушение. Необходимость самореализации ставит индивида «в ситуацию крайнего выбора — создавать или разрушать, любить или ненавидеть».

Но что такое творчество? В платоновском «Пире» имеются замечательные слова: «... Рождение — это та доля бессмертия и вечности, которая отпущена смертному существу» (Платон 1993: 117) . Под рождением же можно понимать не только воспроизводство жизни, но и творчество. Как говорит Платон (1993: 115) , «все, что вызывает переход из небытия в бытие, — творчество, и, следовательно, создание любых произведений искусства и ремесла можно назвать творчеством, а всех создателей их — творцами».

Творчество представляет собой не что иное, как рождение новык идей, чувств, образов, материальных продуктов человеческой деятельности. Поэтому в творчестве можно видеть проявление бесконечного в конечном, бессмертного начала в смертном существе. Благодаря творчеству люди становятся, так сказать, богоподобными. А человек-тварь навсегда остается непол-ноценным созданием, которое обречено на страдание, на бесперспективное существование, деградацию и непременную смерть.

Между тем существует духовная традиция, которая расщепляет человека надвое. Ему оставляют пассивность, страдание, а активность, творчество отдают сверхчеловеку. Это — традиция униженного человека (например, концепция Ф. Ницше). С этой точки зрения человек не имеет объективной ценности, поскольку он — тварь, а не творец. Когда же человек представляет собой одно лишь тварное образование, то он навсегда оказывается страдающим существом, которое вызывает одно лишь сострадание. Для своего избавления человеку предлагается трансформироваться в разновидность Ubermensch'а. В любом случае человек прекращает свое существование, но... приобретает ценность. Странная логика: человек должен умереть, чтобы возвыситься, спастись. А кое-кто в этой «трансценденции» усматривает высший гуманизм.

Однако из унижения не может родиться уважение.

Если творчество, по Платону, осуществляет «переход из небытия в бытие», то разрушение вызывает обратный процесс: трансформацию бытия в небытие. Творчество утверждает жизнь, разрушение умножает смерть. Если же однажды творчество, то есть «переход из небытия в бытие» прекратится, то воцарится полное Ничто. Когда творческое начало человека подавляется неблагоприятными условиями его существования, в нем начинает доминировать одна лишь тварность, с которой связаны пассивность и страдание. Эти качества неуклонно приближают человека к небытию, способствуют его умиранию. Страдающее бытие прогрессирует в ничто. Страдание очаровано смертью. Ничто есть энтелехия страдания . Ничто является тем пределом, к которому (даже с известной легкостью и желанием) стремится пассивность; и потому страдающее бытие само по себе является наполовину небытием. Страдание сродни ничто, и потому оно ничтожит.

Как говорил один из персонажей диалога «Пир», «ведь чего сам не имеешь, того и другому не передашь.. .» (Платон 1993: 105) . Человек деструктивен тогда, когда он опустошен. Разрушают не от величия, но от ничтожности духа. Небытие способно исторгать из себя только небытие, то есть смерть.

Террористы, взрывающие дискотеки, и политики, истребляющие людей, представляют собой один и тот же тип: они переполнены ничто. Их деятельность — это эманация смерти. Такие лидеры могут строить концентрационные лагеря, стирать с лица земли города, устраивать геноцид.

Итак, можно сказать, что в тварности человека заключен «инстинкт смерти». Кто культивирует в обществе пассивность и страдание, тот является садовником смерти, взращивает небытие. В творчестве, напротив, заключен «инстинкт жизни». Благодаря творчеству люди обретают «долю бессмертия и вечности». Творчество есть фактор спасения человека.

По определению Камю (1989: 304) , «творить — значит придавать форму судьбе». Его дефиницию можно истолковать так, будто наша судьба уже кем-то предопределена, а человек лишь придает внешнее оформление предустановленному содержанию, лишь расставляет декорации для уже готового сценария жизни. Но в таком случае творчество не выводит нас за пределы фатального предназначения. Мы же хотим подчеркнуть, что человек принимает участие в творении как формы, так и содержания своей судьбы. Человек, как и его жизнь, есть постоянство-в- становлении.

Наличие творческой воли у человека исключает безысходный фатализм. Не будущее приводит человека к себе в гости, но сам человек приходит к будущему, созидая его по мере своих сил и объективных возможностей. Однако чем слабее разум и практическое творчество людей, тем сильнее проявляются в истории фатализм и абсурд.

На понимание природы человека и его перспектив значительное влияние оказывает идея множественности миров. Бес-

предельность Космоса предполагает, что наличие разумных цивилизаций есть космическое правило (а не исключение) , необходимое условие и принцип существования природы.

С этой точки зрения Космос произвел человека не для какой-то особенной, высшей цели. В этом смысле homo sapiens не является избранником Космоса, и мы не можем тешить себя подобной иллюзией. Все гораздо прозаичнее.

Почему мы должны верить, что человечество обладает оптимистической программой прогресса? Есть основания полагать, что природа, породив человека, сказала ему: «Вот и еще одно мое творение в бесконечности. Сможешь выжить, — живи. Не сможешь, — пеняй на себя, у тебя был шанс. . .» Никто не может знать совершенно определенно конечный пункт эволюции. У человека впереди нет ни ада, ни рая. Люди сами для себя устраивают либо ад, либо рай. Впереди человека — меняющийся набор возможностей, позади — его судьба.

Таким образом, возможны варианты: либо человечество станет фактором космической эволюции, то есть своей деятельностью будет принимать участие в творении бесконечного Космоса, либо в конечном счете уничтожит себя своими внутренними противоречиями и сладкими иллюзиями. Что мы выберем — во многом зависит от нас, от нашего ясного ума, добрых чувств и сильной воли. А природа и общество с их объективными законами и тенденциями нам всегда помогут.