О ЗАКОНАХ ПРИРОДЫ ЭТОГО НОВОГО МИРА
Я не хочу откладывать далее и изложу вам прямо, ка&ким путем сама природа может распутать путаницу хаоса, о котором я говорил, и каковы законы, установленные для нее Богом.
Прежде всего под природой я отнюдь не подразумеваю какой-нибудь богини или какой-нибудь другой воображае&мой силы, а пользуюсь этим словом для обозначения самой материи.
Я рассматриваю ее со всеми свойственными ей качествами, описанными мною, во всей их совокупности и предполагаю, что Бог продолжает сохранять все сотво&ренное им в том же самом виде. И только из того, что Бог продолжает сохранять материю в неизменном виде, с необ&ходимостью следует, что должны произойти некоторые изменения в ее частях. Эти изменения, как мне кажется, нельзя приписать непосредственно действию Бога, по&скольку оно совершенно неизменно. Поэтому я приписы&ваю их природе. Правила, по которым совершаются эти изменения, я называю законами природы.Чтобы все это лучше понять, вспомните, что среди качеств материи мы предположили одно, в силу которого частицы ее с момента сотворения имеют различные движе&ния, и что, кроме того, все они со всех сторон соприкаса&ются друг с другом, не оставляя никакой пустоты. Отсюда с необходимостью следует, что, придя в движение и сталки&ваясь друг с другом, частицы начинают менять и разно&образить свои движения. Таким образом, сохраняя их в том же самом виде, в каком он их сотворил, Бог не сохраняет их в одном и том же состоянии. Иными словами, действуя всегда одинаково, Бог, следовательно, производит в суб&станции всегда одно и то же действие, хотя в этом действие акцидентально и оказывается большое разнообразие. Легко понять, что Бог, который, как всем известно, неизменен, действует всегда одинаковым образом. Не вдаваясь слиш&ком в метафизические рассуждения, я установлю здесь два или три основных правила, в соответствии с которыми, надо думать, Бог заставит действовать природу этого но&вого мира и которые, по-моему, будут достаточны для того, чтобы понять все остальное.
Первое правило заключается в следующем: каждая частица материи в отдельности продолжает находиться в одном и том же состоянии до тех пор, пока столкновение с другими частицами не вынуждает ее изменить это состоя&ние.
Иными словами, если частица имеет некоторую вели&чину, она никогда не станет меньшей, пока ее не разделят другие частицы; если эта частица кругла или четырех&угольна, она никогда не изменит этой фигуры, не будучи вынуждена к тому другими; если она остановилась на каком-нибудь месте, она никогда не двинется отсюда, пока другие ее не вытолкнут; и раз уж она начала двигаться, то будет продолжать это движение постоянно с равной силой до тех пор, пока другие ее не остановят или не замедлят ее движения.Нет никого, кто считал бы, что это правило не соблю&дается в старом мире в отношении величины, фигуры, покоя и тысячи подобных вещей. Однако философы исклю&чили отсюда движение, а его-то я хочу понять самым ясным образом. Не думайте, однако, что я собираюсь противоре&чить философам: движение, которое они имеют в виду, настолько отличается от мыслимого мною, что, может статься, верное для одного из этих движений не будет вер&ным для другого.
Философы сами признают, что природа их движения очень мало известна. Чтобы сделать ее хоть сколько-нибудь понятной, они не нашли для ее объяснения ничего лучшего, как придумать следующее выражение: Motus est actus entis in potentia, prout in potentia est. Эти слова для меня до такой степени темны, что я вынужден оставить их здесь без перевода, потому что я не сумел бы их объяснить (и действительно, будучи переведены, эти слова — «движение есть действие сущего в возможности и постольку, по&скольку оно в возможности» — не становятся более ясными). В противоположность этому природа движения, о котором я предполагаю здесь говорить, так легка для понимания, что даже геометры, более всех других людей научившиеся довольно отчетливо представлять исследуе&мые ими предметы, должны будут признать ее более про&стой и понятной, чем природа их поверхностей и линий, когда они объясняют линию движением точки, а поверх&ность — движением линии.
Философы также предполагают множество движений, которые, по их мнению, могут происходить без перемены места.
Подобным движениям они дают названия motus ad formam, motus ad calorem, motus ad quantitatem (движение к форме, движение к теплоте, движение к количеству) и тысячу других названий. Я же из всех этих движений знаю только одно, понять которое значительно легче, чем линии геометров. Это движение совершается таким образом, что тела переходят из одного места в другое, последовательно занимая все пространство, находящееся между этими местами.Кроме того, самому незначительному из этих движений они приписывают бытие более прочное и более истинное, чем покой, который, по их мнению, есть только отрицание бытия. Я же признаю, что покой есть также качество, кото&рое должно приписать материи в то время, когда она оста&ется в одном месте, подобно тому как движение есть одно из качеств, которые приписываются ей, когда она меняет место.
Наконец, движение, о котором говорят философы, обла&дает столь странной природой, что, вместо того чтобы, подобно другим предметам, иметь своей целью совершен- ство и стремиться только к самосохранению, оно не имеет никакой другой цели и никакого иного стремления, как только к покою; вопреки всем законам природы оно, таким образом, стремится к саморазрушению. Предполагаемое же мною движение, напротив, следует тем же самым законам природы, которым подчиняются вообще все свойства и качества, присущие материи: как те, которые названы уче&ными «modos et entia rationis cum fundamenta in ге» (модусы и мыслимые сущности, имеющие основание в вещи), так и те, что носят название «qualitates reales» (их реальные качества), в которых я, признаюсь чистосер&дечно, нахожу не больше реальности, чем в остальных.
В качестве второго правила я предполагаю следующее: если одно тело сталкивается с другим, оно не может сооб&щить ему никакого другого движения, кроме того, которое оно потеряет во время этого столкновения, как не может и отнять у него больше, чем одновременно приобретет. Это правило в связи с предшествующим в полной мере относится ко всем опытам, в которых мы наблюдаем, как тело начинает или прекращает свое движение, вследствие того что оно столкнулось или остановлено каким-либо другим.
Предположив только что сказанное, мы избежим затруднения, в которое впадают ученые, когда хотят найти основание того, что камень продолжает некоторое время двигаться, не находясь уже более в руке того, кто его бро&сил. В этом случае скорее следует спросить, почему он не продолжает двигаться постоянно. Но в последнем случае найти основание легко, так как никто не может отрицать того, что воздух, в котором он движется, оказывает ему известное сопротивление. Ведь когда камень разделяет воздух, слышен свист. А если помахать в воздухе опахалом или каким-нибудь другим очень легким и широким телом, то по тяжести руки можно почувствовать, что воздух вопреки утверждению многих не содействует движению, а мешает ему. Но если не удается объяснить эффект сопро&тивления воздуха согласно нашему второму правилу и если допустить, что тело тем более способно останавливать дви&жение других тел, чем большее сопротивление оно оказы&вает (а это может сначала показаться убедительным), то довольно трудно будет понять, почему движение этого камня прекращается скорее при столкновении с мягким телом (сопротивление которого среднее), чем при встрече с телом более твердым, которое оказывает ему сильное сопротивление. Точно так же трудно ответить на вопрос, почему, слегка столкнувшись с твердым телом, камень немедленно возвращается на свой прежний путь, а не оста&навливается и не прерывает свое движение к цели. Если же предположить второе правило, то во всем этом не будет ни&каких затруднений, ибо из него явствует, что движение од&ного тела замедляется при столкновении с другим не про&порционально сопротивлению, оказываемому последним, а только пропорционально тому, в какой мере его сопротив&ление преодолевается первым и в какой мере сопротивляю&щееся тело принимает на себя то движение, которое, подчи&няясь этому правилу, теряет первое тело.Хотя в том, что касается большинства движений, наблю&даемых нами в действительном мире, мы не можем заме&тить, чтобы тела, начинающие или прекращающие свое движение, толкались или задерживались другими, у нас нет повода утверждать, что эти два правила точно не соб&людаются. Ибо ясно, что эти тела часто могут получать дви&жение от тех двух элементов — воздуха и огня, которые, как уже было сказано, всегда находятся внутри их, не будучи ощутимыми.
Они могут получать движение и от более плотного воздуха, который также неощутим. Точно так же движение может быть передано ими как более плот&ному воздуху, так и всей массе Земли, рассеявшись по кото&рой оно уже не может быть замечено.Хотя все то, что мы когда-либо испытали в настоящем мире посредством наших чувств, кажется явно противоре&чащим тому, что заключается в этих двух правилах, все- таки основание, приведшее меня к ним, кажется мне столь убедительным, что я считаю себя обязанным предполагать их в новом мире, который я вам описываю. Ибо какое более твердое и более прочное основание можно найти для того, чтобы установить истину, хотя бы и выбранную по жела&нию, нежели постоянство и неизменность самого Бога?
А эти два правила с очевидностью следуют из одного того, что Бог неподвижен и что, действуя всегда одинако&вым образом, он производит одно и то же действие. Ибо если предположить, что с самого момента творения он вло&жил во всю материю определенное количество движения, то следует признать, что он всегда сохраняет его таким же, или же отказаться от мысли, что он действует всегда оди&наковым образом. Предположив вместе с тем, что с этого первого момента различные частицы материи, в которой эти движения распределены неодинаково, начали их задер&живать или переносить их от одной к другой в зависимости от того, насколько они к этому способны, с необходимостью следует думать, что Бог заставляет материю всегда делать то же самое. Это как раз и является содержанием указан&ных двух правил.
В качестве третьего правила я прибавлю, что, хотя при движении тела его путь чаще всего представляется в виде кривой линии и хотя невозможно произвести, как уже было сказано, ни одного движения, которое не было бы так или иначе круговым, тем не менее каждая из частиц тела в от&дельности всегда стремится продолжать его по прямой линии. И таким образом, их действие, т. е. то, как они склонны двигаться, отличается от их движения.
Например, если заставить колесо вращаться вокруг своей оси, то, хотя все его части будут двигаться по кругу, так как, будучи соединены друг с другом, они не могут перемещаться иначе, склонны они передвигаться не по кругу, а по прямой.
Это ясно видно, если какая-нибудь из частей случайно отрывается от других. Как только она окажется на свободе, она прекращает свое круговое движе&ние и движется по прямой линии.То же самое происходит и при вращении камня в праще. Выскочив из пращи, камень летит совершенно прямо, но и, находясь в ней, он все время давит на середину пращи и натягивает веревку. Это со всей ясностью доказывает, что камень постоянно имеет склонность двигаться по прямой линии и что по кругу он идет только по принуждению.
Это правило зиждется на том же основании, что и два первых. Оно обусловлено лишь тем, что Бог сохраняет каж&дую вещь посредством непрерывного действия и, следова&тельно, сохраняет ее не такой, какой она, возможно, была некоторое время назад, а точно такой, какова она в тот самый момент, когда он ее сохраняет. Из всех движений одно только движение по прямой совершенно просто, и для понимания его природы достаточно рассмотреть один момент. Ибо для того, чтобы представить его, достаточно помыслить, что некоторое тело совершает действие движе&ния в определенную сторону, что бывает в каждый из мо&ментов, которые могут быть определены в течение того вре&мени, когда оно движется. Напротив, для того чтобы пред&ставить круговое или какое-нибудь другое возможное дви&жение, необходимо рассмотреть по крайней мере два таких момента, или, лучше, две его части, и существующее между ними отношение.
Однако, для того чтобы философы или, скорее, софисты не воспользовались случаем применить здесь свои беспо&лезные ухищрения, прошу вас заметить, что я говорю не о том, что прямолинейное движение может осуществляться в один момент, а только о том, что все необходимое для того, чтобы его производить, имеется в телах в любой момент, который может быть определен в то время, когда они движутся. В отношении же кругового движения это не так.
Так, например, если камень движется в праще (рис. 1), следуя по кругу, обозначенному АВ, и вы рассматриваете его точно таким, каким он является в тот момент, когда достигает точки А, то вы легко найдете, что он находится в состоянии движения (ибо он здесь не останавливается), а именно в состоянии движения к точке С (ибо как раз туда направлено это движение в настоящий момент).
Однако вы не сможете найти здесь ничего указывающего на то, что движение камня круговое. Если же предполо&жить, что как раз здесь начался полет камня, выскочив&шего из пращи, и что Бог сохраняет его таким, каков он есть в этот момент, то совершенно ясно, что Бог сохранит в нем не склонность двигаться по кругу, следуя по ли&нии АВ, а склонность двигаться совершенно прямо к то&чке С.
Следовательно, исходя из этого правила, надо сказать, что Бог — единственный творец всех существующих в мире движений, поскольку они вообще существуют и поскольку они прямолинейны. Однако различные положе&ния материи превращают эти движения в неправильные и криволинейные. Точно так же теологи учат нас, что Бог есть творец всех наших действий, поскольку они сущест&вуют и поскольку в них есть нечто хорошее, однако различ- ные наклонности наших воль могут сделать эти действия порочными.
Я мог бы здесь поместить еще несколько правил, в част&ности для определения того, когда, как и насколько движе&ние каждого тела может изменить направление, стать силь&нее или слабее при столкновении с другими телами, что охватило бы все действия природы в совокупности. Но я удовлетворюсь замечанием, что, кроме этих трех уже изложенных мною законов, я не хочу предполагать ника&ких других, за исключением непреложно следующих из тех вечных истин, на которых математики обычно основы&вают свои наиболее достоверные и наиболее очевидные доказательства. Сам Бог показал нам, что он расположил все вещи по числу, весу и мере, следуя этим истинам 5. Познание этих истин настолько естественно для наших душ, что мы не можем не считать их непреложными, когда отчетливо их постигаем. Мы можем даже не сомневаться в том, что если бы Бог сотворил несколько миров, то истины эти были бы столь же достоверными во всех этих мирах, как они достоверны в нашем. Таким образом, тот, кто сумеет достаточно продумать следствия, вытекающие из этих истин и из наших правил, сможет узнать действия по их причинам и, если воспользоваться школьной термино&логией, сможет иметь доказательства a priori всего того, что может появиться в этом новом мире.
И чтобы не было никаких исключений, могущих этому помешать, мы, пожалуй, прибавим к нашим предположе&ниям, что Бог не совершает в этом мире никаких чудес и что интеллигенции, или разумные души, существование которых мы далее сможем в нем предположить, никоим образом не поколеблют обычного хода природы.
Однако после этого я все же не обещаю дать вам здесь точные доказательства всего того, о чем буду говорить. Достаточно того, что я укажу вам путь, следуя которому вы сможете найти эти доказательства сами, если возьмете на себя такой труд. У большинства умов можно вызвать неудо&вольствие, если предлагать им слишком легкие вещи. Поэтому для того, чтобы нарисовать здесь картину, которая бы вам понравилась, я должен использовать не только свет&лые краски, но и тень. Таким образом, я удовлетворюсь здесь тем, что буду продолжать начатое описание так, как если бы я хотел лишь представить вам аллегорию.