VI При изучении развития словообразовательных функций основного словарного фонда
необходимо учитывать исторические изменения в соотношении непроизводных и производных основ, необходимо вникать в разнообразные процессы формирования новых лексических центров словообразования, процессы пополнения самого основного словарного фонда вновь возникающими непроизводными словами.
Например, едва ли можно сомневаться в принадлежности к основному словарному фонду современного русского языка слов плот, плотина, плотный (откуда плотность, уплотнить) и плотник. С точки зрения современного живого общественного понимания и употребления все они должны быть признаны словами непроизводными [47]. Каждое из этих слов, кроме изолированного плотина (ср., впрочем, у Даля плотинный, плотинщик), является началом особой словообразовательной цепи: плот, плотовой, плотовщик; плотный, плотность, плотно, плотнеть, уплотнить - уплотнять, уплотниться - уплотняться, уплотнение, уплотненный, уплотненность, плотник, плотничать, плотницкий - плотнический, плотничество, плотничий (плотничья артель), плотничный (плотничный инструмент).
Любопытно, что уже с 20-30-х годов XIX в. начинают развиваться переносные значения в глаголе сплотить и производных от него словах: сплоченный, сплоченность, сплочение, все более и более отдалявшие этот лексический ряд от профессиональных плотить, сплотить.
Перед историком восточнославянских языков стоит также задача исследовать историю обособления слов плот, плотить от плести, плеть, плетень и т. п.
Точно так же едва ли в современном русском языке можно относить к одной лексической группе и считать непосредственно связанными цепью словопроизводства сметь (посметь) и смелый (смелость, смельчак, осмелеть, осмелиться - осмеливаться; ср. древнерусское смельство "дерзость").
Можно указать множество таких этимологических серий слов, которые в истории русского языка разделились на несколько самостоятельных словообразовательных баз, отчасти вошедших и в состав основного словарного фонда.
Например:а) спеть, спелый, спелость, переспеть, выспевать, доспевать и т. д.;
б) спех, спешить, спешка, наспех, спешный, поспешить, поспешный и т. д. (ср. подоспеть);
в) успех, успевать, успеваемость, успешный, успешно, безуспешный и др. под.
В историческом развитии словарного состава русского языка сюда же примыкали имевшие сложную семантическую историю слова приспех, приспешник (первоначально помощник в стряпне, в изготовлении хлебов, затем лаборант и позднее - клеврет, приверженец), доспех и др. Из книжных славянизмов с этими "гнездами" слов связаны преуспеяние, преуспевать, с одной стороны, и споспешествовать (ср. поспешение), с другой [48].
Особый интерес для исторического исследования представляют многочисленные лексические и словообразовательные группы, возникшие от слова след и производных от него наследник и последний, которые также вошли в состав основного словарного фонда русского языка. В качестве иллюстрации достаточно представить общую схему дифференциации разных словообразовательных и семантических рядов в этой сфере.
С одной стороны, след, следить, выслеживать, доследитъ, последить, проследить, уследить, следопыт и т. д. (ср. наследить); с другой, след, следовать, последовать, последователь, последовательный, последовательность - с сложными и разнообразными разветвлениями: следователь, следствие, следует, следовательно; исследовать, исследователь, исследовательский; старославянизм, подвергшийся в литературном языке XVIII в. переосмыслению, преследовать кого-что и омоним преследовать что в значении "добиваться чего-нибудь", преследование, преследователь; с третьей стороны, наследовать, наследие, наследник, наследство, наследный; с четвертой, последний, последыш.
Легко заметить, что процессы образования новых слов на базе основного словарного фонда в разные эпохи сопровождаются возникновением омонимов, омонимных основ, омоморфем, например: следствие (в значении "вывод") и следствие (в значении "расследование"); преследовать (врага) и преследовать (свою цель); ср. основа (в тканье) и основа (в значении "база, основание"); отказать кому в чем и отказать кому что (в значении "завещать") и т.
п.В сфере производных глаголов, отглагольных имен существительных и производных имен прилагательных активные процессы образования омонимов в русском языке на базе основного словарного фонда подчинены строго определенным внутренним законам развития. Например: переложить (откуда-нибудь) и переложить (положить слишком много), перегрузить (с одного места на другое) и перегрузить (нагрузить слишком много), стянуть ("связать", "собрать") и стянуть ("снять", "утащить"), свести (вместе) и свести (с чего-нибудь), просмотреть (книгу) и просмотреть (ошибку) и т. п.
В истории русского литературного языка этот процесс омонимической дифференциации основ осложнялся соотношением и взаимодействием русизмов и славянизмов. Некоторые омонимические ряды русизмов и славянизмов или сливались, или, напротив, вытесняли друг друга. Так, в русском литературном языке XVIII в. было много омонимов, отделенных друг от друга границами разных стилей. Например: расточить в значении "рассеять", "разогнать" - слово высокого стиля ("Полки врагов я расточил". - Пушкин, Кольна), а расточить "растратить" - среднего и простого стилей; разрешить в значении "развязать" - слово высокого стиля, разрешить "позволить" - среднего и простого стилей; поносный в значении "позорный" - в высоком слоге, в значении прилагательного к слову понос - в просторечии; отрыгнуть в значении "открыть", "произнести", "объявить" - в высоком слоге, отрыгнуть "извергнуть из желудка", "произвести отрыжку" - в просторечии и т. д.
Омонимические русизмы и церковнославянизмы нередко становились антонимами, т. е. словами с противоположными значениями, например, русские: вонь, вонять, вонючий, вонючка и церковнославянские: благовоние, благовонный (ср. зловоние, зловонный).
Уже из приведенных иллюстраций ясно, что множество лексических ответвлений, отделившихся от основного словарного фонда, остается в разных специальных или стилистически ограниченных сферах словарного состава языка, обнаруживая здесь большую или меньшую производительность.
Например, от слова страх еще в XVIII в. или в начале XIX в. обособляются и специализируются страховать, страховка, позднее страховой (страховое письмо - "заказное письмо" с 60-70-х годов XIX в.); ср. в современном русском языке переносно: перестраховка, перестраховщик, перестраховаться.От вянуть (увянуть - увядать, увядание, завянуть, повянуть, вялый, вялость и т. п.) через посредство вялый (вялость) обособляются слова вялить, вяленый. Любопытно, что в современном русском языке прямое значение слова вялый (ср. вялые цветы, вялые овощи) все больше слабеет, становится малоупотребительным; над ним явно возобладало переносное употребление: вялое настроение, вялый характер.
От гад (производные: гадина, гадюка) ответвляются, с одной стороны, гадить с его разнообразными значениями (ср. изгадить, нагадить) и гадость, гадливый, а с другой стороны, ставшее непроизводным - гадкий.
Исторические процессы обогащения словаря посредством образования новых слов па базе основного словарного фонда сопровождаются сложными и разнообразными изменениями в семантике слов и основ.