§36. Учение Юма о distinctio rationis в умеренной и радикальной интерпретации
Особенный интерес представляет для нас учение Юма о distinctio rationis, благодаря которому опосредствованно находит свое разрешение второй из упомянутых выше вопросов. Речь идет о вопросе, каким образом мы способны отличать абстрактные моменты, которые все же не могут стать идеями в себе (а именно посредством абстрагирования в локковском смысле, [т.
е.] отделения), от созерцаемых объектов. Как мы приходим к различению между увиденным в данный момент белым шаром и белизной, соответственно, формой шара, так как все же «белизна» и «форма шара» не могут быть идеями (в локковском смысле), которые содержались бы в конкретных идеях как особые и из них извлекаемые части. Беркли ответил на эти вопросы посредством указания на выделяющую силу внимания. Юм пытается вникнуть в это глубже и дает следующее решение:Если мы сравним белый шар с черным шаром, а с другой стороны, с белым кубом, то мы заметим два различных вида сходств. Благодаря частым сравнениям такого рода мы отделяем для себя объекты в сфере сходства и учимся, благодаря возникающим
привычкам (habits), каждый объект «рассматривать с различных точек зрения », в соответствии со сходствами, которые позволяют включить себя в различные, но определенные сферы. Если в данном случае мы направим внимание просто на цвет, то в этом заключено не то, что мы отделяем цвет, но, пожа- 5 луй, то, что фактически единое и неделимое созерцание мы «сопровождаем некоторым родом рефлексии, о которой в силу привычки мы имеем весьма неясное сознание» В этом неясном сознании представляется нам, скажем, белый куб и вследствие этого появляется некоторое 10 сходство (sc. сходство относительно цвета), на которое мы направляем наш внутренний взор, так что воспринятый белый шар встроен только в сферу сходств белого цвета. В зависимости от вида этой рефлексии, и соответственно, вида сходств, которые в этой рефлексии являются определяющими, внимание выделяет в 15 одном и том же объекте созерцания различные «моменты»; или, что в сущности сводится к тому же, одно и то же созерцание служит основанием для так называемого абстрагирования общих представлений; к каждой сфере сходств отнесено ассоциативно особое имя, так что посредством этой внутренней рефлексии 20 вместе с «исходным пунктом» рассмотрения определено и общее имя.
Психологическое исследование не является здесь нашим делом, и перед нами, собственно, не стоит задача критически выявить, С ОДНОЙ стороны, ценное, а С другой — незрелое В ЭТОМ тео- 25 ретическом очерке. Однако до определенной степени мы должны им заняться, обращая внимание на парадоксальную мысль, которая, как кажется, движет юмовскими размышлениями, тогда как в неприкрыто грубой форме эта мысль высказывается только современными последователями Юма. Эта мысль высказывается зо следующим образом.
Признаки, внутренние свойства не есть нечто в истинном смысле присущее предметам, которые «имеют» эти свойства. Или, выражаясь психологически: различные, друг от друга неот|lt;1gt; а.а.О. S. 40 (Green and Grose, 1, 332). (Здесь Гуссерль излагает, цитируя только последние слова. См. там же. С. 84 [С. 115-116]. У Юма: «...we accompany our ideas with a kind of retlexion, of which custom renders us, in a greate measure, insensible ». В русском переводе слова in a greate measure выпущены: «...размышление, которое в силу привычки делается для нас незаметным». Такой перевод искажает мысль Юма, который не утверждает неощутимость этого размышления, но говорит о его фоновом характере: благодаря этой рефлексии, или этому размышлению, мы неявно имеем в виду сходство шара из белого мрамора с шаром из черного и т. д., когда мы отвлекаемся от его цвета и сосредоточиваемся на форме. В дальнейшем Гуссерль сам пренебрегает этим различием (§ 37). Немецкий переводчик, наоборот, придал всей фразе положительный оттенок, введя слова «неясное сознание». Настоящий текст следует немецкому переводу, который не является дословным (и все же лучше передает мысль Юма), еще и потому, что это терминологически соответствует дальнейшим рассуждениям Гуссерля. — Прим. перев.)
делимые содержания, или моменты созерцаемого содержания, как цвет, форма и т. д., которые мы все же полагаем как нечто в нем наличное, на самом деле совершенно не присутствуют в нем. Скорее, существует только один вид действительных частей, а 5 именно части, которые могут являться как сами в себе обособленные — словом, как куски.
Так называемые абстрактные части- содержания, о которых верно то, что хотя они и не могут существовать сами по себе (или их нельзя созерцать самих по себе), но они могут быть объектом внимания, суть в какой-то мере просто ю фикции cum fundamento in re. Не цвет существует в цветном, не форма в оформленном, но существуют в действительности только те сферы сходства, в которые входит соответствующий объект, и определенные, относящиеся к его созерцанию habitsu0, неосознанные диспозиции или неприметные психические процес- 15 сы, которые возбуждаются, или инсценируются, созерцанием.х
Говоря точнее, сомнение было бы, разумеется, двойственным — объективным и субъективным. В объективном аспекте оно касается предметов явления в отношении их внутренних g свойств; в субъективном — самого явления (понятого как имманентное переживание) в отношении его содержания [т. е. в отношении] ощущений и вообще чувственных содержаний, т. е. тех содержаний, которые претерпевают в акте созерцания объективирующее «схватывание» (апперцепцию). В этом схватывании реализуется явленность (das Erscheinen) соответствующих пред- 25 метных признаков или свойств. Следовательно, с одной сторо- о ны, речь идет о с а м о м шаре и его внутренних свойствах, т. е. его с; равномерно белой окраске; с другой стороны — о явлении шара141 и присущем этому явлению комплексе ощущений; например, о непрерывно оттеняющем себя (abschattende) ощущении зо белого — субъективном корреляте равномерно являющейся в ^ восприятии объективной белизны. Но это различие здесь, как и g повсюду, Юм оставил без внимания. У него явление и являющееся сливаются.
Я как раз не уверен, затрагивают ли сформулированные выше
^ 35 тезисы собственные воззрения Юма и не полагает ли он просто ft (в противоположность последователям Локка), что конкретный объект по отношению к своим признакам есть нечто совершенно простое, и причем простое в смысле неразложимости на эти п р и з н а к и, в то же время признаки как «моменты согласо- ванности (Ubereinstimmung)»142 все же остаются чем-то наличествующим в самих однородных единичных объектах.
Если это толMw Привычки {англ.). — Прим. перев. И| В А следовало: {(идеи шара)}.а.а.О. S. 35 (Green and Grose, I, 328, Anm.). (Там же. С. 80. У Юма: points... of resemblance. В русском переводе: «пункт... в котором они сходны».)
кование верно, то Юм по существу един с Беркли, только стремится к тому, чтобы психологически объяснить тот способ, каким осуществляется distinctio rationis.
Эта проблема имеет, очевидно, свой смысл, даже если полагают абстрактные моменты в качестве истинно присущих. Как раз спрашивается, каким образом отдельные признаки, которые ведь могут выявляться только в тесном взаимном проникновении и иногда как сами по себе существующие, могут все же стать исключительными объектами интенций созерцания и мышления; и в первом аспекте, каким образом следовало бы объяснить то предпочтение в направленности внимания, которое выказывает свою благосклонность то одному, то другому признаку.