ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы данной работы обусловлена прежде всего возрастанием потребности в более активном развитии теории марксизма-ленинизма. В Отчетном докладе ЦК КПСС XXV съезду партии при определении задач, стоящих перед советской наукой, подчеркивалось: “На нынешнем этапе развития страны потребность в дальнейшей творческой разработке теории не уменьшается, а, наоборот, становится еще большей1.

[1] Материалы XXV съезда КПСС. М., 1976 с 72.

2Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 77.

Вопросы теоретического осмысления феномена культуры имеют чрезвычайно важное практическое значение в связи с задачами культурного строительства в нашей стране. Развитие пролетарской культуры находит свое действительное воплощение в построении социалистического, а затем и коммунистического общества. Поэтому основные тезисы марксизма-ленинизма по вопросам культуры: с одной стороны, утверждение момента преемственности в формировании и развитии пролетарской культуры, а с другой — подчеркивание ее качественной новизны по сравнению со всеми предшествующими типами культуры,— в настоящее время получили убедительное подтверждение в опыте развития Советского Союза и других социалистических стран. Как отмечалось в постановлении ЦК КПСС “О 60-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции”, “социализм, открыл трудящимся широчайший доступ к знаниям, к богатствам духовной культуры”[3].

Однако успехи практического строительства социалистической культуры не снимают, а, наоборот, предполагают необходимость теоретического изучения проблемы, поскольку развитие социалистической культуры возможно лишь на основе глубокого понимания общих закономерностей этого процесса.

Задача научиться наиболее эффективно использовать преимущества социализма есть, в сущности, задача развития социалистической культуры. Это тем более важно подчеркнуть, что “мы далеко еще не используем все возможности. Нужно упорно искать новые, отвечающие сегодняшним требованиям методы и формы работы, позволяющие сделать еще более плодотворным взаимное обогащение культур, открыть всем людям еще более широкий доступ ко всему лучшему, что дает культура каждого из наших пародов”[5] [6].

Важно отметить и прямую связь исследуемой проблемы с потребностями

культурологического осмысления программной задачи, поставленной КПСС,—

задачи всестороннего развития личности, чему призвана способствовать экономи-

6 ~ ческая стратегия партии и что одновременно выступает как цель культурной

революции, как доминанта коммунистической культуры.

Осмысление коммунистической культуры невозможно без соотнесения ее с представлением о культуре вообще и уяснения на этой основе общего и специфического в коммунистической культуре. Это, в свою очередь, является необходимой предпосылкой для аксиологической интерпретации социальных процессов, для разработки системы прогностических ценностных ориентиров, столь важных для практики культурного строительства, решения задач динамичного прогрессивного развития общества, устремленного в будущее. “В соответствии с основополагающими установками XXVI съезда обществоведам предстоит развернуть работу по решению целого комплекса теоретических и практических вопросов, связанных с возрастающим воздействием социалистической культуры на идейно-нравственное воспитание советского человека, формирование коммунистической личности, ее взглядов, этики, отношения к труду” .

Наконец, степень разработки понятия культуры во многом определяет успешность анализа судеб культуры при капитализме, научность критики буржуазной культуры (так называемой “массовой культуры”, теории и практики движения контркультуры и т.

Как видно, сама жизнь оказывает стимулирующее воздействие на развитие теории культуры. Но имеются и собственно культурологические. Внутринаучные причины, побуждающие к уточнению содержания и гноснеологического статуса понятия “культура” в марсистском обществознании. Любой более или менее крупный вопрос теории культуры — будь то проблема типологии или внутреннего членения культуры, проблема взаимоотношения материального и духовного в культуре или какая-либо другая — непременно замыкается на это звено теории. Вполне понятно, что от того или иного решения вопроса в существенной степени зависят и успехи всего комплекса культуроведческих дисциплин.

В целом же, как отмечалось в передовой статье журнала “Вопросы философии”, проблема культуры в той или иной форме является “вечным” философским вопросом. Но именно в ХХ в. она превратилась в одну из самых животрепещущих. Многообразный круг явлений культуры, связанных с глобальными процессами кризиса старого и прогресса нового общества, “ставит проблему культуры в центр современных философских исследований”[9].

Разумеется, разрабатывает эту проблему не только философия. Современное обществознание вообще уделяет значительное внимание многостороннему исследованию культуры. Количество работ, посвященных тем или иным аспектам этого феномена, с трудом поддается обозрению. Только, например, историография советской культуры уже десять лет назад насчитывала многие сотни библиографических единиц[10].

Между тем количество публикаций по культуре стремительно растет в самых различных науках: истории, археологии, этнографии, теории научного коммунизма и т. д. Этот лавинообразный процесс принес и немало издержек: путаницы, повторений, доказывания уже доказанного, а подчас “доказывания недоказуемого”. Не будет преувеличением сказать, что к настоящему времени возник “культурологический бум”, среди причин которого не только актуальность проблемы, но и своеобразная мода.

Определяя свое место в познании культуры, советские философы интенсивно разрабатывают представление о ней как о целостной системе. Этой цели способствовали неоднократные обсуждения проблемы за “круглым столом”, в ходе семинаров и конференций по различным вопросам исследования культуры[11], коллективные монографии и сборники[12] [13].

Активная разработка теории культуры ведется и в других социалистических странах . Следует отметить большой интерес к исследованиям советских философов и использование их идей зарубежными обществоведами-марксистами в качестве ориентиров для дальнейшей разработки понятия культуры[14].

К настоящему времени в советской литературе разработано множество весьма пестрых представлений о культуре, и усилия направляются на то, чтобы по возможности синтезировать эти представления, выработать общую социальнофилософскую концепцию культуры. Попытки такого синтеза связаны прежде всего с использованием понятия деятельности. Достаточно указать хотя бы на имеющую наибольшее распространение тенденцию, когда представления о культуре развивались от “узких”, “статических”, предметоцентристских к “широким”, “динамическим”, процессуальным, включающим не только результаты деятельности, но и саму исторически активную деятельность, и ее субъектов. Это следует расценить как определенный сдвиг на пути достижения некоторого единства взглядов на культуру. В то же время даже внутри этого, на первый взгляд единого подхода можно выделить столь различные трактовки культуры и деятельности, что это единство представляется во многом условным. Вместе с тем некоторые современные концепции различны лишь по видимости и, несмотря на полемику, которую ведут их сторонники, незаметно переходят одна в другую. Но несомненно и то, что в современной литературе по теории культуры существуют не просто различные, по зачастую взаимоисключающие точки зрения.

По ряду проблем необходимой ясности и единства мнений еще не достигнуто. Это касается прежде всего формирования самого понятия культуры, а также вопросов методологии его разработки. В результате сложилась ситуация, когда, как справедливо отмечает Ю. В. Бромлей, “стало уже тривиальным сетование на многозначность термина “культура”, проявляющуюся в обилии дефиниций”[15]. Соответственно обстоит дело и в культурологии в целом. Нельзя не согласиться с В. Е. Давидовичем и Ю. А. Ждановым, которые пишут: “Было бы опрометчиво утверждать, что в нашей философской литературе уже имеется общепринятая концепция теории культуры, достаточно полно отвечающая требованиям времени. К сожалению, ее еще нет. Более того, теоретическая разноголосица в этой сфере особенно явна”[16] [17].

Разнообразие позиций, подчас усугубляющееся их непоследовательностью, столь велико, что уже сама классификация различных трактовок культуры становится самостоятельной и весьма сложной задачей. За последнее время появилось немало попыток такой классификации . Они, несомненно, полезны для упорядочения обширного материала. Однако в этом направлении еще предстоит проделать довольно трудоемкую работу. Прежде всего нуждается в уточнениях вопрос об основаниях подобных классификаций. А пока что попытки классификации тех или иных концепций в целом зачастую приводят к весьма разноречивым результатам. Так, нередки случаи, когда один и тот же автор “записывается” его оппонентами в разряд последователей прямо противоположных (“узкого” или “широкого”) подходов к культуре, не говоря уже о том, что одно и то же качество, присущее его взглядам, расценивается разными авторами диаметрально противоположно. Например, В. Е. Давидович и Ю. А. Жданов относят определение культуры А. К. Уледовым к расширенному восприятию данного феномена , тогда как И. Г. Никольский, М. В. Овчинникова, А. П. Мельников—к узкому. Причем, если И. Г. Никольский высказывает положительную оценку, то М. В. Овчинникова и А. П. Мельников критикуют определение А.

Не менее часты случаи, когда пишущие о культуре не вполне адекватно осознают сущность собственной позиции. С этим в значительной мере связано неверное понимание ее соотношения с другими трактовками культуры. Поэтому методологическое исследование сложившейся сегодня в культурологии ситуации приобретает особенно важное значение.

В соответствии с этим в данной работе внимание сосредоточено именно на методологическом аспекте проблемы. Мы обсуждаем прежде всего способ разработки категории “культура” в системе марксистско-ленинского обществознания. Поскольку, по нашему мнению, теоретико-методологической основой такой разработки является исторический материализм как общесоциологическая теория марксизма, содержание этой книги было определено следующим образом: исторический материализм и категория культуры. Конечно, даже лишь методологический аспект разработки категории и неразрывно связанной с нею теории культуры не может быть охвачен в одной работе в полном объеме. Поэтому мы выделяем те проблемы, которые представляются наиболее важными.

Развитие культурологии — результат коллективных усилий. Многое здесь зависит от того, какие познавательные приемы, способы мышления используют отдельные авторы. Думается, что обсуждение этих проблем может содействовать повышению эффективности усилий той многочисленной армии научных работников, которые трудятся сегодня в области изучения культуры. Использование раскрываемых в марксистско-ленинской гносеологии закономерностей познания, особенностей структуры научной теории выполняет важную методологическую роль, поскольку выступает для исследователя в качестве своеобразных стандартов, образцов, в соответствии с которыми надо осуществлять познавательную деятельность.

Исследования по гносеологии и методологии научного познания развиваются в нашей стране очень активно. Правда, они ориентированы в основном на обобщение опыта развития естествознания и, возможно, поэтому их результаты относительно слабо осваиваются обществоведами. Имеются, однако, интересные результаты и в области методологии общественных наук[20] [21].

В настоящее время показано важное значение в познавательном процессе таких компонентов, как проблема, познавательная задача, гипотеза, модель и т. д. Использование всего многообразного инструментария, накопленного в марксистско-ленинской гносеологии и методологии, конечно же, необходимо и может быть эффективным для решения проблемы понятия культуры. Однако на каждом конкретном этапе исследования на первый план выдвигаются те или иные конкретные закономерности научного познания, становится необходимым учет и использование тех или иных конкретных средств научного познания. Причем выбор соответствующих методологических “ориентиров” не может быть произвольным.

Приходится констатировать, что этой стороне дела в культурологии уделяется неоправданно мало внимания. Тем не менее исследователи все равно используют определенные регулятивы, как философские, так и специальнонаучные. Однако этот процесс приобретает стихийный характер. Об опасности такого рода ситуаций применительно к естествознанию недвусмысленно писал Ф. Энгельс . Стихийное применение регулятивов философии и специальных наук в том или ином исследовании ведет к сближению его логики с логикой обыденного сознания[22]. При этом утрачивается такая принципиально важная черта научного познания, как его рефлексивность. С рефлексивностью связана сама сущность, качественная специфика науки . Именно рефлексивность научного познания в конечном счете ведет к необходимому возникновению научной гносеологии и в ее рамках методологии научного познания.

Наука фиксирует не просто то или иное знание, но и способ его получения. Это имеет место, например, в эксперименте, где фиксируются условия и все значимые процедуры исследования. Эта закономерность действует и в более сложных ситуациях, вплоть до самопознания науки на уровне гносеологии.

Широко известно положение К. Маркса: не только результат исследования, но и ведущий к нему путь должен быть истинным. Непреходящее значение этих слов состоит в том, что истинность пути — важнейшее условие истинности результата. Неистинность пути, конечно, не исключает возможности случайного получения истинного результата, но вероятность этого чрезвычайно мала. Истинность же пути полагает истинный результат с необходимостью. Истинность пути, т. е. соответствие исходных посылок объекту и соответствие рассуждения исходным посылкам, обеспечивается рефлексивным характером научного познания, когда последующее опосредуется предшествующим, а конечное, в свою очередь, опосредует исходное.

Сознательно разрабатывая метод решения той или иной проблемы и таким образом фиксируя путь, которым движется познание, исследователь тем самым фиксирует пределы истинности полученного результата. Истина конкретна, следовательно, каждое утверждение имеет строго определенные условия, при которых оно истинно. Фиксация не только результата, но и пути, к нему ведущего, как раз и является фиксацией пределов истинности того или иного утверждения, поскольку истинность знания можно считать доказанной всегда лишь относительно строго определенных условий. Таким образом, благодаря собственной рефлексивности научное отражение получает критерий для оценки тех пределов, в которых знание можно рассматривать как истинное или как неистинное. Наука не есть свод абсолютных истин, однако подлинная наука хорошо осознает степень истинности, степень применимости своих знаний.

Развитое научное знание (т. е. знание последовательно рефлексивное), четко очерчивая свои границы, одновременно становится и знанием незнания: четко очерчивая границы познанного, оно тем самым очерчивает и границы непознанного. Это делает невозможным абсолютизацию знания, тенденция к чему всегда имеется в познании нерефлексивном. Но абсолютизация знания есть превращение его из истины в иллюзию, ибо всякая иллюзия — не что иное, как абсолютизированная истина. Таким образом, благодаря рефлексивности наука оказывается способом познания, бесконечно устремленным к истине.

Рефлексивность фактически означает системность существования научных понятий, отраженность каждого в другом, а следовательно, взаимообусловленность, т. е. целостность. С этим связан и основной принцип [23] организации научного знания — иерархичность, субординированность. В отличие от научного, например, обыденное знание определяющим принципом организации имеет координированность, рядоположенность своих элементов.

Необходимость системного исследования культуры зафиксирована со всей определенностью как специалистами в области истории культуры[24] [25], так и философами, разрабатывающими ее общую теорию (Э. С. Маркарян, М. С. Каган и др.). Однако, на наш взгляд, главный недостаток в исследованиях культуры сегодня состоит в отсутствии системности. Основная причина этого коренится в недостаточном внимании к методологическим аспектам.

Зафиксируем исходные позиции, положенные в основу данной работы. Как известно, сама системность понимается весьма по-разному. Системный подход — сложное течение в методологии научного познания; в нем можно выделить ряд разновидностей, подчас далеко отстоящих друг от друга. Различные формальные концепции составляют как бы один полюс системного движения, диалектикоматериалистическая концепция систем — другой. Между ними объективно нет отношений конкуренции, ибо каждая из них предназначена для отображения определенных типов объектов и решения определенных типов задач.

По нашему мнению, единственно эффективной основой разработки категории культуры и культурологии в целом является категориальный аппарат материалистической диалектики и, соответственно, диалектикоматериалистическая концепция систем. В основу введения понятия “система” при таком подходе кладется понятие развития, причем в его диалектикоматериалистической трактовке — как саморазвития.

Понимание развития как противоречивого в себе процесса, источником которого является борьба внутренних противоположностей того или иного объекта, позволяет и систему представить как целостное, внутренне противоречивое образование. В рамках излагаемого подхода система предстает как диалектическое противоречие, а диалектическое противоречие — как система. В результате всякий объект понимается как движущийся объект, т. е. как процесс.

Системный характер таких объектов состоит в том, что они содержат основания собственного развития в себе. Маркс отмечал, что в любой органической системе “каждое положение есть вместе с тем и предпосылка” . Причиной развития органической системы является развертывание ее внутреннего противоречия, которое и составляет содержание развития системы, ее историю. С этой позиции задать систему — значит выделить в объекте диалектическое противоречие.

Решающую методологическую роль в таком подходе играет последовательное применение закона единства и борьбы противоположностей. В связи с этим хотелось бы подчеркнуть принципиальное значение следующего положения В. И. Ленина: “Раздвоение единого и познание противоречивых частей его... есть суть (одна из “сущностей”, одна исновных, если не основная, особенностей или черт) диалектики”[26] [27].

Системно-диалектическая разработка категории культуры включает два тесно взаимосвязанных и все же относительно обособленных аспекта. Во-первых, культура как объект исследования должна быть зафиксирована системно. Это следует подчеркнуть в связи с тем, что даже системные по своей природе объекты зачастую отображаются односторонне фрагментарно, не системно. Во-вторых, сама категория культуры должна быть построена системно, т. е. разработана как элемент определенной теоретической системы. Различие этих аспектов заключается в том, что в первом случае речь идет об отображаемом содержании объекта, а во втором — о строении (и соответственно построении) отображающей теории. Поскольку отображаемое первично, а отображение вторично, постольку системная разработка теории и понятия культуры является предпосылкой системного отображения культур как реально существующих объектов.

Понятие культуры дает лишь наиболее общую характеристику этого социального феномена. “Но слишком короткие определения,—подчеркивал В. И. Ленин—хотя и удобны, ибо подытоживают главное,— все же недостаточны, раз из них надо особо выводить весьма существенные черты того явления, которое надо определить” . Понятие культуры — не конечный результат, но лишь исходный пункт для построения соответствующей теории культуры. Так, необходимо построить развернутую типологию культур, задать внутреннее членение культуры. В частности, в соответствии с материалистическим пониманием общества представляется необходимым прежде всего выделить материальную и духовную культуру, поскольку различие и соподчинение материального и духовного лежит в основе марксистской концепции и обязательно должно проводиться на всех уровнях марксистского обществознания. Однако рассмотрение этих и подобных проблем может составить задачу специального исследования и выходит за рамки настоящей работы.

Вместе с тем разработка понятия культуры является ключевым моментом развития культурологии.

Диалектико-материалистический принцип системности реализован в марксистско-ленинском обществознании при помощи категории общественноэкономической формации. Мы полагаем, что подлинная системность в развитии культурологии может быть достигнута лишь путем разработки понятия культуры непосредственно на основе понятия общественно-экономической формации. Выявление противоречий, которые неизбежны, если этот принцип не применяется последовательно (даже когда на словах он декларируется), а также выявление методологических возможностей, которые возникают, если обеспечить сознательную и последовательную реализацию этого принципа в культурологии, и составляет содержание данной книги.

Если попытаться обозначить предлагаемый подход к трактовке категории культуры, то, в соответствии с лежащим в его основе принципом, его можно было бы назвать формационной концепцией культуры[28] [29]. Это не следует понимать так, что культура отождествляется нами с общественно-экономической формацией. Отнюдь нет. Формация—это то базисное понятие, при помощи которого непосредственно вводится категория культуры. Такой подход позволяет построить категориальный ряд “общество — общественно-экономическая формация — культура” и ввести на его основе ряд производных понятий, в том числе связанных с типологией формаций. Мы касаемся этой стороны дела лишь в связи с основной задачей работы.

Следует отметить, что многолетние искания советских культурологов все ближе подводят их к идее кардинальной важности марксистско-ленинской концепции общественно-экономической формации для разработки учения о культуре. Методологические возможности формационного подхода в культурологии осознаются все более отчетливо. Так, Э. С. Маркарян десять лет спустя после публикации его известной монографии29 говорил в связи с критикой буржуазной культурологической мысли: “Качественно иные методологические возможности системного исследования истории культуры несет в себе учение об общественно-экономических формациях. Хотя само понятие общественноэкономической формации является общим историческим типом и соответственно выступает непосредственной основой для построения выдвинутых на повестку дня “формационных типов культуры”, но оно создает требуемую теоретическую перспективу и для методологически эффективной индивидуализации культуры”[30].

Стремясь осуществить методологическую рефлексию по поводу процесса разработки понятия культуры, мы рассматриваем ряд различных его трактовок. При этом внимание концентрируется на логике определенной позиции, в отвлечении от истории ее развития, от индивидуальных особенностей рассуждений авторов, которые ее представляют. Подчеркнем, что в данной работе не ставится задача специального анализа концепций отдельных авторов, работающих в области теории культур, и тем более анализа эволюции этих концепций. Несомненно, такой анализ сам по себе немаловажен, поскольку взгляды многих исследователей за последние 10—15 лет претерпели существенное развитие, подчас вплоть до перехода в противоположность. Но мы обращаемся к данной проблематике лишь в связи с тем, что в процессе решения поставленных задач возникает необходимость зафиксировать некоторые типичные черты различных подходов к анализируемой проблеме. Поэтому наши критические замечания по поводу тех или иных конкретных суждений конкретных авторов имеют отнюдь не персональную направленность.

Специальный анализ отдельных авторских концепций в целом — это самостоятельная и к тому же достаточно сложная задача. Для ее решения необходима прежде всего позитивная разработка проблемы. Поэтому в данном контексте мы ограничимся лишь краткой общей характеристикой основных тенденций разработки понятия культуры, рассматривая позиции тех или иных авторов лишь постольку, поскольку они типичны (или, по крайней мере, были типичны) для определенного направления на том или ином этапе его развития.

Это важно, в частности, потому, что нередки случаи, когда некоторые позиции, будучи покинуты авторами или первоначальными сторонниками, в дальнейшем продолжают активно отстаиваться и разрабатываться другими исследователями, сохраняя, таким образом, свое значение не только для прошлого, но и для настоящего культурологии.

Мы отмечали, что касаемся прежде всего методологических аспектов проблемы. Однако, конечно же, методологический анализ не может быть оторван от теоретического исследования. Обсуждая способы разработки категории культуры, мы тем самым обсуждаем эту категорию в содержательном плане, хотя и под особым углом зрения. Но специальная характеристика категории и развиваемой на ее основе теории культуры (культурологии) представляется нам задачей дальнейшей работы.