<<
>>

  13. Все изложение аристотеликов отличается грубостью языка  

Не стоит уж и говорить о том, каким языком они все это излагают. Прежде всего, потому, что аристоте- лики пренебрегли тем сладостным способом изложения, при котором прозаическая речь своей приятностью и изяществом привлекает слушателей.
А ведь этим не следовало пренебрегать, так как всеобщее признание получает тот, кто соединяет приятное с полезным. Аристотелики же ввели отрывистый, бесцветный спо&соб изложения, обильно уснащенный шипами, но не такими, с помощью которых легче проникать в истин&ную суть вещей, а такими, которые только мешают и отталкивают благородные умы. Право, нет здесь необ&ходимости напоминать о том варварском и небрежном стиле, который наши философы, по-видимому, столь возлюбили, что не стыдятся выставить положение: Солецизмы — краса и слава философов 39. И хотя я при&знаю, что философ не должен стремиться к изысканно&сти речи, однако, отвергая манерность, он вовсе не должен пренебрегать достойной отделкой своего сти&ля. Ведь прекрасной вещи куда более подобает высту&пать в приличном наряде, чем в грязном и отврати&тельном одеянии! Если бы философия действительно могла быть представлепа только в таком неопрятном виде, то наших философов следовало бы извинить. Но ведь общеизвестно, что даже самые трудные вопросы, какими считаются вопросы философские, могут быть красиво изложены, если только тот, кто их излагает, хорошо владеет своеобразием стиля. Но заявлять, что солецизмы — краса и слава философов?! Конечно, тех самых философов, которые болтают всякий вздор и не знают других книг, кроме книг, заполненных галимать&ей этостей и нечтостей. Смехотворно! Некоторые из этих философов, изрыгнув и извергнув из себя столько солецизмов, что понять уже ничего нельзя, всюду вставляют оговорку: Исходя из предположения, что соответствие соблюдено. И опять-таки, словно бы на смех, они добавляют: Мы заботимся не о словах, а о смысле, хотя на самом деле они должны были бы забо&титься и о словах, именно для того, чтобы не было вечного спора о смысле. Ведь отчего возникает столько споров, как не от того, что в большинстве случаев, не улавливая своеобразия стиля, один по своему произво&лу вкладывает в слова один смысл, а другой — иной? Так почему же эти философы, если они не заботятся о словах, утверждают, что они-то применяют слова в собственном их смысле, а толпа — не в собственном? В самом деле, именно тем надлежит точнейшим обра&зом разъяснять существо вещей, кто так искусно учит само слово «вещь» (res) производить либо от геог, г:е- ris (полагать), либо от ratis, rata, ratum (решенный).
И ты удивляешься, если эти философы почти с сожа&лением смотрят на широкую публику, которая не пони&мает их точной грамматики? Они придумали вар&варские слова -и нелепые выражения и так ими чванят&ся в стенах своих школ, что смеются над остальными смертными, не посвященными в эти тайпы. Жалкие! Они не замечают, что подобная болтовня не имеет ни&какого применения вне стен школ. Неужели действи&тельно никто не способен правильно рассуждать, если он не сумел свести какое-нибудь непричесанное, вар&варское доказательство к красивому силлогизму типа Barbara?40

Наши философы порой заявляют, что стиль должен быть строгим; против этого я, конечно, вовсе не возра&жаю, раз они сами так удачно, хоть п не ведая о том, именуют свой холодный, бесцветный и вялый стиль. Но конечно, если строгий стиль наших философов — это латынь, то приходится признать плохой латынью стиль Марка Туллия и Тита Ливия. Ведь аристотелики так извратили смысл слов, что даже тогда, когда они применяют самые обиходные слова, кажется, что это сло:«>а шипящих химер, а не те, что употребляются на&родом — законодателем и судьей в вопросах языка.

<< | >>
Источник: Пьер ГАССЕНДИ. СОЧИНЕНИЯ В ДВУХ ТОМАХ. Том 2. «Мысль» Москва - 1968. 1968

Еще по теме   13. Все изложение аристотеликов отличается грубостью языка  :