XIII
Физические блага и бедствия, так много способствовавшие тому, чтобы из невежественных сделать нас абсурдными, рассматривались бы людьми состояния нравов как по существу свойственные природе, и они никогда не стали бы, подобно нам, делать из них предмет особых изысканий. Они ограничивались бы тем, что постоянно стремились бы, притом самыми простыми путями, к достижению благ и предотвращению зла.
На небе они стали бы изучать лишь то, что на нем легче всего познать, ибо какую пользу могло бы им сослужить более углубленное изучение? И зачем понадобилась бы им ученость Коперников, Ньютонов и Кассини41? Они жили бы, не заботясь о счете дней и годов, что позволило бы им не ведать времени своего рождения и менее предвидеть последнее мгновение, когда они без недуга перейдут от жизни к смерти, подобно тому как от бодрствования переходят ко сну[62].
В гораздо большей мере принадлежа самим себе и гораздо менее разбрасываясь, чем наши крестьяне, обходящиеся без наших стенных и карманных часов, они вели бы столь же упорядоченный образ жизни без помощи этих произведений искусств, как если бы они ими пользовались.
Они различали бы часы и времена года как раз настолько, насколько им это было бы полезно, и не нуждались бы в том, чтобы вести счисление событиям. В их очень скромном существовании им необходимо было бы знать лишь немного вещей, и это были бы как раз те вещи, узнать которые всего легче. Течение их дней не прерывалось бы, как у нас, днями отдыха, а отсюда следует — равно как и из их. умеренных потребностей и того, что все были бы заняты исключительно удовлетворением этих потребностей, — что они никогда не были бы удручены своими занятиями. Старики до самой незаметно подкрадывающейся к ним кончины и дети с самых ранних лет трудились бы в меру их способностей, и величайшая заботливость обо всех полезных и необходимых вещах постоянно поставляла бы предметы для работы, которой без того не хватало бы, что было бы нежелательной В небесных шарах они видели бы лишь обширные тела, являющиеся вместе со всеми составляющими их телами лишь частями Целого. Они считали бы их лишь частными центрами в центре всемирном, а стало быть, усматривали бы в них лишь значительное проявление регулярности и устойчивости. С этой действительно истинной точки зрения они полагали бы, что тела эти вполне могут подвергаться превратностям, способным сместить их и вдруг превратить в другие виды — виды, к которым они принадлежат. И они не сомневались бы в том — но нисколько этого не страшась, — что и люди существуют лишь в результате подобного же рода превратности и что в некий день им суждено вследствие таких превратностей погибнуть с тем, быть может, чтобы в последова-когда не кончил бы, если бы стал распространяться по этому поводу, но это еще одно из наших несчастий, которые я только отмечаю мимоходом, предоставляя подробное их рассмотрение нашим размышлениям и нашим книгам.
k Человек в обществе существует для того, чтобы быть всегда необременительно занятым, притом занятым на благо общества. В состоянии дикости и при возникшем из него состоянии законов у него бывают часы досуга, и он познал праздность, этот обильный источник всех пороков.
тельности времен вновь быть воспроизведенными путем превращения из одного вида в другой[63].
Слишком просвещенные для того, чтобы составлять себе превратные представления о природе, как это делали мы испокон веков, они судили бы здраво о том, что мы именуем чудесами.
Так, например, они в море, слизывающем свои берега, наступающем на них или от них отступающем, видели бы лишь огромную массу воды, которая вследствие не вполне совершенной регулярности в приливах и отливах, а также недостатка полной устойчивости в занимаемом ею пространстве покидает свое ложе, чтобы незаметно покрыть материк, уже покрытый ее давнишними следами. Они знали бы, что совершающееся почти нечувствительным образом на глазах может совершиться и внезапно вследствие чрезмерного приближения какой- либо кометы, может совершиться в виде землетрясений, извержений и переворотов. И этот истинный взгляд на вещи, не составляя для них предмета ужаса, был бы основой их физической жизни, ограниченной, впрочем, просто полезным.Они изучали бы природу лишь постольку, поскольку этого могли бы требовать их весьма скромные потребности, что облегчило бы для них ее изучение, устранив тысячи встречаемых при этом затруднений, если безрассудно расширить его за его допустимые пределы, слишком расширить размах изысканий. Ибо трудности все возрастают, а достижения становятся все менее полезными по мере того, как предметы, подлежащие исследованию, менее близко касаются тех, кто их исследует, и находятся все дальше от них, все более чужды им.
Взамен нашего абсурдного представления о предопределении у них было бы лишь истинное понятие о необходимости. Они знали бы, что события необходимы, лишь
когда они происходят, и что они никогда не приходят сами в себе, а лишь относительно; что все происходящее есть лишь необходимое следствие, чтобы затем быть в свою очередь необходимой причиной, и что оно никогда никаким существом не может быть предвидено иначе, чем более или менее, ибо ни одно событие, .даже когда оно происходит, не имеет строго определенной формы возникновения.