<<
>>

  7. Вследствие этого Аристотеля ио заслугам называют демоном; но его незаслуженно мало читают там, где он выражается ясно  

При таком положении дела надо ли еще удивлять&ся тому, что аристотелики величают Аристотеля гени&ем и демоном? Ведь несомненно, он подражал дея&тельности тех злых демонов, которые, как говорят, через прорицателей и сибилл вещали таким образом, чтобы слова их могли быть поняты в прямо противо&положном смысле.
И что было бы удивительного, если бы я возразил аристотеликам, что они но могут по&стичь ни гения, ни ума, ни познаний Аристотеля, по&скольку сами они уже не могут его слышать, а ведь он откровенно признал, что может быть понят только теми, кто его слушал? В самом деле, если Аристотель был твердо убежден в том, что он писал, почему он об этом не говорил открыто? К чему нужно было так ревниво скрывать от человеческого рода прекрасней&шую вещь — философию? Если аристотелики ответят на это, что сделано это было для того, чтобы филосо&фия не была осквернена руками непосвященной чер&ни, то я очень хотел бы спросить, кто же те люди, не имеющие соприкосновения с чернью, которые ее не замарают? Мы, во всяком случае, наблюдаем, как фи&лософия эта замысловато толкуется, и все же тайны ее не столь глубоко скрыты, чтобы не быть доступны- ми многим и чтобы их пе могла понять даже чернь. И, бессмертный боже, каким же великолепным, воз&вышенным, полезным и приятным вещам учит эта фи&лософия! Уж не потому ли изгнаны из школ все те книги, в которых Аристотель говорит вразумительно? Не потому ли удержались в школах те книги, которые по своей безнадежной запутанности показались под&ходящими для того, чтобы плодить вокруг себя гром&кие споры? Скажут, правда, что незачем разбирать в школах те легкие книги, до понимания которых мож&но дойти и без помощи учителя. Однако если бы вместо них в школах предложили книги хоть и труд&ные, но такие, которые приносили бы и какую-то пользу, а не только плодили схоластические споры, то это, конечно, можно было бы одобрить. Но если наши философы так пренебрегают серьезными книгами, что из тысячи перипатетиков я едва ли знаю одного, ко&торый читал бы «Экономику», или «Политику», или «Историю животных», а между тем они проводят весь свой век в пустых рассуждениях, пищей для ко&торых служат «Органон», акроаматические книги 135, со&чинение «О душе» и книги «Метафизики»,— скажи, кто может спокойно относиться к этому, коль скоро он хоть что-нибудь понимает? Однако и упомянутые легкие книги могли бы быть пройдены с пользой и когда-нибудь философы могли бы прочесть их с боль&шой выгодой для себя, ибо они содержат большую часть спекулятивной философии и в части, касающей&ся природы, и в этике.
Особенно большую пользу и удовольствие могли бы ученики получить от них, если бы эти книги были удачно Дополнены теми разнооб&разными наблюдениями, которые были сделаны впо&следствии. Однако зачем я останавливаюсь на этом? Ведь эти люди считают, что, «если они не дерутся меж&ду собой, они вовсе и не философствуют. А сражаться они могут лишь на манер андабатов, иначе говоря, лишь будучи окутанными киммерийской тьмой 13G. Ибо, чем темнее какой-нибудь вопрос, тем громче они кри&чат. И хотя из сражающихся каждый тянет в свою сторону, так что друг друга они не понимают, они все же не перестают обмениваться криками и все затума- нпвать темнейшимп терминами. Они считают, что именно так они смогут пустить пыль в глаза людям, не знакомым с этим искусством, к чему, по-видимому, и стремился Аристотель

По темноте языка знаменитый у греков, но больше Слава его у пустых, чем у строгих искателей правды. Ибо дивятся глупцы и встречают с любовным почтеньем Все, что находят они в изреченьях запутанных скрытым137.

<< | >>
Источник: Пьер ГАССЕНДИ. СОЧИНЕНИЯ В ДВУХ ТОМАХ. Том 2. «Мысль» Москва - 1968. 1968

Еще по теме   7. Вследствие этого Аристотеля ио заслугам называют демоном; но его незаслуженно мало читают там, где он выражается ясно  :