НАЦИОНАЛЬНАЯ РУССКАЯ ИДЕЯ? - РУССКАЯ РЕЧЬ!
Опыт культурологического предположения
Немного — о самом жанре этих размышлений. Здесь не будет развернутого обоснования формулируемых утверждений. В плане логической конкретности — заранее могу предупредить — тут будут изъяны и лакуны (впрочем, иногда такие лакуны возбуждают активное ответное воображение читателей и слушателей).
И это будет не какая-то теория, концепция, но — именно предположение, гипотеза, — где элементы воображения и элементы логики находятся как бы в некотором равновесии. И еще одно в этой связи: в текст будут включены и некоторые... совсем уже фантастические предположения — для краткости рассуждения, для того, чтобы сэкономить какие-то развернутые суждения. И к фантазиям нужно относиться как к некоторому ускоренному пробегу мысли, заполненному совсем уже гипотетическими пассажами.Текст разделен на пять основных блоков. Первый блок — соблазн русской национальной идеи как единой идеологии; ее опасности и смысл; ее основные схематизмы. Второй блок — национальная идея в XIX—XX веках;
культура и национальная идея; выход к речи. Третий блок — идея-речь в ее слышимых и — это особенно трудно — молчащих внутренних корневых определениях (но связанных именно с русской речью, с ее основными особенностями). Четвертый блок — формальное, сокращенное определение речи как идеи. Пятый блок, для меня самый существенный, — важнейшие, на мой взгляд, “узлы” русской национальной идеи, то есть родной русской речи в XIX—XX веках. Это — Пушкин, Хлебников, Андрей Платонов. И — сеть, заброшенная в будущее, — Иосиф Бродский. Основные речевые сдвиги персонализированы здесь под особым углом зрения. Дело в том, что для Пушкина или Хлебникова, Платонова или Бродского основным предметом поэтического внимания и источником поэтического вдохновения был именно русский язык (и — поэзия как ключевая для понимания будущего “часть речи”). Это в значительной мере поэзия самой поэзии, то есть внутренней речи.