ЗАКОН
(...) Естественный закон есть вечный и неизменный порядок, которым мы должны руководствоваться в наших действиях.
Он основан на существенном различии между добром и злом. Лица, отказывающиеся признавать это различие, опираются в своем мнении, с одной стороны, на трудность установить иногда точные границы, отделяющие порок от добродетели, а с другой стороны, - на разногласие самих ученых, которые спорят друг с другом, справедливы ли известные вещи или несправедливы, особенно в политических вопросах, и, наконец, на диаметральную противоположность законов, издававшихся обо всех этих вещах в разные времена и в разных странах. Как в живописи, при осторожном и постепенном смешивании двух противоположных цветов, из этих крайних цветов получается средний цвет, причем самый зоркий глаз бывает не в состоянии точно различить, где кончается один и где начинается другой, хотя эти цвета сохраняют все возможное для них различие; так и здесь, по крайней мере в сомнительных и трудных случаях, бывает крайне затруднительно точно установить границы, отделяющие добродетель от порока, а поэтому мнения людей о них расходятся, и законы различных наций не везде одинаковы; но это не мешает думать, что по существу нет слишком большой разницы между справедливым и несправедливым. Вечное различие добра и зла, нерушимый закон справедливости устанавливаются одобрением всех мыслящих и рассуждающих людей, ибо нет человека, которому в серьезных обстоятельствах не случалось бы добровольно преступать это правило, который не чувствовал бы при этом, что он действует против своих собственных принципов и против света своего разума и не упрекал бы себя за это втайне. И наоборот, нет человека, который, поступив согласно этому правилу, не был бы доволен собой, не одобрил бы себя за то, что имел силу устоять против соблазнов и исполнил требование своей совести - быть справедливым и добрым. Это и хотел сказать святой Павел в главе II своего "Послания к римлянам": "Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую".Я не отрицаю того, что есть люди, которые испорчены дурным воспитанием, погрязли в разврате, сжились с пороком вследствие долгой привычки, до крайности извратили свои природные принципы и настолько побороли свой разум, что налагают на него молчание, чтобы он внимал лишь голосу их предрассудков, их страстей и их вожделений. Эти люди, прежде чем сдаться и осудить себя за свое поведение, будут бесстыдно уверять вас, что не сумели заметить этого естественного различия между добром и злом, о котором им столько говорили. Но и эти люди, сколь бы ужасна ни была их извращенность, из-за которой они причиняют вред самим себе, не могут временами не проговориться о своей тайне и не открыться в тех случаях, когда они утрачивают бдительность в отношении самих себя. В самом деле, нет человека, настолько дурного и падшего, который, даже будучи уверенным в своей безнаказанности, без малейшего угрызения совести смело совершил бы убийство и не предпочел бы, если бы это зависело от его выбора, получить себе добро иным путем, нежели преступление. Нет человека, который, даже будучи пропитан принципами Гоббса и переведен в етественное состояние, не предпочел бы, при неизменности всех прочих условий, заботиться о самосохранении, избегая убийства всех своих ближних. Человек, если так можно выразиться, зол лишь своим защищающимся телом, то есть потому, что он не умеет иначе удовлетворять свои желания и утолять свои страсти. Нужно быть крайне ослепленным, чтобы смешивать злодеяния и ужасы с добродетелью, которая при старательном ее соблюдении показала бы миру действительность тех дивных красок, которыми древние поэты пользовались при изображении золотого века.
Естественный закон, как мы сказали, основан на существенном различии между моральным добром и злом. Следовательно, этот закон не является произвольным. "Естественный закон, - говорит Цицерон в книге II Законов, - не есть измышление человеческого ума, не произвольное установление народов, но печать вечного разума, правящего вселенной. Бесчестие, нанесенное Тарквинием Лукреции, было не менее преступным от того, что в Риме еще не существовало писаных законов против такого рода насилий. Тарквиний преступил естествен- ный закон, который был законом во все времена, а не с того момента, когда он был записан. Он имеет такое же древнее происхождение, как и божественный ум, ибо истинным, первичным и главным законом является всевышний разум великого Юпитера".
Итак, пусть для нас будет неоспоримой максимой, что письмена добродетели начертаны в наших душах; сильные страсти, правда, скрывают их от нас на несколько мгновений, но не стирают их никогда, ибо они нестираемы. Чтобы понять их, нет нужды возноситься до небес или опускаться в пропасти: они столь же просты для понимания, сколь и правила самых обыкновенных искусств. Они и порождают всякого рода доказательства, независимо от того, размышляет ли человек над самим собой или прозревает то, что окружает нас повседневно. Словом, естественный закон написан в наших сердцах так четко, так выразительно, так ярко, что невозможно не признать его.