XII
По причине отношений нет крайностей без середины, нет середины без крайностей, следовательно, существует абсолютная середина, раз существуют абсолютные крайности; или, если угодно, Целое не может быть рассматриваемо как абсолютные крайности, не будучи в то же время рассматриваемо как абсолютная середина.
Эти три образа рассмотрения составляют лишь один и выявляют заключаемые в нем существа с точки зрения крайностей и середин физических, часть которых составляет моральные крайности и середины.Более, менее и ни более, ни менее одно, чем другое, суть Целое, и. они одни из всех более, менее и ни более, ни менее, их составляющих, совершенно равны. Отсюда то, что говорится о боге, — что он один равен самому себе, что три лица в нем равны, три лица, которые с точки зрения положительной суть лишь три определения, соответствующие Целому.
Сказать совершенно определенно о двух крайностях, что они равны (а сказать это возможно только о крайностях метафизических) , — значит сказать совершенно определенно, что они не более и не менее, чем остальные, а следовательно, что они их же середина. Ибо что такое середина, если не то, что не более и не менее одна крайность, чем другая?
Физические крайности и середины по необходимости отделены и отдалены друг от друга, но все эти крайности и середины необходимо дают в общем две крайности и одну середину, составляющие одно.
Абсолютно справедливо сказать о Целом, об общем содержащем, рассматриваемом как середина, что оно больше своих частей, своего содержимого, что оно их более со всех метафизических точек зрения.
Но не столь же справедливо сказать это о целых, о частных содержащих, ибо о них нельзя ничего утверждать иначе, чем с оговорками. Особенно с точки зрения величины, как наиболее простой и легко схватываемой, они кажутся больше своих частей. Но дальше видно будет, что даже с этой точки зрения они не абсолютно таковы.Когда о Целом, как то обычно делается под наименованием бога, говорится, что оно — настоящее, покой, порядок, гармония, истина, красота, реальность, равенство, единение, единство, добро,! совершенство и пр., оно рассматривается как середина по той причине, что оно рассматривается тогда с одной только точки; зрения. То же бывает, когда вместо этих атрибутов или свойств его называют Целым, бытием, субстанцией, природой, Вселенной, пространством, материей, протяжением и пр. u
Целое в одинаковой мере более и менее совершенства со всех- метафизических точек зрения. Но быть одинаково этим более Щ менее — значит быть не более одним, чем другим, это значит не| быть ни более, ни менее одним, чем другим. Следовательно, это: просто совершенство, ибо — еще раз — из единства более и менееі совершенства не может получиться ничего^ кроме совершенства^
Преимущество метафизической середины над крайностями,- единством которых она является, приводит к тому, что интеллект туальный образ Целого обычно более явствен в серединах, нежели| в крайностях, или, иначе говоря, что обычно стремятся к середиЦ нам более, нежели к крайностям, что при отсутствии обычно во|| никающих. случайностей совершенство в них больше встречается.
Интеллектуальный образ метафизических благ есть первоначальный образ каких бы то ни было физических благ; он их представляет, он их истинное средоточение, первопредмет всякого стремления, всегда существующий термин сравнения. Отсюда проистекают первоначально истины о том, что надлежит избегать во всем крайностей, что надлежит одинаково страшиться излишка и недостатка, что следует во всем наблюдать точную середину: in medio tutissimus ibis, est medium in rebus 7 — и пр.; что умеренность во всех вещах есть вернейший путь к счастью; что добродетель — в непритязательности.
Все эти истины истинны одинаково как в физическом, так и в моральном смысле [138]*.Это стремление частей к их целому, к их абсолютной середине, к совершенству их целокупности мы и называем стремлением к средоточию, к порядку, к благоденствию, к совершенному благосостоянию, к равенству, к возможно лучшему, к тому, чтобы двигаться по прямой, чтобы действовать всегда одинаковым образом, действовать самыми простыми путями [139]*, к устойчивому положению, к наименьшему из возможных действий или полному покою. Стремление это — лишь отношение частей к Целому, лишь они сами. Таким образом, наши постоянно сменяющие друг друга желания, иначе говоря, наша всегда действующая склонность к совершенному наслаждению, к тому, чтобы в каждой вещи находить все, не находить в ней ничего ненадлежащего, чтобы она полностью и изнутри удовлетворяла наши пожелания, — эта склонность лишь мы сами, лишь наше метафизическое существование, не разнящееся от нашей метафизической сущности.
По существу стремление это всегда совершенно. Оно не таково лишь по форме, в физических своих явлениях, и исключительно из-за ее тем или иным образом рассматриваемой формы и говорят о человеке, что он в каком-либо отношении склоняется вправо или влево, рассуждает хорошо или рассуждает плохо, последователен или непоследователен, ибо по существу мы все одинаково последовательны, раз мысль, не кажущаяся нам последовательной, столь же необходимо является следствием мысли, из которой она вытекает, как и та, которая нам представляется последовательной. Плохо организованная голова не такова ни в себе, ни в действительности — она лишь кажется такой из-за малого соотношения между нею и головами, которые принято считать хорошо организованными; а источник этого мнения — как и всякого иного — в том, что людям, как виду, кажется более всего приближающимся к гармонии,, к реальности, к совершенству Целого.