<<
>>

  VIII

  Действительно, Целое есть наше первое средство, наш первый термин сравнения [132]*, и мы в свою очередь делаем себя термином сравнения для него, когда, заключая от частного к общему, от физического к метафизическому, мы от того, что свойственно, в частности, нам, заключаем к нему, [Целому], то есть когда мы от того, что мы называем нашим умом, нашей волей, нашей свободой, нашими добродетелями, нашими страстями, делаем заключение о тех же свойствах в нем, а также когда мы представляем его себе в нашем образе или когда утверждаем, что оно его приняло, как о нем утверждалось в стольких религиях, превращающих его в бога.

Не о Целом мы думаем, утверждая, что оно приняло наш образ, не его мы думаем изображать в нашем виде и не ему приписывать наши свойства, но на деле это все же так, потому что в действительности мы из него сделали бога в отношении к нам.

Реально это доказывается тем, что, сравнивая бога с нами, мы всегда приписываем ему больше, чем нам самим, и что то большее, что мы ему приписываем, всегда есть наибольшее возможное. Следует заметить, что мы его называем несравнимым, в то время как сравниваем его с нами, и это также доказывает и то, что мы его создали в равной мере из представлений о Всем и о Целом, чего мы не могли "сделать, не впадая во все противоречия, в какие впадаем при его определении.

Все религии, поклоняющиеся богу в том или ином виде, хотя бы в виде хлеба, идолопоклоннические; прочие же, поклоняющиеся ему более просто и не считающие себя идолопоклонническими, все-таки таковы, потому что представляют его себе с человеческими свойствами и, сами того не зная, делают из него человека. Всякий вид был бы так же вправе, как и мы, создать Целое, исходя из своего вида. Но так как прочие виды не пользуются этим безрассудным правом, то мы им пользуемся за них, придавая богу, как то делало так много народов, вид то животного, то растения и пр.

Мы не можем представить себе Целое, сущее во всех видах, не будучи ни одним из них, иначе, нежели в его частях. Мы не можем стремиться к нему иначе, чем физически, чем путями чувственными, которые всегда более или менее суть то, что есть оно, и всегда для нас тем более, чем мы в них находим больше привлекательного: в Египте — скорее лук, чем другой овощ, для Петра — скорее прекрасная женщина, чем доброе вино, для Павла — наоборот. И отчасти в силу этой предчувствовавшейся истины невежественность и придала Целому под именем бога то или иное физическое существование.

Если мы изображаем Целое в нашем образе скорее, чем в ином виде, если мы заставляем его родиться человеком скорее, чем растением, то это объясняется тем, что мы люди и дорожим собою больше, нежели чем-либо иным, ввиду того что мы — то Мы, которым дорожим.

<< | >>
Источник: Дом Леже-Мари ДЕШАН. ИСТИНА, ИЛИ ИСТИННАЯ СИСТЕМА. Издательство социально - экономической литературы. «Мысль» Москва-1973. 1973

Еще по теме   VIII: