1. Теогонический процесс по Ксноду: Уран, Кронос, Зевс
Обратимся к теогонии и посмотрим, как сами греки понимали теогонический процесс,—вопрос, имеющий первостепенную важность в истории умозрения.
С самых ранних пор мы находим в Греции теогонии Гесиода, Акусилая, Эпименида и Ферекида, значительно разнящиеся между собою и отличные от представлений Гомера.
Мы не можем указать с точностью на эпоху возникновения тех теогоний, которые приписываются Орфею, но во всяком случае со времен Ономакрита1* (около 520 г.) существует целая орфическая литература теогоний, или божественных родословий, которая возрастает непрерывно до самого конца язычества, воспринимая в себя всевозможные мистические элементы, иногда весьма отличные от общегреческих представлений.Теогония греков впервые изложена и развита систематически в поэме Гесиода. Она повествует о происхождении богов из Хаоса и о трех последовательных царствах Урана, Кроноса и Зевса — представление, следы которого мы находим и в других теогониях, и в некоторых мифах, связанных с древними культами.
Из первоначального Хаоса выходит Земля (1ея) и Эрос (любовное влечение)—первый из бессмертных, затем Ночь и Эреб (мрак), которые совокупляются и рождают День и Эфир. Земля рождает сначала Небо (Уран), потом без его помощи—горы и бесплодную пучину морскую (axpoyexov лєХауос;), из которой образуется море (Tcovxoq). Затем Земля совокупляется с Небом и порождает Океан-реку и Тефиду, его женскую половину; Океан — источник пресной, живой воды, земной и небесной. Из того же союза Неба и Земли, Урана и 1еи родилось еще пять пар богов, олицетворяющих собою некоторые космические силы природы и вместе разнообразные формы астрального мира, преимущественно Солнца—наиболее великой творческой мировой силы. Далее следуют чудовища—Циклопы и Сторукие.
Уран ненавидел детей своих, страшился их, ибо знал, что ему суждено от них погибнуть. Поэтому он погружал их всех во чрево матери-Земли.
Скорбя о таком непрестанном детоубийстве, она восстановила детей против Урана и, наконец, вооружила «искуснейшего» из них, Кроноса, который оскопил отца в самых объятиях матери. Из крови Урана, падшей на землю, родились эринии, гиганты и лесные нимфы, а вокруг отрезанных частей, падших в море, постепенно собралась пена, откуда вышла Афродита. К ней немедля пристали Любовь и Желание.Мы находим здесь, таким образом, приблизительно те же космические начала, что и у других народов: начальный хаос, из которого выделяется пустая и безвидная земля, тьма над бездною и первый из богов—Эрос, дух, носящийся над хаосом, совокупляющий обособившиеся стихии. День и Эфир, твердь небесная, горы и воды, астральные силы создаются друг за другом, но Уран поглощает детей своих, доколе они не прорываются наружу, полагая предел безмерному гнету отца. Хаос Іесиода не есть исключительно материальная масса: он заключает в своем безразличии потенции всех богов и тварей; из него выделяется не только земля, но и теогонический Эрос, Желание, первое пробуждение, или дыхание, духа1. Такой теогонический хаос есть состояние религиозного сознания
1 Хаосу ГЪсиода соответствует и хаос ведийского гимна (Ригведа1 X 124), в котором также впервые пробуждается эротическое желание— Кама. Ту же зияющую бездну (гинунга гап) мы находим у древних германцев. 1?я, матерь богов, и Эрос, хтонический демон производительности, суть несомненно древнейшие пеласгинескне боги; ср.: Gerhard, § 175 и его академическую речь Ober den Gott Eros, 1848.
до теогонии. Этот хаос материализуется в Гею, как общий престол всех богов (7cavx(ov є8о? aacpaXeq atei aSavaxcov), их общую мать, которая рождает себе верховное доисторическое божество арийского племени Варуну, или Урана,—звездное небо, все ревниво скрывающее:
Гага Ы тої ttpwxov |i?v cyelvaxo icov ?at)xfj
Oupavov аатєроєуУ iva \i\v яєрі rcavxa xaXunxij [8]\
За царством Урана следует царство Кроноса и Титанов—царство необузданных и жестоких богов, среди которых главное место занимают боги солнечного типа и Афродита Урания, древняя богиня производящих сил природы, чтимая по всему Востоку и возникающая из фаллического начала
Титаны размножаются и образуют великую и могучую семью.
Кронос, их царь, рождает от своей супруги Реи трёх дочерей—Гестию, Деметру, Геру и трех сыновей — Аидонея[9]*, Посейдона, Зевса—младшего из трех братьев. Отцеубийца, проклятый Ураном2, Кронос знает, что и ему суждено погибнуть от детей своих3, и потому становится детоубийцей, поглощая детей в свое чрево, как некогда Уран погружал их в чрево жены. Однако и Кроноса обманула супруга Рея, наученная Ураном и Геей, которые открыли ей предопределение. Рея дала мужу камень вме- сТо Зевса и утаила младенца в пещере на острове Крите* Возросши, Зевс свергнул отца в Тартар, заставив его изрыгнуть поглощенных сынов и дочерей. Но Титаны восстали против новых богов и в течение десяти лет вели с ними ожесточенную борьбу[10]; Зевс освободил из Тартара страшных великанов—Сторуких и Циклопов, а эти помогли ему одолеть Титанов и заключить их в преисподнюю. Посейдон затворил медными вратами страшную бездну, и Сторукие стали на стражу у них. Наступает царство олимпийцев, исторических богов Греции, бессмертных и прекрасных богочеловеков.Если Уран есть исконное арийское божество (Варуна, тожественный с Зевсом), то Кронос и Рея, Афродита Урания (Астарта) и чудовищные Титаны заимствовали, несомненно, множество восточных черт, развились под влиянием малоазиатских культов. Сам Кронос есть, по- видимому, древняя форма небесного солнечного бога— бог, «дающий спелость» (от xpalvco). От своего рождения Зевс выступает в истории как Кронид, сын Кроноса, и в Крите до позднейшего времени сохранился культ божественной триады—Кроноса, Реи и Зевса. Впоследствии Кронос является богом жатвы а в «Делах и днях» Іесио- да (ст. 169 и пр.) он царствует на островах блаженных. В представлениях греков, он, как бог зрелости, как бог древний по преимуществу, является в виде древнего старца. Бог-солнце, размеряющий все времена года и часы дня, бог зрелости и вместе наиболее сильной, палящей, всесожигающей жары—он является олицетворением времени, пожирающего детей своих [11]; отсюда жертвоприношения детей и другие черты восточных, финикийских культов, которые мы находим в Крите и Родосе с древнейших времен Греции[12].
Рея, богиня земли, культ которой распространился с Востока, от начала примыкала к фригийской Кибеле, к типу Великих богинь-Матерей Востока[13]. «Текучая», блуждающая богиня, супруга солнечного бога, чествуемая ночными оргиями на горных высотах, Рея, по всей вероятности, была первоначально лунною богиней. Но ма- ло-помалу она перешла к типу 1еи и Деметры (уг\ цг|тг|р), богинь земли, подобно многим лунным богиням. Всякая Владычица, особенно чтимая в той или другой местности, становится ее царицей-матерью, чтобы затем стать матерью земли вообще[14]. В отличие от Деметры, богини греческой культурной земли, Рея есть богиня земли необработанной, гористой ПО преимуществу (ЦТ|ТТ)Р OpEia). Но это уже не широкая Гея, с которой небо сливалось так тесно, что между ними не было места никакой твари: это земля титанического периода, отделившаяся от неба, дикая, взволнованная, напрягающаяся достичь его своими высотами. Все дети Урана—все «Титаны» носят характер такой дикой напряженной силы[15], все они побеждаются светлыми богами эллинов и погружаются ими в преисподнюю. Так же как и Уран—это боги прошедшего, доисторические боги греков, которые судорожно порываются выйти из своей мрачной темницы и разрушить светлое царство Зевса. Но они уже не могут вернуться, хотя их бледные тени восстают в период разложения язычества. Кронос остается царствовать в загробном мире.Мы не думаем, чтобы Гесиод пытался изобразить историю трех религий, последовательно господствовавших в Греции, или же общую историю религии всего человечества. Но его «Теогония», несомненно заключающая в себе свод древних преданий, иногда их свободную компиляцию, есть теогония греческих богов; и это приблизительно верная их теогония, изображающая процесс их возникновения с замечательной наивною глубиной. В образовании греческой религии мы различаем несколько последовательных наслоений. Наиболее древний, глубокий пласт образуют собою общеиндоевропейские религиозные представления, открываемые сравнительной мифологией.
Затем мы различаем наносные пласты, образовавшиеся под воздействием восточных влияний, преимущественно финикийских. Наконец, мы до известной степени можем проследить развитие последней формации—местных племенных греческих богов и культов[16]. И Гесиод указывает на эти же три ступени—на царство Варуны, царство Кроноса с его фригийской супругой, на царство олимпийцев и Зевса.Греческий политеизм, как самый законченный, совершенный и конкретный из всех существовавших до него, потенциально заключает в себе начала остальных, подчиняя их себе. Грек возвысился над доисторическим религиозным хаосом пеласгов, над культом неба и земли и их неодушевленных созданий: с высоты своего политеизма, говорит Шеллинг, он называет солнце и луну богами варваров
Он возвысился также над зверообразными чудовищами, над жестокими богами крови и семени, над всеми аспектами Молоха и Астарты, над дикими нечеловеческими титанами—ибо все боги других народов, боги варваров, суть лишь титаны пред богами греческими, разумными, прекрасными, духовно-чувственными богочеловеками.
Нет народа, в преданиях которого не уцелело бы памяти о верховном небо-боге и о супруге его, матери-земле, как о праотцах всей твари. Таковы Djaus pitar и Prithivi mata10\ древнейшие боги Ригведы, Тиэн и Хеу-ту китайцев, Ранги и Пепе новозеландцев, Зевс и Деметра или Зевс и Земля (Paus. Ill 11, 8) в различных ее видах у греков.
За царством Неба наступает царство Солнца, в котором божественная сила Неба индивидуализуется, сосредоточивается религиозным сознанием; вместе с этим и другие стихийные боги все стремятся сосредоточиться в каких-либо астральных типах. Самая Земля, как супруга Солнца, отлична от прежней супруги «звездного неба»; она также сосредоточивается в особом божественном типе (лунной богини) и, притягивая, воспринимая в себя влажную стихию, является богиней производящих сил природы. Но процесс индивидуализации этим еще не закончен: божественное стремится отделиться и от солнца, и от всех астральных и теллурических явлений и сил.
Божественное, как всеобщее, связано, стеснено в этих отдельных своих аспектах; ему тесно в солнце, земле и звездах, и оно сообщает всем этим «богам варваров» напряженный, титанический характер, растягивая их мучительно до чудовищных, колоссальных размеров. Божественное хочет двигаться свободно, стать богом свободным; небесная сила хочет стать произвольной: в солнце она еще связана природой, в титанических религиях Востока решительно преобладает натурализм солярных богов, теллурических и лунных богинь. Но когда под влиянием религиозного развития божественное, сосредоточенное в солнце, достигает конечного своего напряжения—разражается теогониче- скал гроза, освобождающая стесненное божество[17]. В такой момент мифологического развития атмосферический бог, бог благотворной и страшной грозы, сменяет верховного, солнечного бога, вступает во владение его царством. Таков Индра, вытеснивший не только Варуну, но и отца своего Твастри, двойника Савитри, бога-солнца, который занимает столь высокое место в ведийской мифологии; таков и Зевс-громовержец, свергнувший Кроноса, разгромивший Титанов и назвавший своею державной супругою небесную богиню Іеру. Отделенный от неба и солнца, третий, младший бог подчиняет себе и то и другое, получая атрибуты верховных богов обоих предшествовавших царств: универсальность неба и царственные лучи солнца. Один и тот же бог неба Djaus pitar (Юпитер, Зевс-отец) сосредоточивается, сжимается в солнечном боге (Кронос, критский Зевс Астериос, пеласгический Ликеос), чтобы затем отделиться от солнца и под атрибутами атмосферического, грозового, бога подчинить себе его, как и все стихийные силы,—явиться Зевсом-громовержцем, свободным царем богов.Следы этих трех ступеней в развитии верховного божества уцелели не только в теогонических преданиях, но и в различных поместных культах и мифах.
В древности небесный Зевс-отец чтился вместе с ма- терью-землею [18]; в Крите и особенно в дикой пеласгической Аркадии, оставшейся как бы не тронутой величайшими переворотами и событиями греческой жизни, Зевс долго сохранил иронический характер солнечного бога под прозвищем «ликейского» — впоследствии эпитет Аполлона— и «лафистийского»[19], которому приносились человеческие жертвы[20]. Но Зевс победил в себе титаническое начало, разгромил древних Титанов, разгромил всю Аркадию и весь род Ликаона, мифического жреца ликейского культа[21]. Лунная богиня Гера была некогда супругой Солнца, верховного бога эолийцев Гелиоса-Иксиона; в Лемносе она принадлежала жгучему Кфесту[22]. Но Зевс овладел верховной богинею неба, стал ее мужем и господином, точно так же как он стал супругом царицы земли Демет- ры и царицы мрака Латоны. Иксион обратился в простого героя, которого Зевс низверг в преисподнюю, привязанного к его огненному колесу. Гефест стал сыном Геры, которого ревнивый отчим изувечил и сбросил с небес. Овладев царством неба и солнца, Зевс стал супругом земли, луны и небесных туч.
Память о трех божественных царствах сохранил и Гомер. Он помнит о побежденных Титанах, чадах Урана (П. V 896), томящихся в Тартаре вместе с Кроносом (П. ХГУ 271—278), отцом Зевса и его братьев. Но самый Уран, праотец всей твари и всех богов, широкий Варуна, некогда все в себе заключавший, спустился с прежней высоты: в Греции, как и в Индии, он обратился в бога пучины водной—в «древнюю реку-Океан, из которой все родилося». Иногда он спускается все глубже, превращаясь в бога ночного неба, в бога преисподней,—другое значение, которое он получает в религии индусов[23]. У греков это доисторическое божество, текущее за пределами мира, не причастное распрям людей и богов. Первона- чальный Океан есть река, источник пресных вод, земных и небесных, ибо индоевропейское племя сначала не знало другого источника, вместилища вод, кроме небесного океана—Варуны
Вместе с этим свободным олимпийским богом наступает царство конкретных индивидуальных богов, победивших начальный натурализм, превративших стихийные начала и силы в простые атрибуты своего божества. За царством необъятного, неподвижного пространства и вечно текущего, всепожирающего времени наступает царство богов, свободных в пространстве и времени, собирающихся в вольное государство, божественный полис на вершине Олимпа. Они распределяют в себе всю вселенную по жребию (II. XV 186 и пр.) или по совету древней 1еи, в силу высшего рокового предопределения судьбы. Три сына Кроноса делят мир на три части (хріЗ^а 5є тгаутое бєбааЗаі): Зевсу—горняя область неба, атмосфера с ее облаками и эфиром; Посейдону—моря и реки; Аидонею— царство невидимого, царство мрака, теней прошедшего, жилище мертвых. Верховная власть принадлежит Зевсу, «третьему» и младшему, но мудрейшему из богов, которого Кронос проглядел и не мог поглотить, который сверг отца и Титанов, освободил своих братьев. Существенное единство этих трех богов сознается в лице Кроноса, который в них как бы разделился на три части вместе с своим царством. Зевс царствует и в своих братьях: Посейдон есть морской Зевс (Zevq fivaXioc), Аидоней—Зевс подземный (Zeuq xSovioq, xocxaxSoviog) . Но собственное царство над богами присуще Зевсу как небесному богу за выделением из него начала неодухотворенной стихийной силы (Посейдон) — материального содержания неба (вод) и мрачной роковой силы темного неба, «неумолимого» Аида.
Помимо Океана мы находим у Гомера имена других домировых, космогонических начал: такова священная Ночь, царица бессмертных и смертных, таковы стигийские воды, которыми клянутся боги. Стикс — чадо Океана, тот же Океан в его подземном течении. О Титанах у ГЪмера см.: Welcker I 261.
См.: Нэгельсбах 132 — общность эпитетов Зевса и Посейдона г (vataoxoi; гятшх;14*) и сродство этих богов с Аидонеем. Павсаний (II
24, 5) описывает статую Зевса о трех глазах, объясняя, что три глаза означают одного и того же бога, господствующего во всех трех уделах. Ср.: Gerhard, § 236, 240. Вообще образы Посейдона и Аида, морского и подземного Зевса, почти не отличаются в пластике от образа олимпийского царя богов. Піавное различие заключается в атрибутах, иногда — в выражении. Roscher 1794, 12.
Зевс есть бог одухотворенный и разумный, бог света и разума по преимуществу. Он берет себе супругами Разум, Память, Законность—божественные олицетворения нравственных сил. Но и над ним тяготеет роковое предопределение. Он знает сам, что он не абсолютный, а следовательно, и не истинный бог, что господство его не вечно. Он понимает, что если станет утверждать себя во всеобщем сознании разумного человечества как истинный бог, то погибнет; он предчувствует, что это теогоническое сознание человечества захочет родить другого подлинно- истинного вселенского Бога: ибо в этом религиозном всеобщем сознании, которое обусловливает течение мифологического процесса, таится и роковая судьба Зевса. В теогонии Гесиода всеобщее сознание, или разум, представляется как Метис, богиня, являющаяся здесь воплощен^ ной абстракцией, каким-то роковым духовным началом Ч Зевс хочет овладеть этим началом, поять егд, стать супругом этого существа, «ведающего больше, чем боги» (яЗієїстта 9ecov єібііїа),— т. е. утверждать себя в нем истинным, всеобщим богом. Но Гея и Уран предсказывают и Зевсу, что от этой таинственной супруги суждено родиться разумному чаду, которое может лишить его престола [24]. Чтобы избежать подобного предопределения, Уран погружал своих детей во чрево матери, Кронос—в свое собственное, и в обоих случаях мать восторжествовала, спасла детей своих; поэтому Зевс по совету праотцев сам поглощает в себя супругу — всеобщий теогонический разум — Метис. Плодом такого поступка является Афина Паллада, богиня греческого разума, греческой культуры, которую Громовержец рождает из собственной головы, его любимая дочь, имеющая с ним равную честь и славу[25]. Так гений греков одухотворил и преобразил древний индоевропейский натуралистический миф: богиня молнии, доЧ*gt; водных облаков, xpixoyeveia 17\ стала богиней духа[26].
Вместе с тем теогоническое развитие задержано, религиозное сознание язычески поглощено Зевсом и все остальные боги его династии фиксируются в своих определенных конкретных типах. Зевс просветляется, цивилизуется, одухотворяется, но роковое предопределение не упразднено и никогда не забылось: боги до конца трепетали при мысли о той черной стигийской глубине, куда были низвергнуты старые династии, о страшной клятве, на них лежащей. Среди греков всегда шевелилось то тревожное волнующееся восстание, то предвидение, которое впервые .воплотилось в великом образе Прометея