13. О том, что бог предстает абсолютной бесконечностью
52 Поднимаясь высоко, насколько могу, я вижу тебя бесконечностью, неприступной, непостижимой, песка- занпоіі, неразмножимой и невидимой. Приступающий к тебе должен поэтому возвыситься над всяким пределом и концом, над всем конечным.
Но как же он придет к тебе, желанному пределу, если ему надо оставить позади всякий предел? Разве выходящий за пределы предела не вступает в сплошную неопределенность, а тем самым в интеллектуальную неразличенность, неизвестность и темноту? Поистине разум должен стать незнающим и погрузиться во мрак, если хочет видеть тебя. А что такое, божо мой, разумение с незнанием, если не знающее незнание? Нельзя приблизиться к тебе, богу и бесконечно-
сти, пе погрузившись разумом в незнание, то есть без знания того, что мы тебя не знаем.
Как разуму охватить тебя, бесконечного? Разум познает себя незнающим и неспособным тебя охватить из-за этой твоей бесконечности. Понимать бесконечность — значит постигать непостижимое. Разум знает, что не знает тебя: знает, что нельзя тебя знать, но познав твою непознаваемость, пе увидев твою невидимость и не подступив к твоей неприступности! Ты, боже мой, сама абсолютная бесконечность, которую я вижу бесконечным пределом, но охватить не могу, поскольку в твоем пределе пет предела. Ты предел самого себя, потому что твое обладание есть твое бытие; обладая пределом, ты сам предел, а тем самым беспредельный предел, раз свой предел: твой предел — твое бытие, бытие предела определяется, или ограничивается, не чем иным как пределом, а именно самим тобой, и этот предел, который только сам себе предел, беспределен и определяет собой все; что пе предел самого себя, то определенный предел. Ты, господи, как всеопределяю- щий предел есть предел, которому нет предела, и тем самым предел бесконечный и беспредельный! Никакому рассудку этого не охватить: оп наталкивается па противоречие; ведь, утверждая, что определенное пределом есть предел, я допускаю, что тьма есть свет, незнание ость знание и невозможное есть необходимое. Или еще: допуская, что есть предел конечного и определенного, мы с необходимостью допускаем бесконечное, то есть последний предел, то есть бесконечный предел; но не допустить конечность сущего мы не можем, тем самым не можем не допустить бесконечного и, значит, допускаем совпадение противоречивых [положений], выше которых располагается бесконечное.Впрочем, такое совпадение есть противоречие без противоречия, как и продел не имеет предела: ты, господи, говоришь мне, что, как ннановость пребывает в единстве, раз это единство, без инаковости, так противоречие в бесконечности пребывает без противоречивости, раз это бесконечность. Бесконечность есть сама простота всего, что можно пазвать. Противоречия без различения нет, а различение в простоте единства существует без различенности, раз это простота: все, что говорится об абсолютной простоте, совпадает сней* поскольку обладание там есть бытие, противоположе- пие противоположных — противоположение без проти- вогюложепности, а предел всех определенных вещей — беспредельный предел.
Так что ты, боже мой, противоположность противоположного15, поскольку ты бесконечен и, бесконечный, есть сама бесконечность; в бесконечности противоположность противоположного существует без противоположения. Я вижу, что ты, господь бог мой и крепость немощных, есть сама бесконечность, и, значит, ничто рядом с тобой не иное, не разное и не противоположное: бесконечность несовместима с ипаковостью, потому что рядом с ней как с бесконечностью ничего пет; все включает и все охватывает абсолютная бесконечность, и, если бы была бесконечность и что-то другое вне ее, не было бы ни бесконечности, ни другого. Бесконечность ведь не может быть ни больше, пи меньше, и, значит, вне ее — ничего; не включай она в себя все бытие, опа не была бы бесконечностью. А пе будь она бесконечностью, не было бы ни конца и предела, пи другого, пи разного,— чего без ипаковости концов и пределов нет 1в. С отнятием Бесконечного ничего поэтому пе остается. Он — бесконечность, он свертывает в себе все, и ничего пе может быть вне его; тем самым для пего нет ничего иного или разного. При этом бесконечность есть все так, что и ничто из всего! Бесконечности пе подходит никакое имя: у всякого имени может быть противоположное, а у бесконечности, пеименуемой, ничего противоположного быть не может. Бесконечность даже не целое, ведь целому противополагается часть; не может она быть и частью; бесконечность и не велика, и но мала, и вообще она не есть ничто из всего, что можно назвать па небе или на земле: бесконечность над всем этим.Бесконечность ни для чего не больше, пи для чего пе меньше, ничему пе равна. Но когда я рассматриваю ее так — пи для чего не большей и не меньшей,— я говорю тем самым, что она мера всего, раз не больше н не меньше ничего, и, зпачит, понимаю ее как равенство бытия. Такое равепство тоже бесконечность, то есть оно не так равенство, что ему как равному противоположно неравпое, а так, что перавенство в пем есть равепство: неравенство в бесконечности пребывает без неравенства, раз это бесконечность.
И равенство в бесконечности есть бесконечность. Бесконеч- мое равенство есть беспредельный предел. Хотя оно не больше и не меньше, оно не такое, каким надо понимать копкретное равенство: оно — бесконечной равенство, не допускающее своего увеличения или уменьшения, и тем самым оно равно одному никогда не больше, чем любому другому, будучи равно одному так, что и всем вместе, и всем так, что ничем из всего. Ведь бесконечное неограничимо, оно остается абсолютным; если бы [равенство] было отграничимо от бесконечности, оно не было бы бесконечным. Поэтому 0110 нестяжимо в равенство чему-то конечпому, хоть и нет ничего такого, чему оно было бы неравно: какое неравенство в бесконечном, далеком от больше и меньше? Словом, бесконечное для любой данной вещи не боль- ше, не меньше и не неравно, и все-таки оно из-за этого еще не равно конечному, будучи выше всего конечного; само но себе оно бесконечно, совершенно абсолютно и неограничимо.О, как велик ты, господи, и возвышающийся над 57 всем, и смиренный, ибо пребывающий во всем! Если бы бесконечность могла быть стяжена во что-то именуемое— скажем, в линию, или поверхность, или вид,— она привлекла бы (attraheret) к себе то, чьей определенностью стягивалась бы (contraheretur). Стяжение бесконечности в определенные границы влечет за собой [противоречие], поскольку она не стягивалась бы границами определенного, а привлекала бы ограниченное к себе: если скажу, что бесконечное стягивается в определенность линии, какова бывает конечная линия, то ведь его бесконечность привлечет к себе эту линию, и линия перестанет быть линией, раз не будет иметь количества и предела; бесконечная линия не линия, поскольку линия в бесконечности есть бесконечность, и, как бескопечное нельзя ничем дополнить, так нельзя и ввести его в определенные границы, чтобы оно стало иным, чем бесконечное. Бесконечная благость не благость, а бесконечность; бесконечное количество не количество, а бескопечпость, и так далее обо всем. Ты великий бог, твоему величию нет предела, и поэтому я вижу в тебе, неизмеримом, меру всего и, беспредельном, предел всего. Как бесконечный ты, господи, безначален и беспределен; ты начало без начала и конец без конца, ты начало без конца и конец без начала; ты начало так, что и предел, и предел так, что
и начало, и ты ни пачало, ни предел, а высишься над началом и пределом своей абсолютной, вечно благословенной бесконечностью.