Замечания по поводу трех последовавших один за другим ответов г-на Р.

Как вам угодно, маркиз, но что могу я ответить человеку, который уверяет меня, будто не-существование относительного, или чувственно воспринимаемого, существования существует само по себе, хотя и неотделимо от него? Fiat lux!49

Л- Д.

Lux facta est, et tenebrae earn non comprehenderunt50.

Я сказал и повторяю, что существование, отрицающее существование положительное, относительное или чувственное, существует в себе, хотя и неотделимо от него; я это так пространно доказывал и это должно было уже быть настолько очевидно для г-на Р., что я умолчу об этом.

Г-н Р.

Раз я имею Целое, к чему мне Все, являющееся Ничто?

Д- Д.

Г-н Р.

Г-н Р.

Раз я имею полное существование, зачем мне может понадобиться не-существование?

Д. Д.

Опять повторяю: просто не-существование — бессмыслица, а полного существования нет, если ему недостает существования отрицательного. Бесконечное существует так же, как и конечное. Иметь одно без другого — значит иметь его очень мало, значит иметь не существование, а лишь один из его аспектов. Весьма странно, что слова бесконечное, вечное, безмерное, Все, Ничто, присущие всем временам, всем странам, всем языкам, слова, постоянно слетающие с наших уст, остаются для г-на Р. лишь пустыми звуками. Однако, каким это образом получается, что для г-на Р.

Г-н Р.

Не могу я разве сказать «да», не говоря «нет»?

Д. Д.

385

13 д. л.-м. Дешан

Несомненно можете, и даже, говоря «да», вы не можете сказать в то же время «нет». Но стали ли бы вы говорить «да», если бы не было «нет», если бы не было для него основания? Вы первый посмеетесь над тем, что это от вас ускользнуло. Но скажите мне, как вы можете

этому посмеяться, не согласившись с тем, что положительное существование невозможно без отрицательного существования?

Г-н Р.

Согласно Д. Д., Целое, рассматриваемое как составляющее со всеми его частями лишь одно и то же бытие, уже не Целое, а Все. Следовательно, он рассматривает Целое вне отношения к его частям?

Д. Д.

Нет, я не рассматриваю Целое вне отношения к его частям, раз я говорю, что Целое, таким образом рассматриваемое, уже больше не Целое, не положительная точка зрения существования, а его отрицательная точка зрения. Я здесь лишь повторяю то, что ответил наш меценат; но, по словам г-на де Вольтера, «повторять надобно»51.

Г-н Р.

Если я правильно постиг Систему, вот ее ход развития...

Д. Д.

«Ход развития» одобряю, хотя он и слабо очерчен, но система, и хорошо переданная, не есть еще система постигнутая. Рекомендую г-ну Р. постараться ее постичь так же хорошо, как он ее передает.

Г-н Р.

Д. Д. уверяет, будто он не говорит, что Ничто есть бог. Это справедливо, я ошибся: он говорит только, что бог есть Ничто, само небытие.

Д- Д.

Пусть г-н Р. шутит, сколько ему заблагорассудится, тем не менее я все же не говорю ни того ни другого столь решительно, как он мне приписывает это.

Г-н Р.

Мир метафизический весьма велик, я согласен, но нам не следует никогда забывать, что создан он все-таки нами...

Д- д.

На мой взгляд, мир метафизический есть Целое и ничего больше. Г-н Р. признает Целое. Таким образом, признавая Целое, он признает нечто нами созданное — очевидно, он имеет в виду мое создание, ибо это я познакомил его с Целым. Повторяю: г-н Р., признавая Целое, признает бытие, мною созданное. Почему же ему не оказать подобную же честь Всему, которое он также рассматривает как бытие, мною созданное? Вот каков г-н Р., вот как он меня разумеет. Он за сто лье от истины утверждая, что мир метафизический есть бытие, нами созданное.

Г-н Р.

В природе нет ничего, помимо естественного, и отрицание относительного, или чувственно воспринимаемого, существования не может иметь никакого существования.

Д- д.

Ничто не может быть более справедливо. И сверхъестественное, или метафизическое, не в природе заключается, раз метафизическое и есть сама природа, рассматриваемая относительно, и не в ней же встречается отрицание относительного существования, раз отрицание это само является естественным, будучи рассматриваемо безотносительно.

Г-н P.

Мир метафизический чисто идеален или интеллектуален.

Д.

Совершенно верно; но он таков, исходя из первоидеи, которая есть он сам, есть существование, одинаковое как во всех существах, так и в нас, есть интеллект, созданный для того, чтобы быть развиваемым посредством разумения, посредством приобретаемых идей. Судя по тому, как г-н Р. трактует мир метафизический, он признает Целое лишь смеха ради.

Г-н Р.

Отрицательное существование есть отрицание существования, не-существование, не-бытие...

Дgt; Д-

Как! Отрицательное существование, которое есть просто существование, является отрицанием существования? Должно быть, г-н Р. разумеет, что оно есть отрицание существования, чувственно воспринимаемого, или по меньшей мере это то, что мы желали бы дать ему уразуметь. Уразумел ли он это наконец и уразумел так, чтобы к этому не приходилось более возвращаться? Признаюсь, что возвращаться уж не хотелось бы...

Г-н Р.

Д. Д. сам говорит в своем третьем тезисе: Целое универсальное, единое бытие, единое начало, единая метафизическая истина, дает ключ к моральной истине. Не значит ли это тем самым признать бесполезность и даже небытие Всего или Ничто?

Д. Д.

Нет, г-н Р., не значит, и за доказательством этого разрешите вас отослать к моему труду, если вы его когда- либо перечитаете, а пока что — к ответу, который маркиз де В. просил скопировать. Знайте все же, что если постижение Целого дает посредством того, что оно устанавливает, моральную истину, то постижение это есть и постижение Всего, по-вашему ни на что не пригодное, и что оно дается также путем разрушения основ ложной мо- ради, путем уничтожения представления о боге, каким мы его вообразили. По нашим взглядам и нашим дурно раскрытым представлениям о существовании, вам хорошо известно, что при абсурде, в какой мы ввержены, истина вынуждена черпать свою силу не только из того, что она устанавливает, но также из того, что .она разрушает и что Все сообща с Целым разрушает. Оно устанавливает лишь свое собственное существование, существование бесконечности, вечности, безмерности ввиду того, что оно безотносительно.

Г-н Р.

Универсальное целое, единственное бытие, единственная метафизическая истина дает истину моральную. Я полагаю, что этим и следует ограничиться. Идти дальше — значит ухищряться напрасно и всуе — вот мое последнее слово.

Д- д.

Мне .было бы очень прискорбно этим ограничиться: вот тогда у г-на Р. были бы основания рекомендовать мне — как он это делает, хотя и признавая мои истины, как метафизическую, так и моральную, — прежде всего отрешиться от убеждения в том, что мною открыта истина. Однако по поводу этого совета, показавшегося столь непонятным и маркизу де В., и мне, я должен сказать, что не вижу в возражениях г-на Р. ничего объясняющего нам, как мы его о том просили, почему он этот совет дает. Еще раз прошу его нам это объяснить, равно как и его утверждение, будто моя моральная истина не совсем нова.

Г-н Р.

Д. Д. отсылает меня к доказательству существования Ничто — я ничего подобного не нашел.

Д. Д.

А тем не менее г-н Р. прочитал мое сочинение и все мои дальнейшие ответы. И тем не менее г-н Р. признает существование Целого, неизменно влекущее за собою существование Всего, подобно тому как доказательство существования Всего влечет за собою доказательство существования Целого. Оправдание для него одно: он признает существование Целого, не разобравшись хорошенько в том, что он признает.

Г-н Р.

Что до меня, то, чем больше я размышляю, тем менее я расположен признать существование не-существования, или несуществование существования, — тут явно ощутимое противоречие.

Д. д.

Не требуется и размышления, чтобы не признавать подобную бессмыслицу, и если г-н Р. именно таким образом представляет себе отрицательное существование, то меня нимало не удивляет, что он его не приемлет.

Г-н Р.

Существование Всего, то есть Ничто, подобно горе без долины.

Д.

Вот уж неожиданное уподобление Всего чувственно воспринимаемому предмету! Но гора необходимо существует в силу долины, а долина — в силу горы, тогда как Все, существующее в силу себя самого, не есть гора.

Г-н Р.

Впрочем, заблуждение Д. Д., если он заблуждается, я считаю ошибкой метафизика весьма глубокого.

Д. Д.

Как! С моей стороны заблуждение установить существование в себе, существование бесконечного, единственного, Всего, установить его способом столь же простым, как и новым? О, г-н Р., подумали ли вы о том, что говорите?

Г-н Р.

Согласиться с тем, что Целое, рассматриваемое вне отношения к его частям, есть противоречие, — значит согласиться с тем, что Все есть противоречие.

Д- Я

Это было бы справедливо, если бы Целое, рассматриваемое вне отношения к его частям, оставалось тем же, что оно есть, будучи рассматриваемо по отношению к ним; но это несправедливо, раз Целое становится Всем, а это-то именно я и говорю. Все не есть противоречие, но оно является таким с точки зрения Целого, так как оно его утверждает, его отрицая, будучи его отрицательным противоположным...

В этом месте своего письма г-н Р. пытается отказаться от сказанного им по поводу того, будто отрицательное существование является крайним напряжением ума, привыкшего питаться лишенными реальности ухищрениями. Но, судя по тому, как он отказывается, лучше бы ему просто высказать осуждение. Вот доказательство, вот точные слова самого г-на Р.: «Абстракция о Целом, рассматриваемом вне отношения к его частям и становящемся тогда Всем, из положительного существования становящемся существованием отрицательным, — абстракция эта, говорю я, заставила Д. Д. допустить еще великое множество других абстракций, вытекающих из нее и составляющих его рассуждение о Ничто, а не из его метафизической и моральной истины. Его ум, привыкший питаться лишенными реальности ухищрениями...» Но ведь эта абстракция нимало не заставила меня признать и множество других абстракций, раз она и мое рассуждение о Ничто суть в точности одно и то же, ведь из этой абстракции никакой другой абстракции не вытекает. Таким образом, г-н Р. неудачно отказывается от слов, в которых мы у него потребовали отчета.

Г-н Р.

Д. Д. привык питаться подобными абстракциями, рассматривать их как истины, тогда как они суть лишь отсутствие истин или истины отсутствия. Существование Ничто, или бытия без бытия, существования без существования, существования отрицательного, есть крайнее усилие, проистекающее из подобного обыкновения, — вот что я хотел сказать.

Д- Я

Надобно полагать, что г-н Р. считает Д. Д. совсем безумным, если думает, что тот допускает существование бытия без бытия, существование без существования. Но хорош, должно быть, и он, если после всего, что было сказано, чтобы разубедить его в том, будто это не-существование и есть отрицательное существование Д. Д., и будто Все или Ничто (которое есть просто бытие) есть не-бытие, — если он после всего этого продолжает так думать. До тех пор, покуда он станет упорствовать в этой мысли, он будет прав, говоря, что Истина, или отрицательное существование Д. Д., есть лишь отсутствие истины.

Г-н Р.

Рассуждение Д. Д. бесплодно или неплодотворно только потому, что оно всецело противоречиво, что оно — противоречие.

Д. д.

Маркиз де В. на это возразил так хорошо, что я ограничусь здесь лишь тем, что скажу: мое рассуждение о Ничто подтверждает аксиому «ех nihilo nihil fit» 52. Но зачем же устанавливать Ничто? Да затем, что Ничто существует и что требовалось доказать его существование для того, чтобы дать полное представление о существовании, чтобы не оставить недосказанным ничего относительно сущности вещей, чтобы ознакомить с бесконечным, с вечным, о котором мы не в меньшей мере имеем представление, чем о конечном, о времени. Ничто, будучи существом безотносительным, неплодотворно, но, как оно ни неплодотворно, оно есть Все. И как не познать Все, хотя, впрочем, все сказано, когда сказано Все.

Г-н Р.

Истина изолированная, несомненно, представляет собой только противо-истину, только лишенное реальности ухищрение.

д. д.

Истина отрицательная, несомненно, не представляет собой изолированной истины, раз она неотделима от истины положительной. Впрочем, я согласен с тем, что она — лишенное реальности ухищрение, если только к ней применимо название ухищрения, раз она вместо того, чтобы быть реальной, является отрицанием реальной, или положительной истины.

Г-н P.

Вот упорный человек! — скажете вы, господин маркиз. Но чем больше я вдумываюсь, тем меньше я допускаю, чтобы я когда-либо мог признать отрицательное существование как бытие существующее, a parte rei, — для меня это остается возмутительной несообразностью.

Д- д.

Вы, стало быть, решительно не хотите — раз вы можете сказать «да», не говоря «нет», — чтобы «нет» было в равной мере и «да», чтобы существование Ничто было зависимо от другого существования вплоть до невозможности существования одного без другого? Очень жаль, ибо иначе вам не труднее было бы признать существование отрицательное, чем положительное, и оба они в одинаковой мере представлялись бы вам существующими a parte rei. Кстати, по поводу этого a parte вы должны припомнить, что я его не отличаю от другого a parte — от a parte mentis, причем mens я разумею не в смысле лично моего ума или вашего, а в смысле ума общего всем существам, представляющего собой все то, что строго общо им всем и что я у человека называю разумом, интеллектом, чувствами согласованности и гармонии. Вы, вероятно, помните и соглашаетесь со мной в том, что оба a parte — одно и то же, раз вы признаете мою метафизическую истину, в которой Целое является a parte rei. Но тут я вынужден остановиться: быть может, вы и не соглашаетесь... Если я в этом усомнился, то потому, что не знаю, что мне думать: то вы эту истину признаете такой, какой я ее устанавливаю, то есть существующей реально, а немного погодя вы видите в ней лишь созданное мною бытие. Как же мне прикажете с вами рассуждать, когда ваши противоречия повергают меня в смятение? Признаете вы эту истину существующей a parte rei — да или нет? Если да, то почему же вы отказываете в таком же a parte истине отрицательной, раз действительно немыслимо, чтобы «да» и «нет», обе истины, являющиеся одной и той же истиной в двух противоположных аспектах, могли существовать одна без другой?

Если вы этого не признаете — дело другое, тогда нам с вами надобно начинать с самого начала, точно нами еще ничего не пройдено, и вам придется отступать, покуда вы не признаете, что вы со мной не согласны ни в чем. Вам оно, конечно, нелегко будет после всех ваших признаний, но правда превыше всего...

Познав как следует Целое, вы не могли в равной мере и не признать Всего. И как только я увидел, что вы оспариваете Все, я не колеблясь должен был подумать, что вы признаете Целое, не совсем разобравшись в этом. Но возвратимся к вопросу о parte rei и о различении между существованием положительным и отрицательным. Разве возможно с разумным основанием отказываться составить себе представления, притом различные представления, о Целом и Всем, которые, несомненно, два бытия и два бытия различных?

Что ж, сударь (вы вынуждаете меня возвратиться с вами к азбуке моего рассуждения), неужели столь непреодолимо трудно для такого человека, как вы, сказать себе то, что настолько ясно и само по себе, и на основании моего сочинения, — мне просто совестно вам напоминать: что существа физические, или частные, необходимо суммируются; что сумма их необходимо является суммой универсальной; что универсальная сумма необходимо иной природы, чем то или другое входящее в ее состав частное существо; что все частные существа необходимо она же, подобно тому как она со всеми частями необходимо эквивалентна их Целому, будучи Целым всех этих частей; что сумма эта — Целое, когда она рассматривается раздельно от ее частей, причем и сумма, и части рассматриваются в отношении; что она — Все, когда подобное различение не проводится, когда и она, и ее части рассматриваются как составляющие одно и то же бытие, как бытие единственное, отрицающее всякое иное бытие, бытие, о котором можно лишь отрицать все то, что утверждается по поводу единого бытия; что бытие это утверждает, что упомянутая сумма неотделима от себя самой, рассматриваемой в аспекте Целого; что, следовательно, она утверждает последний аспект тем самым, что является его отрицательным противоположным, тем самым, что она его отрицает; что «нет», или бесконечное, необходимо утверждает «да», или конечное, тем самым, что отрицает его? Бесконечное необходимо влечет за собою представление о конечном, отрицая его, — это-то я и называю утверждением конечного со стороны беско- нечного. Но ведь г-н Р. отрицает существование бесконечного... О portentosa negatio!53

Сочинение мое должно было полностью доказать вам существование такой суммы, очерк которой я вам сейчас набросал. Я доказал вам ее существование как истинными (и единственно истинными) представлениями, какие я связываю с общими собирательными положительными и отрицательными терминами, так и моими выводами, которые все применимы к универсальному опыту. Я доказал вам существование этой суммы как применением познаний о ней ко всем доселе смутно принятым представлениям о боге, о материи, о существовании, так и разъяснением всех явлений не той или иной вещи, а универсальности всех вещей, а также и противоречиями, в которые (как я показываю) неизбежно впадаешь, как только пытаешься отрицать существование названной суммы или утверждать, что нам не дано ее познать. И тем не менее сумма эта все еще остается для вас бытием, созданным мною, порожденным в моем представлении, но не существующим a parte rei, по крайней мере что касается отрицательного его аспекта, против которого вы особенно ополчаетесь. Что же мне сказать вам? И в какие рассуждения можем мы с вами входить?

Перестанем рассуждать, говорите вы маркизу де В. Но это то же, что сказать ему: перестаньте для меня существовать. Ведь он свел меня с вами только в надежде встретить в авторе книги «О природе» любителя рассуждений.

Г-н Р.

Вы весьма искусно играете, господин маркиз, словами Ничто и всеотрицателъ, вы добиваетесь того, чтобы мое «всеотрицание» стало верой в Ничто, но вам это покуда еще не удалось. Перед тем, как заставить меня уверовать в Ничто, надобно еще немало потрудиться над обработкой ума, верующего ни во что, чтобы передать его в ум, верующий в Ничто или во Все.

Д¦ д.

Не так уж все здесь сводится к игре словами, г-н Р., ибо вы согласитесь, что, если нам когда-либо удастся убедить вас в существовании Ничто, вам тем самым будет доказано, что всеотрицание есть вера в это существова- ниє, а никак не ваш отказ признать какую-либо из существовавших доселе доктрин. Подобный отказ в признании, правда, свидетельствует о том, что вы не верите ни во что из того, что составляет содержание этих доктрин, но такое неверие никогда не сможет сойти за то, о чем здесь идет речь. В случае отказа от прежних верований вы можете сказать, что вы не верите больше ни во что, но не говорите этого перед тем, как уверовать, ибо это значило бы сказать, что вы не верите больше в то, во что не верили никогда, да никогда и верить не могли, не познав его; и вы сами согласитесь, что такого рода речи не приличествуют философу, привыкшему ставить точки над «и».

Но, однако принимая ваше заявление в нашем смысле — ум ваш не верит ни во что, вы все еще стоите на том же, несмотря на весь наш спор. Ну а то, в чем вы как будто со мной соглашались? Я, правда, так и думал, что вы мою метафизическую истину признавали только для виду, и я не сомневаюсь больше, что она в ваших глазах является лишь бытием, созданным мною, созданным моим частным умом...

Да окажут, однако, настоящие возражения, убедив вас, что вы заблуждаетесь, некоторое влияние на ваш ум, и да заставят они его меньше склоняться к своему всеотрицанию и с некоторым вниманием отнестись к значимости моего понятия небытия.