VII
Женщины, способные кормить грудью и небеременные, без разбору давали бы детям свою грудь. Исключительность в этом отношении, наблюдаемая в состоянии дикости, в состоянии нравов проводилась бы еще гораздо менее строго, чем в состоянии законов, где мы видим наемниц, питающих своим молоком кроме собственных детей также и детей, чьи матери за деньги избавляют себя от этих трудов и забот34. Такого рода матерей не было бы вовсе, ибо не нашлось бы ни одной, которая своим молоком не кормила бы либо детей, либо стариков, которые этим молоком укреплялись бы и омолаживались. Но как же, возразят нам, неужели матери не оставляли бы при себе своих собственных детей? Нет! Ибо к чему эта собственность, столь часто караемая в отцах и матерях их детьми, раз не будет ни обособленных семейств, ни отдельных жен, раз все будет общее и всякая мать сможет найти во всех детях все то, чего она могла бы желать от своих собственных детей, — привязанность, дружбу, даже любовь к ней [60]?
VIII
Люди, какими я себе их рисую, любили бы друг друга в обществе по той причине, что все существа сильны в меру их единения. Вкус к уединенной жизни, наблюдаемый в нашем кругу, часто нами овладевающий и единственной причиной которого является недостаток единения, гармонии, взаимосвязи, истины, общих интересов, — вкус, для которого у людей состояния нравов не было бы никаких оснований и которого у них не было бы.
Каждый черпал бы в других сознание прочности своего положения, а также возможность легко добывать себе все, к чему у него было бы влечение.Они стали бы делить между собою в зависимости от возраста, сил и пола все необходимые работы и даже оспаривать друг у друга право выполнять эти работы, которые отнимали бы у них очень мало времени как из-за ограниченного круга их потребностей, так и потому, что работников было бы много, ибо трудились бы все без исключения35. Любовь к порядку, к убранству, к удобству и к опрятности во всем постоянно давала бы им работу, а преимущества всегда совместной работы не дали бы им познать отвращение и упадок духа, столь часто испытываемый нами при наших работах.
Потребность во сне, столь могущественная над нами, почти всегда изнемогающими от усталости или скуки, была бы у них одной из наименее сильных. Таким образом, у них было бы значительно больше времени, чем у нас, для выполнения их трудов, притом гораздо более легких. Они бы часто выполняли их в ночное время, особенно работы сельскохозяйственные, когда того требовала бы жара или другие условия. Сон их, которому они предавались бы при разумной обстановке, не обессиливал бы их, не убивал, как нас, всегда спящих либо слишком много, либо слишком мало. Ибо мы во всем грешим или недостатком, или излишком.