ГЛАВА ВТОРАЯ  

Говорят еще и другое: для того чтобы постижение имело место, необходимо, чтобы познающий соответство&вал тому, что познается. Познающей называется душа [че&ловека], а познаваемой — вещь, подлежащая [познанию]. И для того чтобы было соответствие, т. е. действительное и полное познание, необходимо, чтобы познаваемое пре&бывало в состоянии неподвижности и неизменяемости.

Если же познаваемое движется и изменяется, то и позна&ющему, т. е. душе [человека], нужно соответственно этому также двигаться и изменяться. Если, скажем, пред&мет познания имеет белый цвет, то душа также должна стать белой; если предметом познания является вода, то и душе нужно стать водой, чтобы с помощью сходства познать [себе] подобное. Однако душа не может изменять&ся соответственно предмету познания и, следовательно, не может постигнуть познаваемое. Таким образом, фило&софия не может быть наукой о сущем, ибо сущее не под&дается познанию. Так говорят они.

На это мы ответим, что, во-первых, философия отно&сится не к частному, которое находится в состоянии те&чения и движения, а к общему, которое не изменяется и всегда бывает одним и тем же. Во-вторых, если мы и скажем о философии, что опа относится к частному, то не по этой причине опа не сможет постигать и познавать [сущее], а потому, что познающий, т. е. душа, не изме&няется вместе с познаваемым, т. е. с предметом познания. Однако, согласно этому, и бог не мог бы знать что-либо о вещах, так как он не изменяется вместе с познаваемыми [вещами], а всегда остается одним и тем же. Подобно этому и врач, будучи от природы здоровым, не должен был бы распознавать болезни из-за своего здорового со&стояния, т. е., когда он здоров, он не различает болезней, и ему нужно заболеть, чтобы познать болезнь. Однако в большинстве случаев душа познает вещи до того, как они подвергнутся изменению, на что указывает и Платон, говоря, что добродетельным душам свойственно не только следовать за вещами, но и очень часто предвосхищать их и знать о них заведомо11. Ну, об этом достаточно.

Третий довод отрицающих философию заключается в следующем: всякое знание приобретается через ощуще&ние; на это указывает и Платон, говоря, что творец даро&вал нам зрение и слух, чтобы с их помощью мы занима&лись философией 12. После этого они не колеблясь утверж&дают, что части философии, отмечаемые нами посредством разделения, не могут быть таковыми; отсюда ясно, что [соответственно этому] перестает существовать и все це&лое, т. е.

философия. Они говорят, что, согласно вам, фи&лософия подразделяется на теоретическую и практиче&скую. Теоретическая философия в свою очередь делится на естествознание, математику и теологию 13. И если мы упраздним эти части, то ясно, что тем самым упразднится и философия, ибо при отсутствии частей не может суще&ствовать и целое.

Говорят, что математика не является частью филосо&фии; такого мнения придерживается и Платон, ибо и он не считает математику частью философии и наряду с грамматикой и риторикой считает ее лишь предваритель&ным образованием. Поэтому над входом в свою академию он написал: «Негеометр — да не войдет»14. Относительно же естествознания они говорят, что упраздняют его с по&мощью второго довода, согласно которому все сущее на&ходится в состоянии течения и изменения и никогда не достигает покоя. Теологию же упраздняют следующим об&разом: божественное никогда не поддается ни чувствен&ному восприятию, ни познанию; следовательно, божест&венное также непознаваемо. Ну, об этом вот столько.

На это мы отвечаем, что вы все же ничего не говорите против практической части [философии], которая проти&востоит теоретической. Следовательно, они отрицают фи&лософию не в целом, ибо практика является частью фило&софии. Еще Платон говорил, что он называет философом не того, кто много знает, и не того, кто может говорить о многих вещах 15, а того, кто ведет непорочную и незапят&нанную жизнь, которая и есть практическая философия. Об этом столько.

Давайте выскажемся и насчет математики, естествозна&ния и теологии. О математике следует сказать, что Пла&тон не думает, что она не является частью высшей фило&софии. И то, что он считает математику частью филосо&фии, он показывает тем, что называет ее научным зна&нием. Если же она является научным знанием, то ясно, что она является и частью философии. А Аристотель ма&тематику прямо называет частью философии- По поводу естествознания мы высказались, когда опровергали вто&рой довод, согласно которому все сущее находится в со&стоянии движения и течения.

Насчет же теологии мы ска&жем, что хотя божественное само по себе и непознаваемо, однако, созерцая его творепия и создания, а также упоря- доменное движение мира, мы постигаем творца посред&ством мышления и умозрения. Незримое легко познается через то, что зримо 16. Итак, опровергнув и третье их по&ложение, покончим с ним.

Четвертый довод противников философии выглядит следующим образом: философия — или наука, или не наука. Если она не наука, то она не может быть ни искус&ством, ни научным знанием. Если же она наука, то ей нужно быть или общей, или частной. Если она частная, то она хуже, чем какое-нибудь другое искусство или на&учное зпапие, скажем грамматика или риторика, ибо они отличаются своим общим характером. А если она хуже, чем какое-пибудь другое искусство, так почему же вы на&зываете ее искусством искусств и наукой наук? Если же она наука общая, то она не может заключаться в одпой душе, ибо общая наука является и общим привходящим признаком, а общий привходящий признак не может на&ходиться в частном подлежащем, ибо общая белизна не может заключаться в снеге. Если бы это было не так, то она, [белизна], ие могла бы заключаться в извести или в молоке. Итак, если философия — наука всеобщая, то она не может содержаться в отдельном подлежащем — в Сок&рате или Платоне.

Чтобы разрешить эти сомнения, мы скажем, что фи&лософия есть наука всеобщая, однако она не может за&ключаться в отдельном подлежащем не потому, что она наука всеобщая, а потому, что одно дело — носитель об&щего привходящего призпака и другое — всеобщей фило&софии. Носителем общего привходящего признака являет&ся тело, а носителем всеобщей философии — разум. Одна часть [тела] не может обладать общим привходящим при&знаком, ибо, как мы сказали, Сократ не может обладать общей белизной, и если бы Сократ мог обладать общей бе&лизной, то ни в чем другом белизна не могла бы проя&виться.

Но если Сократ не может содержать в теле [своем] общую белизну, то разумом оп может постигнуть понятие общей белизны, ибо Сократ может знать, что белизна во&обще есть цвет, расширяющий зрение 17.

Это следует по&казать и на другом примере: противоположности в одно и то же время не могут явственно и без путаницы нахо&диться в одной части тела, ибо не могут же белое и чер&ное отчетливо и не смешиваясь входить одновременно в одну и ту же часть тела. Говорится «в одну и ту же часть», ибо противоположности в одно и то же время мо&гут находиться в различных частях, и говорится «в одно и то же время», ибо противоположности в различное вре&мя могут не смешиваясь находиться в одном и том же месте.

Однако если противоположности не могут явственно и без путаницы проявляться одновременно в одной и той же части тела, то разум способен в одно и то же время заключать в себе общие понятия о противоположностях, ибо он, [разум], может постичь, что общая белизна есть цвет, расширяющий зрение, а общая чернота есть цвет, стягивающий зрение. А почему разум, присущий всем лю&дям, в состоянии отчетливо и без путаницы заключать в себе в одно и то же время противоположности и не в со&стоянии заключать в себе всеобщую философию, являю&щуюся наукой о сущем? Ибо совершенно лишь то учение, которое не только устраняет противостоящие сомнения, по и может утвердить свое. И поскольку мы разрешили стоявшее перед нами сомнение, то теперь давайте дока&жем, что философия существует по следующим причинам.

Если существует бог, существует и философия; но ведь бог существует. Только эпикурейцы говорят, что бога нет18. Следовательно, если есть бог, то есть также [бо&жественное] провидение, ибо бог не только создает, но и заботится о создапном. Но если существует провидение, то существует и мудрость, ибо он заботится не безрассуд&но, а с мудростью. И если существует мудрость, то сущест&вует и стремление к мудрости. Если существует стремле&ние к мудрости, то существует и любовь к мудрости. А если есть любовь к мудрости, значит, есть и любомуд&рие, ибо любовь к мудрости есть не что иное, как фило&софия.

Такова с божьей помощью и данная глава.