О ВОЗРАЖЕНИЯХ ПРОТИВ «ПЯТОГО РАЗМЫШЛЕНИЯ»
Что касается твоего заявления, будто тебе кажется до&садным, когда утверждают нечто неизменное и вечное помимо Бога, то это было бы понятным, если бы речь шла о чем-то реально сущем или если бы я установил нечто настолько незыблемое, что незыблемость эта не зависела бы от Бога. Но подобно тому как в фантазии поэтов Юпитер определяет судьбу, однако, после того как она определена, сам связывает себя обязательством ей служить, так и я не считаю сущности вещей и познаваемые относительно них математические истины независимыми от Бога; я считаю их незыблемыми и вечными потому, что так пожелал и рас&порядился Бог. И полагаешь ли ты это для себя досадным или приятным, с меня довольно того, что это — истина.
Твои последующие высказывания против универсалий
оо
диалектиков меня не затрагивают, поскольку моя точка зрения своеобразна и отлична от их мнения. Что же до ясно и отчетливо воспринимаемых сущностей — таких, как сущность треугольника или любой другой геометрической фигуры, то я легко могу заставить тебя признать, что имею&щиеся у нас идеи этих фигур не заимствованы от вещей индивидуальных; ты же именуешь их ложными, потому что они не соответствуют твоему предвзятому понятию о природе вещей.
Несколько ниже ты говоришь, что не могут реально существовать объекты чистой науки, такие, как точка, ли&ния, поверхность и их неизменные сущности, не подлежа&щие дроблению; отсюда, по-твоему, следует, что никогда не существовало никакого треугольника и ни одной из тех вещей, которые считаются причастными его сущности или же сущностям других геометрических фигур, а потому и указанные сущности не извлечены из сущих в мире вещей.
Но, говоришь ты, сущности эти ложны. Да, если верить тебе, поскольку ты рассматриваешь природу вещей как нечто такое, чему эти сущности не соответствуют. Но ты не можешь отрицать — если только не станешь настаивать также на ложности всей геометрии,— что в отношении математических сущностей доказываются многие истины, заслуженно именуемые незыблемыми и вечными, по&скольку они всегда остаются неизменными. А что они, возможно, не соответствуют той природе вещей, которую ты допускаешь, как не сообразны они и с той, которую из&мыслили и построили из атомов Демокрит и Эпикур, это зависит лишь от их внешнего наименования, ничего не ме&няющего по сути; тем не менее они сообразны с той истин&ной природой вещей, которая была создана Богом. И дело не в том, что в мире существуют субстанции, обладающие длиной, но лишенные ширины или обладающие шириной без глубины, но лишь в том, что геометрические фигуры рассматриваются не как субстанции, а только как термины, подразумевающие субстанцию.Между тем я не согласен, будто идеи этих фигур ни- когда не воздействовали на наши чувства: таково лишь расхожее мнение. Ибо, хотя в мире, несомненно, могут быть представлены фигуры, рассматриваемые геомет&рами, я тем не менее отрицаю, что они могут существовать вокруг нас — разве только настолько малые, что они не оказывают никакого воздействия на наши чувства. Ведь, как правило, их образуют прямые линии; но никогда ника&кая часть линии, действительно прямой, не воздействовала на наши чувства, ибо, исследуя под микроскопом линии, кажущиеся нам совершенно прямыми, мы отмечаем, что линии эти совсем неправильные и повсюду волнообразно искривлены. А посему, когда мы в раннем детстве впервые увидели треугольник, начертанный на бумаге, эта фигура не могла нам объяснить, каким образом следует понимать истинный треугольник — такой, который рассматривают геометры,— поскольку этот последний содержался в ука&занной выше фигуре не более, чем Меркурий — в простом куске дерева. Но так как еще раньше в нас была идея истинного треугольника и наш ум мог постичь ее с боль&шей легкостью, чем более сложную фигуру начертанного треугольника, при виде этого последнего мы воспринимали не столько ее самое, сколько истинный треугольник.
Точно таким же образом, когда мы видим штрихи, нанесенные на бумагу чернилами и представляющие человеческое лицо, у нас возникает не столько идея этих штрихов, сколь&ко идея человека; а ведь этого вообще не могло бы быть, если бы человеческий облик не был нам известен из другого источника и мы привыкли бы больше думать о нем, чем об этих штрихах, которые мы часто даже не можем различить, если бумага с этими линиями от нас чуть-чуть отодвинута. Разумеется, и распознать геометрический треугольник при виде треугольника, нарисованного на бумаге, мы также не могли бы, если бы наш ум не получил ранее его идею из другого источника.2. Здесь я не понимаю, к какому роду вещей хочешь ты отнести существование, а также почему оно в равной мере не может именоваться свойством и всемогуществом, если мы берем слово «свойство» в значении любого атрибута или всего того, что может быть высказано о вещи, как здесь и следует это понимать. Более того, необходимое существо&вание действительно является в отношении Бога свойством в самом узком значении этого слова, поскольку ойо при&суще одному ему и лишь в нем одном составляет часть сущности. А посему существование треугольника не сле&дует сопоставлять с существованием Бога, поскольку суще- ствование явно имеет иное отношение к сущности Бога, чем к сущности треугольника.
Положение, гласящее, что существование должно чис&литься среди свойств, принадлежащих к сущности Бога, не в большей мере есть предвосхищение основания, чем перечисление среди свойств треугольника равенства трех его углов двум прямым.
Неверно также, будто у Бога можно, как и у треуголь&ника, мыслить сущность и существование раздельно: ведь Бог есть необходимое существование как таковое, а к тре&угольнику это совсем не относится. Однако я не отрицаю, что, подобно тому как необходимое существование есть совершенство в идее Бога, потенциальное существование является совершенством в идее треугольника: оно делает идею треугольника более действенной, чем это можно ска&зать об идеях пресловутых химер, чье потенциальное суще&ствование приравнивается к нулю.
А потому ты ни&сколько — даже в самой малой степени — не ослабил силу моего доказательства ни по одному пункту и по-прежнему пребываешь завороженным тем самым софизмом, который, как ты уверяешь, я мог бы очень легко распутать.На все то, что ты еще добавляешь, я уже дал удовлетво&рительный ответ в другом месте. И ты полностью заблу&ждаешься, когда утверждаешь, будто я не доказал суще&ствования Бога, подобно тому как доказал для треуголь&ника, что три его угла равны двум прямым; та и другая аргументация равнозначны, разве только доказательство бытия Бога значительно проще и яснее. Все прочее я опу&скаю, поскольку, говоря, будто я ничего не объясняю, ты сам ничего не объясняешь и не доказываешь — разве толь&ко то, что ты не в состоянии ничего доказать.
3. Всему тому, что ты тут говоришь о Диагоре, Фео- доре, Пифагоре и прочих, я противопоставляю скептиков, которые сомневались даже в геометрических доказатель&ствах; я утверждаю, что они бы так не поступали, если бы сумели познать как подобает Бога. А из того, что одна ка&кая-то вещь кажется большинству истинной, вовсе не вы&текает, что она лучше познана, чем другая: последнее мож&но доказать лишь тогда, когда тем, кто познает как сле&дует обе данные вещи, станет ясно, что одна из них ближе познана и является более ясной и достоверной.