§ 95. О свободе и добродетели духа или познания
Дух страдает, поскольку он имеет в себе неадекватные идеи (т. е. такие, полной причиной которых он один не является), неполные или искаженные и запутанные идеи (mutilatae et cofusae), т. е. чувственные представления, к которым он определяется извне. Поскольку же он имеет адекватные (ясные и отчетливые) идеи, т. е. полные, такие, единственной причиной которых он является, он деятелен (Eth., Ill, рг. 1).
Поэтому страсти относятся к духу лишь постольку, поскольку он имеет в себе нечто, что заключает в себе отрицание, пли поскольку он рассматривается в качестве части природы, которая не может быть мыслима ясно и отчетливо для себя без других (там же, рг. 3, schol. et IV, рг. 2).
Форма или сущность истинной мысли, или адекватной идеи, состоит только в самом мышлении; она зависит только от мощи или способности самого мышления, т. е. она выводится лишь из природы ума. Вымышленные, ложные (т. е. смутные, неадекватные) идеи происходят от воображения, т. е. от известных случайных и рассеянных представлений или ощущений, которые зависят не от сущности духа, но от внешних вещей, поскольку они вызывают в теле во сне ли или в бодрствовании различные движения. Причиной страдания души является воображение.
Поэтому наши адекватные идеи происходят от того, что мы составляем часть мыслящего существа, одни мысли которого составляют полностью сущность нашего духа, а другие лишь частично (De intel. emend., p. 24, 25, 28 ed. V. Vloten et Land).Добродетель есть не что иное, как способность или сила, т. е. добродетель, поскольку она относится к человеку, есть сама действительная сущность человека, поскольку она имеет силу или способность делать нечто
Такое, что вытекает только из законов его сущности. Но способность духа состоит только в познании; он имеет свою силу деятельности исключительно в своем уме. Человек, который определяется к действию неадекватными идеями, действует поэтому не из добродетели; добродетельно поступает лишь тот, который определяется к действию вследствие того, что познает (Eth., IV, def. 8, V, praef., IV, рг. 23).
Поэтому вечная часть духа есть также познание или разум, в силу которого мы единственно деятельны; преходящая часть — чувственное представление или воспоминание, в силу которого мы страдаем (Eth., V, р. 34, schol.). Поскольку наш дух познает, он является вечным способом мышления, который определяется другим вечным способом мышления, этот в свою очередь другим и т. д. до бесконечности, так что все вместе и одновременно составляют вечный разум бога (рг. 40, coroll. et schol.).
Лишь о том, что нашему уму полезно или вредно, мы знаем наверное, что оно есть добро или зло (Eth., IV, рг, 27).