ВТОРОЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ
Здесь включено ограничение, поскольку автор допуска&ет противоречие, когда говорит «могущественнейший и злокозненный»: ведь наивысшее могущество и злокоз&ненность несовместимы, а посему он и добавляет: если смею сказать.
Какое из этих свойств (даже если я постоянно сплю и тот, кто меня сотворил, по мере своих сил вводит меня в обман) [не является столь же достоверным, как то, что я существую]?..
Не знаю, относится ли это к Богу и не следует ли думать, что меня сотворил тот самый гений, который меня морочит? Но пока я этого не знаю и потому говорю об этом лишь приблизительно.
После тщательного исследования, что он (воск) собой представляет и того, каким образом его можно познать...
Он исследовал это выше, когда подверг разбору все указанные атрибуты воска и его акциденции и увидел, что одни из них тотчас же снимаются, а другие занимают их место.
Я вовсе не абстрагировал понятие воска от понятия его акциденций.
В.— Но кажется, что он именно так и поступил, пос&кольку в этом «Втором размышлении» он указывает, что упомянутые там акциденции отделяются от воска и, та&ким образом, остается лишь само тело, или субстанция, воска.
О.— Нет, он не производил подобной абстракции; ибо, хотя он согласился и указал, что снимаются указанные акциденции воска — такие, как твердость, холодность и т.
п., он постоянно обращает внимание и указывает на то, что их сменяют новые, так что воск никогда не остается без акциденций; таким образом, он никогда не отделял воск от его акциденций.Но для уверенности в обладании таким знанием (адек&ватным какой-либо вещи) или в том, что Бог в отношении данной вещи не может сделать ничего нового в сравнении с тем, что этим человеком было в ней раньше познано, необходимо, чтобы его познавательная способность соответ&ствовала бесконечному могуществу Божьему; последнее же абсолютно немыслимо.
В.— Но какая в том необходимость, если Бог по своему произволению ограничил у тварей эту способность таким образом, что нам нет нужды уравнивать ее с безграничной?
О.— Мы этого не знаем. Например, если взять тре&угольник — вещь, как представляется, простейшую, адек&ватного знания которой мы, казалось бы, очень легко можем достичь,— мы тем не менее не можем его адекватно познать.
Даже если мы докажем все его атрибуты, доступ&ные нашему восприятию, то, к примеру, через тысячу лет какой-то другой математик откроет в нем множество иных свойств; итак, мы никогда не можем быть уверены, что понимаем все то, что может быть постигнуто в данной вещи. То же относится к телу, к его протяженности и ко всем другим вещам. Ведь и сам автор не приписывает себе адекватного знания какой бы то ни было вещи, но тем не менее он уверен, что в отношении многих (если не всех) вещей он обладает тем познанием и теми основаниями, из коих может быть выведено адекватное знание, а воз&можно, уже и выведено. Однако кто может с уверенностью это утверждать?